Бренда Джойс - Соперник

– Милорд, вы своими глазами видели мою жену в парке с вашим сыном? – недоверчиво переспросил Арлен.

– Да, своими глазами, – мрачно улыбнулся граф. – Эшберн, советую вам крепче держать в руках поводья, иначе ваша жена под влиянием моего безрассудного сына может натворить бог знает что. Лично у меня нет ни малейшего сомнения относительно опасных намерений виконта.

Арлен все еще не верил в реальность происходящего. Оливия не принадлежала к числу страстных женщин. Она скорее убежала бы прочь от такого дикаря, как Кэдмон, чем упала бы в его объятия.

– Впрочем, пусть делают что хотят, но только после бракосочетания Кэдмона с мисс Лейтон, – улыбнулся граф и, прежде чем Арлен успел вымолвить хотя бы слово, удалился.

Эшберн так и остался стоять на месте. Он молча смотрел вслед графу, и до его сознания постепенно доходила вся скандальность невероятной ситуации, в которой он оказался по милости своей жены.

На следующий день Оливия вместе с Анной и мисс Чайлдс отправились на городскую ярмарку.

Вокруг них кипела нарядная толпа, кричали балаганные зазывалы, разносчики всякой снеди наперебой предлагали свой товар, с веселым звоном кружилась карусель.

Но все это проходило мимо сознания Оливии, занятого одной-единственной мыслью: до свадьбы Кэдмона и мисс Лейтон осталось три месяца, три месяца, три месяца… и все три месяца ей придется провести в Лондоне, потому что таков был каприз Арлена.

– Мама, зачем ты так сильно сжимаешь мою руку? – жалобно захныкала Анна.

Слова дочери вернули Оливию к реальности. Отпустив руку дочери, она виновато улыбнулась:

– Извини, детка, просто я задумалась.

– А я чувствую запах пряников, – потянула носом девочка. – И еще слышу, как играет скрипка.

Неподалеку от них действительно стоял бедно одетый скрипач и выводил на своем инструменте нехитрую мелодию, под которую забавно танцевала маленькая обезьянка на длинном поводке.

В этот момент вернулась отошедшая на минутку мисс Чайлдс и протянула Анне с Оливией большие медовые пряники.

– Спасибо, – поблагодарила Оливия, пробуя приправленное имбирем и корицей лакомство. В голове неотвязно вертелось: неужели все лето ей придется провести у Лейтонов, опекая Сьюзен и де Вера? Эта мысль причиняла ей невыносимую боль.

Подойдя ближе к скрипачу, Оливия распознала в нем цыгана. Вокруг плясавшей обезьянки собралась стайка детей, смехом и радостными возгласами сопровождавших каждое ее движение. Когда к ним подошла Анна, дети внезапно замолчали, догадавшись по ее поведению, что она ничего не видит. Потом какой-то мальчишка хихикнул и громко крикнул:

– Смотрите! Слепенькая! Слепенькая!

И разразился жестоким смехом.

Вслед за ним и остальные дети стали хохотать и показывать на Анну пальцем.

Девочка перестала улыбаться, и ее невидящие глаза наполнились слезами.

Дети тотчас почувствовали безотчетный страх. Какой-то сорванец даже запустил в нее камнем, но, к счастью, промахнулся.

Однако уже через несколько секунд дети забыли про слепую девочку, увлеченно глядя на выкрутасы обезьянки скрипача и от души смеясь над забавным животным. Стоя рядом с матерью, Анна тоже смеялась тихим счастливым смехом. Слезы ее мгновенно высохли, как это часто бывает у маленьких детей. Боль обиды утихла, но именно из-за подобных горьких минут Оливия предпочитала жить с дочерью в деревне в покое и мирном уединении.

– Что она делает? – тихо спросила Анна, имея в виду обезьянку.

– Танцует, – ответила Оливия, – и очень хорошо: один прыжок направо, два налево и поклон.

– А как она одета?

– На ней красный маленький камзол и маленький серый цилиндр на голове, – стала описывать Оливия, – а ошейник и поводок золотистого цвета.

– Эта обезьянка… она коричневая, мягкая и пушистая? – спросила Анна.

– Да, – подтвердила Оливия, в который раз уже удивляясь способности дочери видеть без помощи глаз.

Обезьянка ловко перевернулась, и дети залились счастливым смехом. Вместе с ними смеялась и Анна. Оливия была рада видеть свою дочь довольной и счастливой, пусть и на краткий миг.

Пока Анна и мисс Чайлдс внимали скрипачу и следили за обезьянкой, Оливия рассеянно осмотрелась, чтобы решить, куда идти дальше. В центре ярмарочной площади начинался кукольный спектакль, поодаль вот-вот должно было начаться состязание стрелков из лука, в большом павильоне шла бойкая торговля тканями, преимущественно шелком, своим отменным качеством славившимся на всю Англию. Но Оливии сейчас было не до шелка.

С того самого дня, как она впервые увидела де Вера, все ее мысли были только о нем. Она гнала прочь воспоминания о встречах с ним, сердясь на себя за легкомыслие, но все было тщетно.

– Смотри, мама! – радостно воскликнула Анна.

Повернувшись, Оливия увидела, что обезьянка, приблизившись, принялась с любопытством разглядывать девочку. Оливия с опаской взглянула на скрипача-хозяина, и цыган, словно прочитав ее мысли, сказал:

– Не бойтесь, мадам, она не кусается.

Тем временем обезьянку заинтересовали ласково протянутые к ней руки Анны. Еще мгновение, и она прыгнула к девочке на руки и доверчиво прижалась к ней всем тельцем.

– Она мягкая! – радостно воскликнула Анна, нежно поглаживая обезьянку.

Цыган удивленно покачал головой:

– Еще ни разу в жизни моя обезьянка не давалась в руки чужим людям, особенно детям.

– Ну хватит, Анна, отпусти ее, – попросила Оливия, опасаясь, что обезьянка может оказаться больной, и в то же время сожалея, что ей приходится лишать дочь маленькой радости.

Анна с неохотой опустила обезьянку на землю, и та, подскочив к хозяину, мигом взобралась ему на плечи.

Достав кошелек, Оливия протянула ему целую гинею. Глаза цыгана расширились от удивления, и он низко склонился перед Оливией, бормоча слова благодарности.

– Ну пойдем теперь смотреть кукольный спектакль? – сказала она, беря дочь за руку.

Та грустно кивнула: жаль было расставаться с обезьянкой.

Однако Оливия так и не сдвинулась с места. В толпе зрителей, окруживших бойцовский ринг, она увидела де Вера. Увидела со спины, но не сомневалась в том, что это именно он.

Мгновенно испугавшись, Оливия забыла о намерении смотреть кукольный спектакль и торопливо потянула Анну к павильону, где торговали тканями.

– Мама, ты делаешь мне больно! – охнула девочка.

– Что-то случилось, леди Эшберн? – встревоженно спросила мисс Чайлдс.

– Нет, ничего, идемте же, – отмахнулась Оливия.

Настойчиво увлекая за собой Анну и мисс Чайлдс, она обернулась. Виконт в упор смотрел на нее и ее спутниц.

Оливия остановилась, словно загипнотизированная его пристальным взглядом. У ног виконта замер большой рыжий сеттер. Секундой позже де Вер неторопливо двинулся к Оливии и, остановившись на почтительном расстоянии, поклонился и произнес:

– Добрый день, леди Эшберн!

Потом он окинул взглядом Анну и мисс Чайлдс.

Сердце Оливии бешено колотилось. Она явно не сумеет сдержаться, если виконт посмеет хоть единым взглядом или словом выразить свое отвращение или снисхождение.

– Добрый день, милорд, – торопливо проговорила она, обнимая дочь.

– Какая неожиданная встреча! – отозвался виконт.

– Моя дочь, как и я сама, обожает ярмарки, – натянуто улыбнулась Оливия. – Знакомьтесь, моя дочь Анна, а это ее гувернантка мисс Чайлдс.

Де Вер снова учтиво поклонился, а Анна улыбнулась и сделала грациозный реверанс.

– Мне тоже нравится бывать на ярмарках, – обратился он к девочке. – Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз получал это удовольствие.

– Почему? – спросила девочка.

Виконт горько улыбнулся:

– Потому что давно не был в Англии. Я живу на далеком острове в Карибском море.

– Но почему? Разве вы не англичанин? У вас чистое английское произношение, а мама назвала вас милордом.

Оливия была поражена поведением дочери. Как правило, Анна не разговаривала со взрослыми, особенно с незнакомыми ей людьми. А сейчас она непринужденно болтала с де Вером, словно они были давними друзьями!..

– Да, я англичанин, но предпочитаю жить на Барбадосе, а не на родине, – просто ответил Гаррик.

– Какое интересное название у этого острова, – задумчиво проговорила Анна и протянула руку.

Сеттер, до той минуты спокойно стоявший у ноги хозяина, неожиданно подался вперед и дружелюбно ткнулся носом в ладонь девочки.

– Сидеть, Трив! – резко скомандовал Гаррик, и пес послушно сел на некотором расстоянии от Анны.

– Нет-нет, не надо! – запротестовала девочка. – Я очень люблю собак! Ваш пес красивый? Какого он окраса?

Де Вер посмотрел на Оливию и сказал:

– Не волнуйтесь, леди Эшберн. Трив любит детей и не причинит вашей дочери никакого вреда.

Оливия понимающе кивнула:

– Да, конечно… Можно моей дочери немного поиграть с вашей собакой?

Гаррик кивнул, глядя на Оливию. Спустя минуту догадался, что Анна не могла видеть его кивка, и поспешно проговорил:

– Конечно, Анна, поиграй с Тривом.

Негромко щелкнув пальцами, он показал собаке на девочку, и пес вскочил, радостно виляя хвостом.

Анна медленно провела пальцами по его широкому лбу, по длинным шелковистым ушам, потом порывисто обняла сеттера за шею и прижалась к мягкой шерсти.

– Он такой большой, такой мягкий, – прошептала она.

– Это сеттер, детка, – пояснила Оливия, и у нее перехватило дыхание от внезапно подступивших слез. – Он чудесного золотисто-рыжего окраса, – шепотом закончила она.

– Трив – ирландский сеттер, – мягко добавил Гаррик, не сводя глаз с Оливии.

– Как жаль, что у меня нет собаки, – вздохнула Анна.

– Зато у тебя есть кошка, – возразила Оливия.

– Неужели в Эшбернэме нет охотничьих собак? – удивился Гаррик.

– Есть, но они принадлежат моему отцу и предназначены для охоты, а не для детских забав, – снова вздохнула Анна, явно повторяя слова, сказанные кем-то из взрослых. – Сестра отца не любит животных, так что мне еще повезло, что у меня есть Томас.

– Ясно, – помрачнел Гаррик. – Анна, ты можешь брать к себе Трива, когда захочешь. Он отличный товарищ для игр и забав, очень послушный и… чистоплотный. Он не станет гонять твоего кота Томаса, если ты запретишь ему.

– Неужели правда, милорд? Вы разрешаете мне играть с вашей собакой? – обрадовалась Анна.

– Да, пока не настанет время возвращаться на Барбадос. Трив поедет со мной, – улыбнулся Гаррик, и его глаза посветлели.

Оливия молча наблюдала за беседой Анны и Гаррика. Она не верила в то, что виконт и в самом деле такой добрый человек по натуре. Скорее всего он просто пытался добиться расположения Оливии через приветливое и ласковое обращение с ее слепой дочерью. Так твердил ей голос рассудка. Однако интуиция подсказывала, что де Вер не принадлежит к числу холодных и жесткосердных людей, способных на подлость.

– А когда вы собираетесь покинуть Англию, милорд? – спросила Анна с детской непосредственностью.

Желая скрыть свой интерес к ответу виконта, Оливия тоже наклонилась к собаке, чтобы погладить ее.

– Я еще не решил, – коротко ответил Гаррик, и Оливия почувствовала на себе его взгляд. – Вы уже видели кукольное представление?

– Нет, – отрицательно покачала головой Анна.

– Леди Эшберн, вы позволите мне сопровождать вас, Анну и мисс Чайлдс? Нам следует поторопиться, если мы хотим посмотреть на кукол.

Оливия выпрямилась, чтобы ответить вежливым отказом. Десятки благовидных предлогов вертелись у нее на языке, но ей не хотелось столь откровенно лгать в присутствии дочери и мисс Чайлдс. Поэтому она лишь слабо улыбнулась:

– Конечно, если вы этого так хотите, милорд.

– Хочу, – незамедлительно подтвердил свои намерения виконт.

И вся компания – мужчина, две женщины, ребенок и огненно-рыжий сеттер – отправилась на кукольный спектакль.

Когда представление началось, Анна целиком и полностью увлеклась незамысловатым сюжетом, радостно смеясь проделкам кукол вместе с остальными детьми.

Де Вер неожиданно наклонился к самому уху Оливии и тихо произнес:

– Давайте отойдем в сторону. Анна побудет с мисс Чайлдс. Мне необходимо поговорить с вами.

Оливия вздрогнула, почувствовав на шее его жаркое дыхание, подняла глаза, чтобы ответить решительным отказом, но встретившись с ним взглядом, моментально покраснела.

Не успела она вымолвить и слова, как Гаррик решительно приблизился к мисс Чайлдс и тоном, не допускающим возражений, произнес:

– Мы с леди Эшберн отправимся взглянуть на ткани. Вернемся через полчаса, а вы с Анной пока посмотрите представление. Трив тоже останется с вами.

Скомандовав псу сторожить девочку, Гаррик властно взял Оливию под руку и повел сквозь толпу зрителей назад, к центру ярмарочной площади.