– Леди Оливия! Где же вы были? – воскликнула Сьюзен, бросаясь ей навстречу и оставляя в одиночестве двух сопровождавших ее светских щеголей.

При виде юной невесты де Вера Оливию охватил стыд, она почувствовала себя виноватой, но все же заставила себя приветливо улыбнуться:

– Я выходила подышать свежим воздухом.

Нет, надо как можно скорее бежать из города, бежать от де Вера!

– Какой чудесный вечер, не правда ли? – затараторила Сьюзен. – А это, – она показала в сторону одного из своих поклонников, – лорд Бартоломью. Хорошенький, правда?

– Да, вечер превосходный, и ваш кавалер тоже, – поспешно согласилась Оливия, тщетно пытаясь забыть о де Вере, его жгучих поцелуях и собственном вожделении.

– Мой жених куда-то запропастился, – прошептала Сьюзен. – Я так рада! Надеюсь, он уехал домой и не появится до конца вечера.

– Дорогая Сьюзен, – торопливо произнесла Оливия, – мне очень понравился вечер в честь вашей помолвки. Я с большим удовольствием провела в вашем доме несколько дней, но теперь ужасно скучаю по своей деревне.

– Как?.. – удивилась Сьюзен. – Вы хотите сказать…

– Дорогая, вы, конечно же, не станете возражать, если мы с Анной завтра же отправимся восвояси? – перебила ее недоуменный вопрос Оливия.

Ей надо поскорее покинуть Лондон и вернуться к себе в Эшбернэм. Де Вер не посмеет последовать за ней.

Однако Сьюзен и впрямь огорчилась поспешным отъездом Оливии.

– Анне нравится Лондон. Сегодня днем мисс Чайлдс водила ее в музей… Оливия, что с вами? Похоже, вы чем-то ужасно расстроены.

Оливия знала, что Анна в сопровождении мисс Чайлдс побывала в музее восковых фигур и вернулась оттуда в полном восторге.

– Анна действительно наслаждается пребыванием в Лондоне, но я уже успела сильно соскучиться по дому, и мне, признаться, очень неловко говорить об этом.

– Не уезжайте так скоро, леди Оливия! – умоляюще воскликнула Сьюзен, хватая ее за руку. – Мне предстоит подготовка к свадьбе, и без вас я не справлюсь!

– Значит, уже назначен день свадьбы? – с неожиданной болью в сердце спросила Оливия.

– Да, пятнадцатого сентября, – ответила Сьюзен, перестав улыбаться.

Итак, до свадьбы осталось три месяца. Боже, что же ответить Сьюзен?

Та же настойчиво продолжала:

– Я так к вам привязалась, леди Оливия. Кто же станет поддерживать меня во время визитов моего жениха? Я не могу оставаться с ним наедине. – Она многозначительно понизила голос: – Меня просто в дрожь бросает при мысли о супружеских обязанностях…

Значит, эта наивная девочка хотела, чтобы Оливия защищала ее во время визитов де Вера от его возможных посягательств на ее девичью честь? Нет, это уж слишком!

– Пожалуй, мне лучше подняться к себе в комнату, – перебила Оливия разговорившуюся Сьюзен. – От сегодняшних волнений у меня разболелась голова.

Сьюзен понимающе кивнула:

– Не волнуйтесь, леди Оливия, мы с вами чудесно проведем три месяца, оставшиеся до моей свадьбы!

Мило улыбнувшись, Сьюзен поспешила вернуться к своим кавалерам, терпеливо дожидавшимся ее в сторонке.

Проводив невесту взглядом, Оливия повернулась, чтобы уйти, и тут же столкнулась нос к носу с графом Стэнхоупом.

– Добрый вечер, леди Эшбернэм, – улыбнулся он. – Не правда ли, вечер удался?

У Оливии упало сердце. Неужели он все видел? Чтобы скрыть смущение, она принялась обмахиваться широким веером.

– Добрый вечер, милорд, – ответила она графу. – Сегодняшний прием действительно превосходен.

– Я давно не имел приятной возможности побеседовать с вами, леди Эшберн, – продолжал улыбаться граф Стэнхоуп. – Уже много лет вы предпочитаете затворничество в деревне городской суете.

– Вы правы, граф, – вежливо кивнула Оливия. – Хотя мой муж не мыслит себя вне города, мне все же гораздо больше по душе деревенский покой и уединение.

– Значит, вы скоро покинете Лондон и вернетесь домой? – прямо спросил граф, приподняв седую бровь.

Оливия ответила не сразу. Она решила, что граф слышал, как де Вер настаивал на ее возвращении в Эшбернэм, чтобы там продолжить тайные свидания с ней. Какой ужас!

– Пока еще не знаю, – сумела наконец выдавить Оливия, горячо желая, чтобы граф простился и ушел как можно скорее.

Однако тот вовсе не торопился заканчивать разговор.

– Невеста прелестна, не правда ли? – продолжал он.

– О да, вне всяких сомнений, – поспешно отозвалась Оливия. У нее было такое чувство, словно она вот-вот попадет в расставленную для нее ловушку.

– Моему сыну крепко повезло, – произнес Стэнхоуп, перестав улыбаться и пристально глядя в глаза Оливии.

В этот момент она вдруг отчетливо поняла, что граф видел всю постыдную сцену у пруда.

– Да, вашему сыну действительно повезло с невестой, – едва слышно пробормотала Оливия, пытаясь скрыть пылавшее лицо за широким узорчатым веером. – И я от всей души желаю счастья им обоим.

– Не сомневаюсь, леди Эшберн, что такая добрая, великодушная и порядочная женщина, как вы, может только приветствовать этот брак.

Оливии было не по себе от пронизывающего взгляда его голубых холодных глаз. Граф ясно давал ей понять, чтобы она не смела вмешиваться в отношения его сына и его будущей жены. Он был очень влиятельным и богатым человеком, и в его власти было в случае ее неповиновения жестоко наказать ослушницу. Даже циничный и наглый Арлен боялся и уважал графа Стэнхоупа.

– Да, конечно, – пробормотала она, не глядя на графа.

– Знаете, леди Эшберн, – улыбнулся он, получив вполне удовлетворивший его ответ, – ваш муж уже давно вас ищет. Он в соседней гостиной.

Оливия была абсолютно уверена в том, что Арлен и не думал ее искать, но покорно кивнула:

– Я иду к нему, граф.

– Очевидно, вашему мужу и в голову не приходило искать вас в саду, у пруда, где такие густые заросли плюща… – язвительно произнес граф, сделав многозначительную паузу.

Оливия замерла, потом едва слышно прошептала:

– Конечно, милорд…

Улыбнувшись еще шире, граф учтиво поклонился:

– Приятно было поговорить с вами, леди Эшберн.

Оливия не нашла в себе сил ответить ему, и он медленно удалился в столовую.

Оливия была смертельно напугана. Она внезапно почувствовала острую необходимость увидеть Анну. Что, если Арлен вознамерится разлучить ее с дочерью? Это было бы для нее страшнейшим и мучительнейшим наказанием из всех возможных!

И тут она увидела Арлена, стоявшего на пороге игральной комнаты в компании трех собеседников. Улыбаясь, он оживленно разговаривал с ними, но, заметив Оливию, мгновенно помрачнел, и в его глазах мелькнул недобрый огонек.

Оливия побледнела. Меньше всего ей сейчас хотелось объясняться с мужем. Перед ее мысленным взором вновь предстала картина неожиданной вспышки страсти в объятиях де Вера. Не может быть, чтобы Арлен видел их!

Тем временем Арлен отделился от компании и медленно подошел к жене:

– Дорогая, в вашем характере появились новые неприятные черты? Оказывается, вы непослушны и… неверны?

У Оливии перехватило дыхание, но она заставила себя покорно улыбнуться мужу:

– Милорд, я всегда верна вам и покорна вашей воле…

– Но вы сильно огорчили невесту, – многозначительно произнес он, и на его губах заиграла зловещая улыбка.

Оливия почувствовала, что ей не хватает воздуха. Словно загнанный зверь, она ждала жестокой расправы над собой. Стэнхоуп все ему рассказал!

Выдержав мучительную паузу, Арлен как ни в чем не бывало продолжил:

– Сэр Джон рассказал мне, что… вы сообщили Сьюзен о своем решении завтра же покинуть Лондон. Разве вам не следовало прежде попросить разрешения у меня?

До Оливии не сразу дошел смысл сказанного.

– Покинуть Лондон? – переспросила она, чувствуя невероятное облегчение. Значит, он не имел в виду ту непристойную сцену у пруда?

– Я не разрешал вам, дорогая, возвращаться в деревню, – холодно произнес Арлен.

– Ах, милорд, у меня и в мыслях не было уезжать из города без вашего согласия. Просто я подумала, что вы не станете возражать, если мы с Анной вернемся в Эшбернэм…

– Судя по всему, мисс Лейтон никак не может обойтись без вас, миледи, – словно что-то подозревая, произнес Арлен. – Да и сэр Джон неустанно хвалит вас и ваше положительное влияние на его дочь.

– Что вы хотите этим сказать, милорд?

– Вы никуда не уедете, Оливия. Вы останетесь в доме Лейтонов, чтобы стать для мисс Лейтон надежным якорем в бурном море надвигающегося замужества и всего, что с этим неизбежно связано, – решительно произнес Арлен и самодовольно ухмыльнулся.

– Как, неужели вы лишаете меня возможности вернуться домой? – ошеломленно спросила Оливия.

– Вот именно, лишаю, – улыбнулся он.

– Милорд, но я не могу…

– Можете и останетесь!

– Это наказание за то, что я приняла приглашение Лейтонов погостить в их доме?

– Можете думать что угодно, – пожал плечами Арлен.

Потом он подошел ближе, и Оливия почувствовала сквозь винный перегар и табачное дыхание знакомый запах сладких экзотических женских духов, исходивший от его одежды.

– Вы сами этого хотели, дорогая, – тихо проговорил он, наклонившись к ней. – Вы сами хотели пожить в городе, вот и оставайтесь здесь! – Он выпрямился и вновь самодовольно ухмыльнулся. – Приглядывайте как следует за мисс Лейтон и, если в том будет необходимость, лично отведите ее к алтарю.

Окинув жену снисходительно-презрительным взглядом, Арлен удалился к гостям, оставив Оливию в полной растерянности. Рассеянно оглядевшись по сторонам, она неожиданно совсем рядом увидела… де Вера! Значит, он слышал весь ее разговор с Арленом? Слышал, как он унижал и оскорблял ее… Виконт смотрел на нее без всякого стеснения, словно хотел прочесть ее мысли, и Оливии вдруг нестерпимо захотелось броситься к нему в объятия в поисках помощи и защиты.

Нет! Ведь именно он был причиной всех несчастий этого вечера! Поспешно подобрав юбки, Оливия быстро удалилась наверх, в отведенные ей покои.


– Эшберн!

Услышав голос графа Стэнхоупа, Арлен остановился. Он только что вошел в бильярдную и не ожидал встретить там графа, к которому питал давнюю вражду.

Отвесив учтивый поклон, Арлен вежливо сказал:

– Мои поздравления, милорд, с удачной партией для вашего сына.

– Благодарю, – бесстрастно ответил граф. – Мы все рады этому браку.

Арлену хотелось расхохотаться, но он сдержался. Стоило только раз взглянуть на Кэдмона, чтобы понять, что этот человек относится с крайней неприязнью и к своей невесте, и к грядущему бракосочетанию.

– Моя сестра на днях вспоминала вашего сына и говорила, что пора бы ему вернуться домой, дабы исполнить свой сыновний долг, – продолжил разговор Арлен.

– Маркиза всегда относилась к тем редким женщинам, в которых ослепительная красота сочетается с острым умом, – любезно отозвался граф Стэнхоуп.

– Моя сестра действительно уникальная женщина. Ею нельзя не восхищаться.

– И вы восхищаетесь ею больше всех? – улыбнулся граф.

Это был тонкий намек, и Арлен внутренне напрягся.

Стэнхоуп улыбаясь добавил:

– Весьма похвально, что вы так заботитесь о своей сестре, Эшберн.

– Благодарю, – процедил Арлен, облизывая внезапно пересохшие губы. – Ей было всего десять лет, когда мне пришлось заменить ей семью и стать ее опекуном. Я очень серьезно отношусь к исполнению братского долга.

– Не кажется ли вам, Эшберн, что не мешало бы с такой же тщательностью и серьезностью заботиться и о своей жене?

– Вы говорите об Оливии? – удивился Арлен, и в его голосе явственно прозвучало недоумение.

Улыбка на лице графа погасла, и он, посерьезнев и понизив голос, проговорил:

– Мой сын очень упрям и привык добиваться своего, не обращая внимания на приличия. Возможно, я совершил большую ошибку, позволив ему когда-то покинуть Англию.

Арлен молча смотрел на графа, не понимая, куда тот клонит.

– Честно говоря, он нисколько не изменился к лучшему за эти годы. Так и остался в душе упрямым и своенравным подростком, стремящимся досадить своему отцу.

– Мне тоже так показалось, – осторожно согласился Арлен.

– Интересно, сколько гостей видели его в саду вместе с графиней несколько минут назад?

Арлен опешил от такого поворота событий.

– Оливия? Моя жена была в саду с Кэдмоном?

Арлен ушам своим не мог поверить. Его жена была серой мышкой, затворницей, без твердого характера, без авантюрной жилки. В ее жилах текла холодная водица вместо горячей крови. В этом он не раз убеждался на собственном опыте.

– Иногда слишком долгое пренебрежение собственной женой приводит к неприятным последствиям. Я прекрасно знаю женщин. С одной стороны, они не хотят слишком частого подтверждения супружеской любви, но с другой, когда мы оставляем их без своего мужского внимания, им становится обидно, и они от огорчения готовы на любой опрометчивый поступок, – самоуверенно улыбнулся граф Стэнхоуп. – Мужчина, похоже, в любом случае оказывается виноватым, если в деле замешан женский пол.