– Гаррик!

Мама! Гаррик поспешно обернулся, встав со скамьи. Он не видел мать больше десяти лет, и теперь его сердце учащенно забилось. Графиня быстрым шагом пересекла террасу и бросилась в объятия сына.

– Мой дорогой, почему ты так долго не возвращался?

Она постарела, но все еще оставалась красавицей и ухоженной женщиной из высшего света.

– Здравствуй, мама… Я так рад тебя видеть!

Гаррик ничуть не лукавил. Он никогда не переставал любить свою мать и знал, что его долгое отсутствие сильно огорчало ее.

Отстранившись, графиня окинула сына внимательным любящим взглядом.

– Ты стал таким мужественным и красивым, Гаррик. Такой высокий… смуглый. Но, дорогой, тебе следует пудрить волосы. Так сейчас делают все молодые мужчины, следующие моде. И еще тебе нужно сходить к портному.

Гаррик широко улыбнулся.

– Там, на Барбадосе, никто не пудрит волосы. И зачем портной? Неужели я так плохо одет?

– Ну, честно говоря, твой камзол давно вышел из моды… Так уже никто не одевается, – серьезно проговорила Элеонора. – Но не волнуйся, я сама позабочусь о хорошем портном, дорогой мой… Тебе, пожалуй, будет к лицу малиновый цвет, да и немного золотой тесьмы тоже не помешает… – Она неожиданно коснулась его щеки и прошептала: – Я так рада, что ты вернулся!

В глазах ее стояли слезы.

Неожиданно Гаррик увидел стоявшего на террасе графа.

Он не мигая смотрел на сына гипнотизирующим взглядом голубых глаз. Этот взгляд Гаррик не забудет никогда… Его захлестнула волна противоречивых чувств. Он вспомнил, каким тяжелым, обвиняющим взглядом отец окинул сына четырнадцать лет назад у развалин старинной крепости, где пропал Лайонел. Вспомнил гнусные сплетни, которые поползли после исчезновения брата – дескать, раз Лайонел де Вер не найден, значит, он мертв, и Гаррик теперь единственный наследник графа Стэнхоупа.

Но он не убивал своего брата! И никогда не стремился стать единственным наследником графа Стэнхоупа.

И тут Гаррик внезапно почувствовал себя виноватым. Ведь в тот злосчастный вечер он хотел оказаться на месте удачливого старшего брата, разве нет?

Взяв мать под руку, сын ласково произнес:

– Пойдем в дом, мама.

Коротким свистом подозвав собаку, они с матерью направились к дому.

– Какая у тебя чудесная собака, – улыбнулась графиня, наклоняясь, чтобы погладить сеттера.

– Здравствуй, Гаррик, – почти бесстрастно произнес граф без тени улыбки.

Гаррик тоже не улыбнулся.

– Милорд. – Он почтительно склонил голову.

Арлен опирался на трость, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Во всяком случае, он никак не походил на человека, которому осталось жить год-два от силы.

Граф внимательно оглядел сына с ног до головы и с неодобрением отметил немодного покроя камзол и ненапудренные волосы. Потом, мельком взглянув на собаку, категорическим тоном произнес:

– Нам необходимо многое обсудить. – Граф двинулся в сторону гостиной.

Графиня с сыном покорно последовали за ним. Улучив минуту, Гаррик наклонился к матери и поцеловал ее в щеку.

– Давай потом покатаемся в городском парке? – с улыбкой предложил он.

Голубые глаза графини радостно просияли.

– С удовольствием, – тихо ответила она и добавила, понизив голос почти до шепота: – Я так тосковала по тебе, дорогой, и так рада, что ты наконец вернулся!

Гаррик почувствовал себя безмерно виноватым перед матерью.

– Я тоже рад, – отозвался он.

Это было правдой, увы, лишь наполовину.

Вслед за отцом Гаррик вошел в огромную библиотеку. Граф не спеша опустился в массивное кресло, сел за внушительный дубовый стол. Гаррик молча занял кресло напротив, сеттер лег у его ног.

Стены библиотеки были до потолка уставлены стеллажами с книгами, и в просторной комнате казалось темно, несмотря на свет огромной хрустальной люстры, свисавшей с высокого потолка.

– Надеюсь, твое путешествие на сей раз обошлось без приключений? – негромко поинтересовался граф, приподняв бровь. Он заметно поседел за это время.

– Я добрался до Лондона вполне благополучно. Однако должен сказать, отец, вы не выглядите смертельно больным, – дерзко заметил Гаррик.

Граф молча откинулся на спинку кресла и, помолчав, произнес:

– Я дважды пытался заставить тебя вернуться в Англию. Пришлось прибегнуть к хитрости.

Гаррик с трудом сдержал закипающий гнев.

– Я не собираюсь слишком долго прохлаждаться в Лондоне. Через две недели я возвращаюсь на Барбадос.

Глаза графа округлились от удивления.

– Но ведь ты только что приехал! Тебя не было дома целых десять лет, и ты собираешься покинуть Англию всего через две недели?!

– Если вы помните, милорд, я уехал на Барбадос по вашему приказу, – холодно заметил Гаррик, воскресив в памяти тот день, когда его удалили из дома за то, что он якобы соблазнил некую юную аристократку.

– Сумел нашкодить, сумей и отвечать! Ты же не захотел тогда на ней жениться! – гневно выпалил граф.

– Я был у нее далеко не первым!

– Она утверждала обратное!

– Она лгала, но вы всегда были готовы поверить кому угодно, только не собственному сыну, – холодно парировал Гаррик.

– Признаюсь, я знал, что она солгала. Но ты был слишком упрям и своенравен, не желал признавать отцовской власти, и потому я счел необходимым как следует тебя проучить, – гневно произнес граф. – Кстати, я вовсе не настаивал на том, чтобы ты оставался на Барбадосе целых десять лет. Ты пробыл там так долго исключительно по своей воле. За последние пять лет я несколько раз пытался вернуть тебя домой. Впрочем, я вижу, за эти годы ты нисколько не изменился. Все так же упрямо перечишь каждому моему слову.

– Честно говоря, я просто не принимаю ваши слова во внимание, – дерзко отозвался Гаррик, хотя и не без некоторого колебания.

Граф в ярости стукнул тростью об пол и поднялся.

– Ты – мой единственный наследник! Неужели у тебя начисто отсутствует чувство долга?

– Похоже, что так, – мрачно ответил Гаррик и тоже встал. Вслед за хозяином вскочил и сеттер.

Граф заметно покраснел от гнева.

– Я сделал ошибку, решив, что ты исправишься к лучшему вдали от дома. Тебе никогда не стать хоть немного таким, каким был Лайонел.

Гаррик вздрогнул как от сильного удара и на какой-то миг потерял способность говорить.

Медленно обойдя стол и почти не пользуясь тростью, граф понизил голос:

– Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил о Лайонеле… Черт возьми! Ты мой наследник! И я запрещаю тебе возвращаться на остров, в эту забытую Богом дыру!

Придя в себя, Гаррик тихо, с расстановкой проговорил:

– Отец, вы можете запрещать мне что угодно, но я уже взрослый мужчина и буду делать то, что хочу.

– А если я продам эти чертовы сахарные плантации? Что тогда? Станешь работать как поденщик на земле, которая будет принадлежать уже кому-то другому?

– Я отправлюсь в Америку и начну новую жизнь.

– На какие деньги?

В ответ Гаррик молча улыбнулся.

– Что?! – воскликнул граф. – Ты посмел присваивать себе часть моих доходов?!

– Это серьезное обвинение, – покачал головой Гаррик. – Вспомните, отец, с тех пор как я стал управлять плантациями, доходы от них выросли в десять раз! Теперь они ежегодно приносят двадцать тысяч фунтов стерлингов, а это очень приличная сумма, и почти вся она регулярно поступает в ваше распоряжение.

– Почти, но не вся?

Гаррик предпочел не отвечать.

– Ну хорошо, – внезапно смягчился граф Стэнхоуп, – признай хотя бы, что здесь, дома, у тебя тоже есть дела, не терпящие отлагательств. Великий Боже, ведь ты – мой наследник, Гаррик, и в один прекрасный день вступишь во владение чуть ли не самым огромным наследством во всей Англии! Нам с тобой действительно необходимо обсудить очень многое.

Усилием воли подавив внутренний протест, Гаррик кивнул:

– Хорошо, я согласен, отец, что мое присутствие в Лондоне совершенно необходимо, и надеюсь разрешить все спорные вопросы как можно скорее и к обоюдному удовлетворению. Однако вы отлично выглядите и проживете еще никак не меньше десяти лет. Так зачем вы столь упорно настаиваете на моем немедленном возвращении в Англию? Только не говорите, что близится час смерти и что вы сильно тоскуете без меня.

Гаррик замолчал, мысленно ругая себя за последние слова. Отец и так не собирался предаваться сентиментальным разглагольствованиям.

Опершись о край стола, граф наклонился к сыну и сказал:

– Я бы не прочь пожить еще с десяток-другой лет, если мне удастся. Но, Гаррик, пойми, ты – мой единственный ребенок. – Он сделал ударение на слове «единственный».

– Увы, я всегда помню об этом, – напрягся всем телом непокорный сын, понимая, куда клонит отец.

– Ты должен жениться и произвести на свет наследника.

– Еще успеется, – ухмыльнулся Гаррик.

– Я хочу как можно скорее убедиться в том, что род де Веров не кончится тобой.

– Я не могу исполнить ваше желание.

– Нет? – удивился граф. – Ты не хочешь пойти на компромисс?

– А почему, собственно, я должен этого хотеть?

– Потому что если ты сделаешь то, что я хочу, возможно, и я дам тебе то, чего ты хочешь, – неожиданно хитро улыбнулся граф.

Сердце Гаррика учащенно забилось, но он ничего не ответил.

– Я уже подобрал тебе невесту, – продолжил граф, внимательно следя за выражением лица сына, – и завтра во всех газетах будет объявлено о вашей помолвке.

Гаррик покраснел от закипавшего в нем гнева.

– Отец! Вы зашли слишком далеко и поступили весьма… опрометчиво!

– Отец невесты – один из богатейших людей Англии. Сэр Джон получил свой титул тринадцать лет назад за особые заслуги, оказанные им королевской семье. Хотя семью невесты вряд ли можно безоговорочно причислить к аристократам, найти для тебя подходящую невесту оказалось делом очень сложным, если не сказать невозможным. Похоже, старые сплетни так и не умерли, Гаррик.

Сын молчал. Его душил гнев, смешанный с безысходным отчаянием.

Едва заметно улыбнувшись, граф продолжал:

– Она не только молода и хороша собой, но очень покладиста и смиренна. При такой жене ты сможешь поступать, как тебе заблагорассудится, не оправдываясь и не объясняясь. Она будет полностью в твоей власти, Гаррик. Уверен, это именно то, что тебе нужно.

– Как вы могли так поступить, не посоветовавшись сначала со мной? – возмутился Гаррик, и сеттер, почуяв неладное, тихо зарычал.

После короткой команды хозяина: «Трив, лежать!» – сеттер послушно улегся на пол, насторожив длинные шелковистые уши.

– В этом не было ровно никакого смысла. Я и так отлично знал, что ты откажешься жениться, если я тебя попрошу.

– Во-первых, жена мне пока что не нужна, а во-вторых, я презираю кротких женщин!

– Твои пристрастия, как всегда, необычны, – приподнял от удивления брови граф. – Мой мальчик, пора понять, что жизнь – отнюдь не романы благородного Чосера. В реальном мире никто не женится по любви. Во всяком случае, среди высшей аристократии. Что ты возомнил себе о браке? Если ты искренне хочешь взять в жены какую-нибудь своенравную девицу с горячим темпераментом, упаси Боже, вам не ужиться в одном доме!

Подойдя к сыну, граф с улыбкой положил руку ему на плечо.

– Я прожил долгую жизнь, Гаррик. Я хорошо знаю людей и понимаю жизнь. Сьюзен Лейтон – идеальная жена для тебя. Если после свадьбы тебе захочется завести темпераментную любовницу, мисс Лейтон не скажет поперек и слова.

– Полагаю, именно так вы и жили, отец, – вспылил Гаррик, припомнив безответную мать, которая никогда не перечила графу.

Глаза графа посуровели.

– Сейчас мы обсуждаем не мою жизнь, а твою. Честно говоря, из-за гнусных сплетен мне было очень трудно подобрать тебе невесту и объявить о помолвке. Полагаю, ты по достоинству оценишь мою отеческую заботу о твоем будущем.

Не в силах справиться с охватившей его волной противоречивых чувств, Гаррик молча отвернулся. Общество по-прежнему винило именно его в исчезновении и смерти Лайонела. А в том, что Лайонела уже не было в живых, никто не сомневался. Гаррик же считал себя виноватым в том, что позволил брату в тот день отправиться домой в одиночестве. Он до сих пор был уверен, что трагедии не произошло бы, уйди они тогда из крепости вместе.

Уловив недовольство хозяина, Трив жалобно заскулил.

– Сегодня в город возвращается твоя невеста. Ты должен нанести ей визит, – произнес граф, прерывая горестные воспоминания Гаррика.

Сын недовольно скривился.

– Гаррик, я хочу, чтобы ты правильно меня понял. Я прошу у тебя самую малость – осчастливь ее сыном, а потом живи как хочешь.

Будущий граф вскинул голову:

– Вы хотите сказать, что как только она забеременеет, я буду свободен?

– Я хочу сказать, что тебе надо поскорее жениться на Сьюзен, зачать с ней ребенка, а потом, если тебе так хочется, возвращайся на свой Барбадос. Оставишь беременную жену на наше с матерью попечение. Если родится мальчик, можешь считать, что твоя миссия выполнена, и быть совершенно свободным, – решительно сказал граф.