Майкл смотрел прямо в полные слез карие глаза. Сознавая, что она права и что в те дни он был так же бессилен, как и она, он еще сильнее возненавидел Александра Уэйверли. После их тайного свидания он отправился в особняк Уэйверли, однако его и на порог не пустил упрямый дворецкий, сообщив, что мисс Уэйверли уехала утром из Бостона и не вернется в скором будущем.

Сейчас он видел, как она старалась сдержать себя. Однако вид ее дрожащих губ, ее близость отнюдь не способствовали его собственной сдержанности.

— Все кончено, Майкл, — неубедительно проговорила она. — Прошлое осталось позади.

— Разве? Уж не хочешь ли ты сказать, что все забыла? А подумала ли ты хоть раз, что я пережил?

Она уперлась ладонями в шелковый жилет под его распахнутым пиджаком и попыталась оттолкнуть его.

— Не нужно, Майкл, не береди душу.

Он чуть было не поддался на уговоры, но слишком уж долго он ждал, слишком часто мечтал об этом мгновении, чтобы так просто отпустить ее. Поэтому он поцеловал Маргарет, с силой сжав в своих объятиях, чтобы она не могла сопротивляться.

Однако в тот же миг, когда его губы коснулись ее, Маргарет поняла, что и не попытается высвободиться. Напротив, она прильнула к нему, словно ища убежища от бури. Его поцелуй был далек от нежности, скорей уж говорил о решимости показать ей принадлежность ему на все времена, что бы ни уготовила им судьба. Она все больше поддавалась воздействию его ласк, но в то же время понимала необходимость контролировать свои эмоции. И вот, призвав на помощь все свои силы, она прервала поцелуй.

Не в состоянии вымолвить ни звука, Маргарет отступила на шаг и оказалась прижатой спиной к прикаминной железной подставке для дров.

— Уйди, пожалуйста.

Майкл не испытывал раскаяния за содеянное. То, как она откликнулась, доказывало, что он не ошибался: где-то в глубине ее сердца еще тлела любовь к нему, готовая вспыхнуть вновь, как красные угольки в золе.

— Ты вовсе не хочешь этого.

— Хочу. Пойми, наши жизненные пути разошлись, мы не можем вернуть прошлое. Кроме того, теперь это касается не только нас.

Но Майкл не заметил скрытого намека в ее словах.

— Однажды ты умоляла меня взять тебя. Теперь моя очередь. — Он взял ее руку, которую она пыталась спрятать в складках своего платья. — Пойдем наверх, Мэгги, пойдем сейчас же. Только один раз. Скажешь потом только слово, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

— Не надо, не проси о невозможном. — Она чувствовала, как сознание ее раздваивается. Ей хотелось снова раствориться в его объятиях, уступить его просьбе и пойти с ним наверх. Ведь об этом она и мечтала все эти долгие, полные одиночества годы, еще когда лежала ночами без сна, думая о Майкле и слушая храп Стюарта в соседней комнате.

Майкл настаивал:

— Ты как наркотик, от которого я не могу отвыкнуть. Позволь мне по крайней мере очистить свой организм от тебя, — говорил он.

Да, подумала она, их близость могла бы и ее избавить от противоречий, положить конец тем мучительным ночам, когда она томилась желанием быть с ним. Кто знает, может, потом она сможет забыть его и со спокойным сердцем выйти за Чарльза?

Искушение было велико. Но станет ли их встреча прощанием, горько-сладким завершением юношеской любви?

Но нужно было думать об Эмме, не говоря уже о своей репутации. И потом, кто поручится, что после его ухода новые воспоминания не добавят терзаний ее и без того мучительным ночам. Нет. Убежденная в своей правоте, Маргарет выпрямилась и храбро посмотрела ему в глаза.

— Нет и нет. Две неправды не делают правды. Пожалуйста, уходи, Майкл, и уходи сейчас же.

Он отпустил ее руку, но не отошел.

— Я богат, Мэгги. Даже твой отец не стал бы сейчас возражать. — Как только эти слова слетели с его уст, он пожалел, что произнес их. Хоть у него и было такое намерение с самого начала, ему стало не по себе от того, что он опустился до торговли.

— Я не виделась со своими родителями со дня бракосочетания со Стюартом Брауном. — Если Майкл и был шокирован, он никак этого не проявил. Она продолжила: — И меня не волнует, сколько у тебя денег. У меня их никогда не было.

Он провел рукой по своим волосам, потом потянул за лацканы своего пиджака, расправляя его на своих широких плечах.

— Теперь я это знаю. Прости, что сомневался в тебе. Что ж, мне пора.

Она почувствовала одновременно облегчение и страх. Это действительно конец. Майкл Шонесси сейчас повернется и уйдет из ее дома и из ее жизни. Теперь уже навсегда.

Однако посреди комнаты Майкл остановился у столика с фотографиями в рамках. У нее перехватило дыхание, когда он взял фотопортрет Эммы и уставился на него.

— В детстве ты была очень хорошенькой. Оттененный сепией снимок не передавал истинного цвета улыбающихся глаз Эммы, как и ее черных как смоль волос. Маргарет промолчала.

Когда он пересекал комнату, ему казалось, что подошвы его туфель налились свинцом.

Он услышал то, что пришел узнать, но не испытал удовлетворения. Вероятно, она права: минуло слишком много времени. Она оставила его не по своей воле, однако возникший между ними барьер непреодолим. В течение нескольких лет она была замужем за другим мужчиной, а теперь в ее распоряжении Чарльз Даунинг. Для Майкла Шонесси в ее жизни места не осталось.

Он надел пальто, набросил на шею шарф и взял шляпу. Повернувшись к ней, он увидел ее все еще стоящей у камина с решительным выражением лица.

Майкл открыл дверь, но задержался на пороге.

— Прощай, Мэгги.

Она не издала ни звука.

Он затворил за собой дверь.

Маргарет подождала, пока не замер звук его шагов, потом, как сомнамбула, пересекла гостиную и поднялась по ступенькам. Войдя в залитую солнцем спальню, она задернула шторы, не бросив даже мимолетного взгляда на покрытые снегом ветви растущего перед домом дерева.

Растянувшись на стеганом одеяле, она уткнулась лицом в согнутую руку и позволила наконец себе расплакаться.

3

Достигнув уже конца Колорадо-авеню, Майкл продолжал без конца повторять фразу, преследовавшую его со вчерашнего дня, когда он увидел Мэгги Уэйверли и понял, что окончательно потерял ее в стремительном течении времени. Все кончено.

Старательно обойдя наполненную ледяной кашицей яму, он пересек оживленную главную улицу и продолжил свою прогулку, стремясь израсходовать оставшуюся в нем невостребованной энергию до посадки в поезд на Денвер. Миновав банк на углу, он остановился на перекрестке, пережидая, пока мимо прогромыхает упряжка мулов с фургоном, и снова пересек улицу. В двух шагах от себя он вдруг увидел Чарльза Даунинга, вышедшего на тротуар и повернувшегося запереть дверь какого-то магазинчика.

Майкл приблизился к нему, весь во власти любопытства, вызываемого в нем мужчиной, который пользовался расположением Мэгги.

— Доброе утро, сэр.

Чарльз даже не пытался изобразить улыбку.

— Шонесси?

Майкл взглянул на пустой магазин.

— Ваш?

— Один из пяти, принадлежащих мне здесь, на Колорадо-авеню. Этот я сдаю.

— Могу я посмотреть?

Чарльз взглянул на него с нескрываемым подозрением.

— Это еще зачем?

Майкл пожал плечами.

— Кто знает? Я мог бы открыть еще один магазин здесь, в Теллуриде. Слышал, что здешние рудники практически истощены, но город, похоже, имеет вполне устойчивое население.

Не скрывая своих сомнений, Чарльз все же вставил опять ключ в замок и распахнул дверь.

— Каким бизнесом вы занимаетесь?

Майкл шагнул в магазин прежде, чем ответить:

— Мне принадлежит самый большой денверский универмаг «Все товары». Я подумываю о расширении своего дела.

Чарльз закрыл за собой дверь. Они оказались в длинной и узкой комнате с высоким потолком и дощатым полом. Комнату заливал свет, проникавший через два огромных окна. Печь была потушена, и в магазине было едва ли не холоднее, чем на улице.

Майкл осмотрелся, прекрасно зная, что и не подумает арендовать этот магазин. Украдкой он наблюдал за соперником. Высокий красивый блондин. Полная противоположность ему. Неужели Мэгги любит этого мужчину? У него, впрочем, вид человека, обласканного успехом, вполне уверенного в себе. И если уж ему пришлось бы выбирать для Мэгги мужчину, Чарльз Даунинг вполне подошел бы.

Чарльз смотрел в окно, потом повернулся к Майклу и медленно заговорил:

— Стюарт Браун был моим другом. Я познакомился с ним и Маргарет, когда они переехали сюда из Бостона.

Холодный требовательный голос Чарльза привлек внимание Майкла.

— Продолжайте.

— Не знаю, что вы тут делаете, но я видел, как она расстроилась после вашего вчерашнего визита. Поскольку я просил ее руки и рассчитываю на ее согласие, мне хотелось бы, чтобы вы держались от нее подальше.

Итак, вопреки внешней холодной решимости, Мэгги все-таки расстроилась, отвергнув его. Майкл стянул одну перчатку, потом вторую, заметив, как сразу напрягся Чарльз.

— Она не была расстроена, когда я уходил, — возразил он. — Напротив, она казалась вполне спокойной. — Далекой, холодной и неуступчивой, добавил он про себя.

— Когда мы пришли домой, я сразу понял, что она плакала. Она пыталась уверить меня, что вспомнила Стюарта, но я не поверил ей. Стюарт умер три года назад, и я не припомню, чтобы она пролила хоть одну слезу с тех пор. Ее страдание могло быть вызвано только вами, Шонесси.

Майкл не знал, что и подумать. Неужели их встреча довела Мэгги до слез? Чувствовала ли она себя такой же потерянной и несчастной, как и он?

— Я люблю Маргарет и Эмму, — говорил Чарльз. — Поэтому и прошу вас как джентльмена держаться подальше от них.

От них? Сигнал тревоги прозвучал в его мозгу.

— Эмма?

— Да. Эмма Браун, — Чарльз нахмурился. — Дочь Маргарет.

Дочь? Майкл, терзая перчатки в руках, инстинктивно почувствовал: что-то не так. Он не видел никакого ребенка, и Мэгги не упоминала о нем. Не желая показывать свою слабость и дать тем самым преимущество Даунингу, Майкл сменил тему.

— Сколько хотите за аренду? — Он еще раз оглядел помещение.

— Десять долларов в месяц.

— Дороговато, — заметил Майкл.

— На Колорадо нет свободных помещений, — Чарльз двинулся к двери, открыл ее, подождал, пока Майкл вышел. — Шонесси…

Майклу не понравился этот тон.

— Что?

— Надеюсь, вы меня поняли. Оставьте мою невесту в покое.

Майкл натянул перчатки. Мимо проехал дилижанс, забрызгав грязью край тротуара. Дальше по улице всадник крикнул что-то парикмахеру, подметавшему тротуар у своего заведения. Майкл улыбнулся Чарльзу и сдвинул назад шляпу.

— Я поступлю так, как посчитаю нужным. Ваше предостережение меня нисколько не остановит.

Прежде чем Чарльз успел ответить, Майкл уже шагал по направлению к отелю «Шеридан».


Прижимая к себе сверток с законченными картинами, Маргарет следила, как Эмма пробиралась по заснеженной тропинке к станции железной дороги. Даже детские ужимки не могли поднять ее настроение. Никогда еще не было ей так трудно, как вчера в тот момент, когда она прогнала Майкла. Потом вернулись Чарльз с Эммой, и Чарльз потребовал, чтобы она сказала, почему плакала. Она не сказала ему, что боль ей причинил Майкл, и соврала, что грустит по Стюарту. Теперь она чувствовала угрызения совести. Стюарт никогда не требовал от нее больше того, что она соглашалась дать, и прожитые ими вместе годы были годами безбрачия. Маргарет недоставало его, но она не оплакивала его смерть, и поэтому ей было еще тяжелее от того, что она солгала.

На улицах царила тишина. Было почти три пополудни. Если не считать нескольких повозок и верховых лошадей на привязи в разных местах авеню, не было и намека на какое-либо движение. Майкл сдержал свое слово и не приходил больше. Она предположила, что он уехал в Денвер утренним поездом.

Успокоится ли когда-нибудь ее сердце?

— Эмма! — позвала она бегущую впереди дочку. — Подожди маму.

— Иди быстрей, копуша, — рассмеялась Эмма. Ее выбившиеся из-под дерзко заломленной шляпки черные кудри отбрасывали яркие солнечные лучи, от чего казалось, что вокруг ее головы возник нимб. Предназначенная матери улыбка была такой милой, что у Маргарет сжалось сердце.

Она уже почти достигла платформы, когда заметила двигавшуюся навстречу знакомую фигуру в длинном черном пальто и касторовой шляпе, с темной сумкой в руке. Запаниковав, Маргарет бросила взгляд направо, налево, потом на Эмму, уже взбиравшуюся по ступенькам на платформу. Она попалась, деваться было некуда.

Секундой позже и Майкл увидел ее. Он удержался от желания остановиться и, только сжав еще крепче ручку саквояжа, продолжал идти. Лестницы они достигли одновременно.