Все эти мысли роились в его голове, пока он не нажал кнопку домофона, чтобы впустить Дашу.

— Мел, — сказала она, едва он ввел ее в квартиру, — я должна тебе объяснить, почему я думаю…

— Да, да, конечно, ты объяснишь мне все, но только потом, — прервал он, снимая с нее легкий модный плащ и опускаясь на колени, чтобы снять осенние сапожки. — Сейчас у нас есть более важное дело, малышка!

— Но, Мел, я же пришла, чтобы вместе решить…

— Все уже решено, — опять прервал ее он. — Я все обдумал, наш важный разговор займет не более пяти минут. А сейчас проходи в комнату… Я тебя раздену, я подержу тебя в руках, я должен вначале утолить свой голод. Неужели ты, девочка, не соскучилась по мне?

В ответ она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.

— Ах, Мел, когда ты рядом, я просто теряю голову…

Он, приподняв, внес ее в гостиную.

— Посмотри, что я приобрел специально для нас! На ней еще никто не спал, ни одна женщина, даже я не ложился!

Торцом к стене стояла большая, почти квадратная тахта, покрытая белым пушистым молдавским ковром с ярким геометрическим рисунком. На ней даже длинный Мел мог укладываться как вдоль, так и поперек. Сверху была постелена традиционная розовая простыня.

— Мне это сделали на заказ. Давай спустим с тебя штанишки. Теперь садись ко мне на колени, моя теплая, моя мягкая, моя влажная… — шептал он, расстегивая пуговицы ее жакета и кофточки, ощупывая ее грудь. — Вот они чудные, тяжелые сисечки… мои…

— О Мел, ведь я пришла поговорить с тобой о серьезных вещах… и вот опять не могу сдержаться…

— И не нужно! Конечно, мы поговорим, но вначале я тебя от души трахну. Раскинься, моя сладкая…

Он ласково опрокинул ее на тахту, сбросил джинсы, широко развел ее ноги и, встав на колени между ее ног, вошел в нее. Его руки обхватили ее полные груди и начали ими играть, ласкать, тискать. Она тихо, счастливо стонала, наслаждаясь его движениями.

— Знаешь, малышка, я не врач, но могу сказать, что ты беременна; твои сисечки просто чугунные, даже не продавливаются! Ты с начинкой, моя сладенькая, и вложил ее я… И ты родишь мне сына!

— А если дочку?

— В этом случае я буду держать тебя в роддоме до тех пор, пока не получится мальчик! Поняла? Так что давай с первого захода!

— О, Мел, — извивалась она под ним, — мне так хорошо с тобой! Подними меня повыше, я сейчас кончу…

— Кончай, моя девочка! Я сегодня настроен серьезно; я так истосковался по тебе, по твоему лону! Сегодня ты кончишь у меня не раз!

Она закричала, двигая головой вправо, влево; конвульсии наслаждения пробежали по ее ладно скроенному телу. Мел довольно засмеялся и лег рядом. Ее оргазмы были столь полными, что обычно она впадала в забытье на некоторое время. Он удовлетворенно ждал: его мужскому самолюбию льстило, что он смог загнать женщину в такое блаженство.

— Эй, детка, отдохнула немного? — спросил он, заметив, что Даша очнулась.

Опустив глаза, она увидела, что он все еще возбужден.

— Сейчас, Мел, еще одну-две минутки…

— Да…

Положив ей руку на грудь, он стал оглаживать ее тело, спускаясь все ниже. Наконец он прошептал: «Перевернись на животик, малышка… а груди пусть свисают… это меня возбуждает… О господи, какое блаженство…» Взаимные стоны, сплетаясь воедино, заполнили комнату… Пика наслаждения они достигли одновременно… Обессилев, Мел упал на нее.

…Когда Мел вышел из ванной, Даша, полностью одетая, сидела в кресле на кухне. Он подошел, поднял ее, сел в кресло, посадил ее на колени и ласково прижал к себе.

— Вот теперь я способен тебя слушать, если ты хочешь что-то сказать. Но для меня вопрос ясен: если ты говоришь, что ребенок мой, значит, он мой. Да я и сам это чувствую! И я рад! Если хочешь, говори дальше…

— Мел, ты имеешь право знать, почему я считаю ребенка твоим… Я замужем уже почти четыре года, но К. не хотел детей, и я, конечно, глотала таблетки. Но иногда я забывала… даже в опасные дни, но я ни разу не забеременела. Видишь ли, я ни разу не испытала… — Она, смущаясь, что-то прошептала ему на ухо.

У Мела удивленно поползли вверх брови.

— Все четыре года без оргазма? — Он предпочитал обо всем говорить вслух. — Он у тебя что, короткочленный? Не понимаю…

Даша тихонько засмеялась:

— У меня невелика возможность сравнивать… По сравнению с тобой — да. Но, может быть, не в этом дело. Я не знаю, как сказать… он не искусен в сексе… он не разжигает меня…

Мел поцеловал ее:

— Девочка, я рад, что дал тебе наслаждение. Продолжай…

— Ты помнишь нашу первую ночь в круизе? Настоящую брачную ночь со всеми безумствами?..

Он молча поцеловал ее.

— Я тогда в спешке забыла про таблетку. Поверь, я не хотела тебя подловить, просто забыла…

Он с силой прижал ее к себе.

— …Это было семь недель назад. Вчера врач сказал, что срок моей беременности — семь недель. И — самое главное. Вернувшись на борт, К. не притрагивался ко мне двенадцать дней и до этого тоже несколько дней… Мы были близки всего один раз перед самой Одессой… Я не стала бы обсуждать с тобой свои отношения с К., но сейчас я должна быть точной… Если бы я забеременела от него, беременность была бы уже много больше или, наоборот, меньше…

Она взглянула на Мела. На лице его застыло удивленное выражение, брови были высоко подняты: он не сомневался в Дашиных словах, он искренне недоумевал, как можно, имея Дашу в постели, не заниматься любовью!

— Видишь, все сходится, — продолжила Даша. — Можно, конечно, сделать генетический анализ по крови, но это уже после рождения ребенка…

— Остановись, детка! Я и так, без твоего гребаного анализа, чувствую, что это мой ребенок и ты родишь мне сына! А может быть, двух? Помнишь, я тогда входил в твое чрево дважды, до самого дна. Я дважды тебя полил, я отлично помню! У нас будет двое, двое сыновей!

Его восторженной фантазии не было предела.

— Пожалуй, — улыбнулась Даша, — к концу беременности у меня в животе окажется с десяток усатых грузинских младенцев с саблями!

Не обращая внимания на ее иронию, Мел встал с кресла и, держа Дашу на руках, протопал по кухне, напевая: «Гром победы, раздавайся, веселися, храбрый росс!»

Даша звонко рассмеялась:

— Никакой ты не росс, а большой и сладкий грузинский… лучше которого нет на свете! — И звонко поцеловала его.

— Нет, я все-таки русский… — слегка обиделся Мел. — Что до остального сказанного, то ты почаще говори мне такие слова, если хочешь иметь каждый раз усладу, радость моя! Ну а теперь поговорим всерьез.

Он сел, все так же не спуская Дашу с колен. — Если у тебя были опасения, как я приму это известие, то отбрось их к чертовой матери. Я уверен, что это мое, и не позволю тебе ничего с собой сделать. Будешь рожать! Своему мужу скажешь об этом как можно позже, чтобы он не мотал тебе нервы с абортом. Все оставшееся до родов время ты будешь заботиться только о себе и детях.

— Уже о детях! — усмехнулась Даша, но он даже внимания не обратил на ее слова.

— У нас только одна серьезная проблема, моя девочка. Заключается она в том, как сделать тебя моей женой не только перед Богом, но и перед людьми, и как дать тебе и ребенку мою фамилию… Но это уже мои заботы. Ты же, Дашенька, должна быть беззаботна и весела. Оставшиеся семь месяцев чирикай на здоровье, не забивая свою хорошенькую головку серьезными мыслями. Я тебе обещаю, моя малышка, что к моменту родов ты будешь моей женой, и дети, соответственно, записаны на мою фамилию. Ты все поняла?

Она, уже не усмехаясь, молча уткнулась лицом ему в грудь.

— Только, Даша, я возьму с тебя клятву. Ты будешь, как бы ни было сложно, приходить ко мне все это время. Я не выдержу, не видя тебя; я должен тебя раздевать, смотреть на тебя, трогать тебя… Не причиняя вреда тебе и ребенку, я буду осторожно любить тебя, а потом, когда уже будет нельзя, просто смотреть и гладить… Обещай мне, девочка! Ведь я так люблю тебя!

Вдруг он почувствовал горячие потоки слез на груди; рубашка мгновенно промокла, Дашу сотрясали беззвучные рыдания.

— Детка, малышка моя, что с тобой? Прекрати сейчас же, тебе нельзя волноваться! В чем дело? Я что-нибудь сделал не так?!

— Мел, — рыдала она, — ты впервые сказал, что любишь меня… Ты все время молчал или говорил «хочу тебя»…

— Разве? — искренне удивился он. — Я ни разу не признавался тебе в любви? Прости меня, идиота! Неужели так важно говорить об этом? Я полагал, что доказываю тебе это каждый раз, как мы встречаемся… Я люблю тебя уже давно, я понял после четвертого свидания… Ты видишь, я даже их пронумеровал… Ну улыбнись, малышка! Я никого не хочу, кроме тебя, я не нахожу себе места, когда не вижу тебя, я хочу засыпать и просыпаться в одной постели с тобой…

— А я до сегодняшнего дня, до твоей реакции на мою беременность не была уверена… Мне все время казалось, что ты меня оставишь, каждое свидание казалось мне последним… — Она понемногу успокаивалась.

— Глупышка, да я как цепями прикован к тебе! А теперь, когда ты носишь под сердцем моего ребенка, нас не разорвать никакой силой… Утри слезы и припудри свой курносый носик. Да, я люблю тебя, я буду за тебя бороться и отвоюю тебя! Запомни это!

Проводив Дашу, Мел лег на тахту, еще хранившую тепло их тел, и задумался. Он пообещал, что она через несколько месяцев будет его законной женой, и понимал, что с этим нужно торопиться; однако пока он не имел ни малейшего представления, как это осуществить. Едва ли Дашин муж пойдет на официальный развод с беременной женой — это сильно повредит его деловому имиджу. Кроме того, Мел не понимал, как мужчина добровольно может отпустить от себя такую женщину, как Даша! Даже если К. прямо сказать, что отец ожидаемого ребенка не он, тот, скорее всего, не признает этот факт, не желая стать мишенью для насмешек. В душе Мел опасался, что К. может отомстить… Автомобильная катастрофа, случайный выстрел — выбор в наше демократическое время велик… Не стоило сбрасывать со счетов и такую вероятность, что К., узнав правду, согласится на развод спустя год или два после рождения ребенка. Но этот вариант не устраивал Мела: во-первых, он хотел, чтобы ребенка сразу записали на его фамилию, а во-вторых, чтобы Даша как можно быстрее стала его женой…

Единственный выход — вынудить К. дать Даше развод; его нужно подвести к такому решению… Но как?! Мучаясь безысходностью ситуации, Мел вспомнил, что какие-то моменты в Дашином рассказе показались ему странными, они были как кочки, о которые нельзя было не споткнуться… Последовательно прокручивая в памяти состоявшийся разговор, он наконец ухватил появившуюся мысль за хвост. Вот оно! Похоже, секс с женой не очень увлекает К.«…Он не искусен… Он не разжигает меня», — сказала Даша. За все время круиза, где сама обстановка располагала к любовным утехам, они были близки лишь один (!) раз; при этом К. явно не был импотентом и на людях вел себя по отношению к жене как нормальный, внимательный муж. Еще… Даша говорила, что он повсюду водит с собой охранников, что, с точки зрения Мела, было вполне оправданным, но один из них, тот, что был в круизе, имел отдельную одноместную каюту, не люкс, но довольно дорогую… А если у К. тяга к мужчинам? Охранник молодой, здоровый, хорошо сложенный… Мелу, который воспринимал только традиционный секс с женщинами, это соображение показалось маловероятным. Но пока это была единственная версия, объяснявшая холодность К. по отношению к Даше, и ее нужно было проверить, тем более что о похождениях К. с прекрасной половиной человечества ничего не было слышно. А слухами, как известно, земля полнится…

Мел решительно снял трубку телефона и набрал номер знакомого частного детектива.

6

Последующие месяцы для обоих были исполнены событий, которые, следуя новому лексикону, принято называть судьбоносными. Но если для Даши это было волнующее ожидание перемен в ее личной и их общей судьбе, то для Мела активная, состоящая из тонких расчетов, похожая на розыгрыш шахматной партии деятельность.

На исходе третьего месяца беременности Даша поставила в известность своего мужа о предстоящем событии. Тот не выразил большой радости, но и не стал настаивать на аборте, понимая, что время упущено. Он только с досадой спросил, почему она не сказала ему раньше. Даша ответила, как обычно отвечают в таком случае женщины: не была уверена, так как до сих пор не беременела, хотела убедиться, а позднее врачи сказали, что опасно; потом смело добавила:

— Ребенка я сохраню! Я давно хотела его иметь. Если ты, как и раньше, решительно против, я готова пойти на развод и воспитывать его одна… Решай сам, а я уже приняла решение!