Татьяна Величкина - Сокровища фараона

— Ты сумасшедшая, — улыбнулась Леда, — но мы все любим тебя. Смотри, уже не так жарко.

— Но что мне делать? Как он посмотрит на то, если я ему все скажу?

— Не торопись, Джо, вам лучше остаться наедине под каким-нибудь предлогом, не зли его, а будь с ним мягкой и пушистой…

— …А не холодной и скользкой, да? — Джо опустив голову, вздохнула. — Нервы совсем ни к черту.

— Да вот и я о том же. Успокойся, Хоулл и все будет хорошо.

Через некоторое время, Ллойд приказал остановиться на привал. Путешественники радовались тому, что, наконец, можно было размять свои затекшие тела. Девушки шутили, вспоминая, как это делала Джордан в седле. Анне стало гораздо лучше, тошнота больше не мучила ее, а короткий сон, совсем приободрил ее. Они доели остатки скоропортящихся припасов и у них остались только консервированные и сушеные продукты. Позже, через полчаса, собрав снаряжение, сытые и отдохнувшие они отправились в путь.

Вскоре вдалеке показались зеленые деревья, это так обрадовало всех, что путники, пришпорив лошадей, ускорили ход и скоро въехали в Шедит. Ллойд сказал, что здесь им придется оставить лошадей и пересесть на верблюдов.

— Верблюд гораздо выносливее и удобнее в пустыне, чем лошадь, объяснял он своим подопечным, хотя наверняка понимал, что они знают об этом. Флеминга радовало то, что иностранцы более-менее привыкли к суровым условиям пустыни, и больше не ссорились друг с другом.

* * * *

Когда прохладное утро ворвалось в открытое окно и своим дыханием повеяло на спящую Анну, она открыла глаза.

— Петя, — потянулась она, зевая — как хорошо проснуться в постели, пусть и не такой шикарной, как в каирском номере.

Петр протер глаза и, обняв жену, потянулся:

— Да, надо будет сегодня еще раз помыться перед дорогой.

— Ты все не намоешься? — засмеявшись, она прижалась к груди Петра, — Хорошо, что здесь мы спали одни, я так соскучилась по уединению.

— О чем это ты? — Туманов шутя, повалил ее на спину и, взяв за плечи, склонился над ней, — сладкая моя. — Он поцеловал ее и, оторвавшись, покачал головой, — Красавица ты моя. И что ты нашла во мне, ведь мне столько лет. — Аня, улыбаясь, смотрела на него, — вот видишь, уже лысина начала появляться.

— Ах, ты, мой лысенький, — Анна, сложив губы трубочкой, чмокнула его в лоб. — Старичок ты мой, — засмеявшись, Аня обняла мужа и, крепко сжав в объятьях любимого, добавила, — не задавай глупых вопросов…

— А это я в детство впадаю, — Петр засмеялся и, погладив Аню по щеке, встал с кровати, — пойду последний раз в душ.

— Ты так говоришь, словно, действительно последний раз. Иди — иди. — Петр, сделав смешную рожицу, показал ей язык и, открыв воду, прикрыл дверь.

Аня упала на мягкие подушки и, закрыв глаза, улыбнулась: Старичок. Во дает, подумать только. Всего каких-то тринадцать лет разница, а он уже себя в старики записал. Да ты и не выглядишь на свои годы, Петя.

А тем временем, Джордан вышла на террасу с чашкой кофе, она встала раньше всех. На ней были рубашка цвета хаки и бриджи того же цвета. Хоулл грустно смотрела вдаль, а ветерок ласково трепал ее каштановые волосы и был таким прохладным. Внезапно, Джо почувствовала, как кто-то стоит за ее спиной. Она знала наверняка кто это, но не могла заставить себя обернуться. Он тоже, стоял, не говоря ни слова, только прикасаясь к ее локтю.

— Так и будем стоять? — не выдержав, Марсело повернул ее к себе, — Джо, ты что плачешь? — ничего не ответив, она прижалась к его груди, чувствуя тепло его тела и легкий аромат одеколона. Он запустил пальцы в ее волнистые, струящиеся по плечам волосы и вдохнул их удивительный запах.

— Марсело, — она подняла глаза и, отведя их в сторону, вздрогнула и всхлипнула, — я не могу.

— Что происходит? Что ты говоришь?

— Я не могу тебе сказать, прости, — она попыталась вырваться из его объятий, но не тут-то было, Марсело крепко держал ее и, не отрываясь, глядел в ее синие глаза.

— Зачем ты обманываешь меня, себя? Кому все это нужно? Я же вижу, что с тобой что-то не так. Я боюсь делать неправильные выводы, но тебе плохо, это факт. Вчера ты не спала всю ночь, да и сегодня, судя по такому раннему пробуждению. Давай, наконец, расставим все точки над «и».

— Мне трудно сказать, я не могу, не…должна.

— Я помогу тебе, Джо. — Виронни погладил ее по щеке, вытирая слезы и, склонившись, коснулся губами ее губ. На мгновенье, Джордан замерла и попыталась отступить назад, но Марсело не отпускал ее. Он целовал ее долго, нежно, сладострастно и, наконец, она сдалась. Он почувствовал, как Джо поддалась его ласке и прильнула к его губам с таким — же желанием, с такой же любовью.

Внезапно, кто-то покашлял и Джо, высвободившись из объятий Марсело, обернулась. Ее глаза и Сергея встретились, он был удивлен, нет, скорей всего поражен этой сценой. Хоулл дотронулась пальцами до своих все еще пылающих губ и, немного замешкавшись, выбежала с террасы.

— Надеюсь, наш невинный поцелуй не испугал тебя? — улыбаясь, Марсело потер небритый подбородок, он чувствовал себя как любовник, которого застали с чужой женой. Сергей, как-то странно улыбнувшись, покачал головой:

— Такой уж и невинный?

— Ладно, Сережа, — Виронни выглядел немного смущенным, и ему совсем не хотелось продолжать этот разговор. Он решил сменить тему, — А что, все проснулись уже, и сколько времени?

— Семь утра, Тумановы уже не спят, они-то меня и разбудили. — Сергей, зевнув, устроился в плетеном кресле у стола, — Да, сегодня какое-то утро любви. Жаль, что Леда не в моем вкусе. Вот Джордан… но кажется, тебе наконец-то улыбнулась удача в ее лице. Поздравляю.

Марсело чувствовал сарказм, исходящий от слов Кочетко и ему стало не по себе.

— Я пойду… побреюсь, — улыбнулся Виронни, потерев небритую щеку, и быстрым шагом направился в свою комнату.

Вскоре, все сидели за большим столом и поглощали вкусный завтрак. Ллойд сидел во главе стола и давал всем указания, по поводу предстоящего путешествия. Он видел, что у всех хорошее настроение и это его радовало. Он сообщил, что до Бахарии им предстоит пройти около двухсот километров и придется ночевать в пустыне. Его успокаивало, что все, более или менее, знакомы, если не с Сахарой, так с другими пустынями. Было решено отправляться в путь, когда все будет готово. Придется взять еще четырех верблюдов и, как не было жаль Ллойду, ему пришлось расстаться со своей любимицей Нитокрис.

Шел первый день пути. Путешественники хорошо держались. Весело переговариваясь, они неторопливо двигались за Ллойдом, который тоже заболел поисками гробницы. Никогда и ни чего подобного он не видел в своей жизни, но знал, что любой, даже самый маленький камень из сокровищницы, сделает его невероятно богатым. Он посмотрел на карту, о которой знал не так уж мало и подумал: «Интересно, а откуда она вообще взялась. А если Лала говорила правду и там что-то опасное, лучше я буду подальше от этой гробницы».

Двигаясь в сторону Бахарии, они останавливались только на короткие привалы. Сухой ветер бесцеремонно дул им в лица, но одежда хорошо защищала путников и они спокойно ехали на «кораблях» пустыни. Приближался вечер, и сумерки окутывали пустыню слишком быстро. Уже в свете костров, люди раскидали палатки и собрались около огня. После десятичасового перехода, еда казалась очень вкусной, а матрасы мягкими, они очень устали и ни кто не засиделся у костра.

Когда девушки остались одни, Леда не выдержав, спросила:

— Ну, что, Джо, рассказывай, — от нетерпения она потрясла подругу за плечи, — Марсело такой довольный, улыбается. Жених.

— Перестань, Леда. — отмахнулась Хоулл.

— Я не узнаю тебя, подружка. — Леда надула губы и, отвернувшись, посмотрела на Аню, — Ты видела и это после стольких лет дружбы, после стольких вечеров, когда мы обсуждали наших кавалеров за чашкой кофе, когда плакались друг другу…

— Ладно, — улыбнулась Джордан, — Мне трудно говорить об этом, — сегодня утром для меня весь мир перевернулся. Я боялась оказаться в сетях своих чувств, я еще сомневалась. Но… он так меня поцеловал, что я чуть было не потеряла сознание. Ничего подобного в моей жизни не было. Он так обнимал меня… так касался меня…

— Ну, и? — Леда посмотрела в сторону улыбающейся Анны, — поверить не могу, ты и Марсело.

— А я сразу заметила, еще в аэропорту, как он на тебя смотрел.

— Правда, Аня? — Джордан выглядела такой счастливой, — это так здорово.

— Ладно, девочки. Давайте спать. — Аня выглянула из палатки, Сергей в одиночестве сидел у костра, — Посмотрите на этого, непризнанного Дон-Жуана.

Джо выглянула вслед за Тумановой и увидела Кочетко, который ковырял палкой в костре. Они захихикали и, услышав это, Сергей обернулся, но увидел лишь колыхающуюся полу палатки.

— Я видела, как он смотрел на тебя, Джо. — строго заметила Аня.

— Джо у нас нарасхват, — засмеялась Леда, — но на этот раз повезло Марсело.

Джордан покачала головой и рухнула на сложенное вчетверо одеяло:

— Все. Спать.

* * * *

Далеко же меня занесло, подумал Оливер и, посмотрев по сторонам, закурил. Он был моряком, который участвовал в бунте на «Санта-Монике» и успевший сбежать от правосудия. Судьба занесла его в маленькую деревушку, между Ливийской пустыней и Сахарой. Здесь он хотел отсидеться какое-то время. К счастью, он успел прихватить деньги из корабельного сейфа, поэтому на неудобные вопросы, за него отвечали зеленые купюры.

Прошел месяц, и ему надоело сидеть на одном месте, но Оливеру не везло. В Бахарию давно не заходили караваны идущие в Эль-Аламейн. В порту этого города, можно было наняться матросом на любое судно, но ни кто не показывался в оазисе, кроме людей из Шедита или Каира. Его не радовало все это, слишком устал Оливер от бесконечной жары и изолированности оазиса. Наконец, он решил в одиночку добраться до Эль-Аламейна. Расстояние было приличное, почти триста километров по раскаленному песку, но это не останавливало Оливера Штольца, он хотел по скорее убраться с «черного» континента к себе домой. Штольц не жалел о том, что обчистил сейф капитана и решил по скорее двинуться в путь.

* * * *

Ночь. Звездное небо, словно восточный шатер из арабской сказки, раскинулось над пустыней. Аня не спала, она открыла глаза и, потянувшись, улыбнулась. Она искренне радовалась за Джо. Ее как будто подменили, Аня посмотрела на Хоулл, которая спокойно дышала, обхватив руками маленькую подушку. Вдруг что-то кольнуло ее, женщина ойкнула и разбудила этим Леду, которая, открыв глаза, поднялась:

— Что случилось, Аня?

— Да укололась, наверное, перо в подушке, знаешь, это я от неожиданности вскрикнула. — Леда поплотнее укрылась одеялом и, высунув оттуда нос, сказала:

— Если что разбудишь…

— Подожди, Леда, — Анна откинула одеяло и, включив фонарик, посветила на ногу, — у меня такое подозрение, что кто-то укусил меня. — Туманова сняла носок с ноги и увидела на голени маленькую ранку с булавочную головку. — Меня укусил какой-то паук, — ее голос дрогнул. — Разбуди ребят, скорей. Сергей брал с собой какие-то препараты…Дай мне спички, быстрее…

Леда растолкала Джордан и, выбежав из палатки, кинулась к мужчинам, которых разбудила суматоха, творившаяся в девичьей палатке.

Джордан, быстро оценив ситуацию, нашла спички, она поняла, что Анна хочет прижечь ранку.

— Не было бы поздно, — сморщилась Аня, когда Хоулл поднесла к ее голени горящую спичку, — а — ай! М — м, как же больно, хоть бы все обошлось.

— Аня! Что случилось?! — откинув полог, появился Сергей, в его руках был небольшой саквояж. Петр влетел следом за ним и, опустившись рядом, взял жену за влажную руку.

— Меня укусил какой-то паук, я проснулась и по этому сразу… почти, сразу приняла меры.

— Бедная моя, — Петр, покачав головой, достал приготовленный Сергеем жгут, — не нервничай, все обойдется. Я помогу тебе. — Туманов затянул жгут выше локтя на руке Анны и подвинулся, уступая место Сергею, который приготовился сделать ей укол. Она поморщилась, когда холодная игла шприца вошла в кожу.

— Боже мой, что вы со мной делаете, что это, сыворотка?

— Нет, — Сергей спокойно вводил ей антагонист яда, — я ввел тебе 25-процентную сернокислую магнезию… подожди, Петь, дай еще одну ампулу… нужно ввести еще десять кубиков.

— Почему ты не ввел ей сыворотку? — удивленно спросил Марсело.

— Я не знаю, точно, какой паук укусил ее, но думаю ничего страшного, хорошо, что место укуса было сразу обработано. Как ты? — Он потрогал лоб Анны и, озабоченно покачав головой, добавил, — на вот, положи это под язык, — Кочетко дал ей таблетку нитроглицерина и, накрыв одеялом, поднялся к выходу.