Переступив через бортик ванны, он прижал ее к себе и вынул из тонкой материи тяжелые груди. Жадно целуя соски, он стонал и задыхался, как будто впервые вкусил женское тело.

— Малышка, я не успею довести тебя до постели…

Он повернул ее спиной к себе и положил животом на край джакузи. Палевые покрывала спали с ее бедер, обнажив соблазнительные округлости.

— Позови меня, моя единственная, — негромко попросил он, скользя руками по ее ягодицам. Даша сделала несколько волнообразных движений тазом. Он с громким стоном погрузился в нее, и вскоре судороги удовлетворения сотрясли его мощное тело.

— Да-ша, Да-шень-ка, — выдохнул он, опускаясь на банный коврик. Малышка, я… не подумал о тебе… не смог сдержаться: как почувствовал твое влажное лоно, сразу забыл обо всем… Прости…

— За что, Мел? Мне так хотелось дать тебе наслаждение…

Они лежали рядом молчаливые и счастливые. Потом он повернул к ней голову и тихо попросил:

— Поласкай меня, девочка.

Даша приподнялась и встала на колени у него в ногах; она нежно играла его органами, перебирала их, массировала, оглаживала, чувствуя, как под ее пальцами нарастает возбуждение.

— Малышка, у меня нет сил подняться. Оседлай меня, я поиграю твоими сисечками.

Даша, кивнув, медленно опустилась на его вздыбленный член. Мел протянул руки, захватил в ладони ее груди и начал неспешно двигаться… Вверх — вниз, вверх — вниз, как на волнах, взлетала ее фигура.

— Мел, я хочу кончить! — разогнувшись, Даша откинулась назад. Как птица крыльями, она взмахнула руками, запрокинув голову.

Движения Мела стали яростными и глубокими. — Еще немного, еще, придерживал он ее за талию.

Через несколько мгновений они достигли оргазма в обоюдном наслаждении.

* * *

Когда Мел и Даша через некоторое время вновь стали появляться в обществе, они являли собой такую сексуальную гармонию, что ее нельзя было не заметить. Как хорошие духи, витая в воздухе, она повсюду оставляла привлекающий других след. И если в Даше это маскировалось до некоторой степени мягкостью и женственностью, то от Мела исходили волны завоевателя, переполненного недюжинной мужской мощью. Неудивительно, что женщины плыли на него, как косяки морских рыб. Однако ответного позыва они не чувствовали. Стоило Мелу мысленно представить слегка попышневшие Дашины бедра, соблазнительно извивающиеся перед его взором, или отсвечивающую тусклым розовым перламутром раскрытую промежность, или явственно ощутить Дашины пальчики, нежно ласкающие его член, как стоящая перед ним женщина превращалась в фантом, нечто пусть и материальное, но обезличенное и неодушевленное. Глаза его сразу тускнели, на них опускались заслонки непонимания, и женщины быстро ретировались. Мел тут же начинал искать в толпе жену, подходил к ней и, только по-хозяйски обняв, обретал спокойную силу и уверенность.

11

В воскресенье у няни был выходной. Мел и Даша, любя этот день, старались посвящать его сыновьям.

— Как интересно, они почти все делают синхронно, — заметил Мел, стоя у кроватки Жорж-Алекса.

— Говорят, близнецы даже чувствуют одинаково. Вплоть до того, что нередко влюбляются в одну и ту же женщину, — ответила Даша.

— Да, похоже, впереди у них еще будут проблемы… — задумчиво протянул Мел; потом, встряхнув головой, похвастался: — Но они уже узнают меня, Дашенька! Они улыбаются не только тебе, но и мне тоже!

— Они уже давно узнают тебя! Сообразительные ребята, все в папочку… Просто они меньше общаются с тобой, нежели со мной, — откликнулась Даша, подогревавшая бутылочки с питанием в соседней комнате. — Ну вот, все готово. Сейчас они выпьют теплое молочко и будут спать. Правда, Жорж-Алекс?

Малыши, вцепившись ручками в бутылочки, сосредоточенно зачмокали.

С едой "сообразительные ребята" расправились быстро, глаза их, как и предсказывала мама, стали закрываться.

— На улицу сегодня выносить не будем: дождь и ветер, — решила Даша. Мел, приоткрой окно, пусть подышат свежим воздухом.

Она надела на детей чепчики, набросила пуховые одеяльца.

— Сейчас заснут…

Веки малышей смежились.

— Ну вот и все… Мы свободны по крайней мере на два часа. Пойдем-ка вниз обедать.

Обед был приготовлен из купленных Мелом полуфабрикатов, но в Дашиных руках они превращались в аппетитные, красочно оформленные блюда. Продукты она поджаривала на каком-то особом масле, выбирала неожиданные сочетания приправ и соусов — в результате получалось очень вкусно.

— Ты знаешь, детка, если я вдруг лишусь своего бизнеса, мы не пропадем: откроем ресторанное дело, и ты будешь шеф-поваром, — сказал Мел, по-простецки вытирая корочкой хлеба соус, оставшийся после разогретых в микроволновой печи котлет по-киевски.

— Не подлизывайся, котлет больше нет; если хочешь, могу отварить пельмени.

— Спасибо. Я сыт, дорогая, просто выражаю таким замысловатым образом свой восторг и благодарность.

В редкие минуты единения и уединения они иногда подтрунивали друг над другом.

— На десерт вишневый пирог, чай или кофе, — сказала Даша, вынимая из холодильника блюдо с пирогом.

— Какая кремовая роза сверху! — восхитился Мел. — Это уж ты сама добавила! Тебе отрезать, Дашенька?

— Нет, я буду один черный кофе. Наслаждаясь покоем, они неспешными глотками пили ароматный напиток.

— Посмотрел я сегодня на мальчишек: растут, засранцы! Скоро полгода исполнится… — Мел счастливо улыбнулся.

— Да, растут и умнеют… Скоро уже смогут обходиться без меня. — Она задумчиво поболтала ложкой в маленькой кофейной чашке. — Ты знаешь, Мел, так надоело сидеть дома, хочется вернуться на работу…

— Зачем? — резко откликнулся Мел.

— Как это "зачем"? Ты разве против того, чтобы я работала?

Мел молчал, с преувеличенным вниманием разглядывая пирог.

Мел, объяснись, я жду! — с раздражением сказала Даша.

— Ну, если ты настаиваешь, — Мел развел руками, — тогда слушай мою программу.

Даша, надув губы, откинулась на спинку стула.

— Я на тебе же-нил-ся, — произнес по слогам Мел. — Это значит, что я взял на со-дер-жа-ние тебя и детей! Человек, который не может содержать семью — не мужик, чтобы там ни говорили о честном и нечестном пути получения денег! Это мое глубокое убеждение! Следовательно, тебе работать не-обяза-тельно. Ты — жена, и это многое значит, по крайней мере, в моем доме! Я хочу, чтобы моя жена в любое время суток была готова откликнуться на мой зов. Она не должна валиться с ног от усталости, ложась в постель. Я хочу заниматься любовью с ласковой и страстной женщиной, а не с сонным, бесчувственным бревном. Я хочу делать тебя счастливой и получать наслаждение сам! А это возможно лишь тогда, когда твои мысли и энергия будут связаны со мной, Жорж-Алексом и домом. Кстати, о Жорж-Алексе, — продолжал он, все более распаляясь. — Я постараюсь сделать так, чтобы они утомляли тебя по минимуму. У нас есть няня, ты избавлена от уборки и стирки; продукты закупаю и привожу я; кухня не отнимает много времени, так как я закупаю готовые блюда и полуфабрикаты. Конечно, я не возражаю, если ты зажаришь бифштекс из парного мяса и приготовишь гуся с грецкими орехами, но это все по твоему желанию. Ты поняла, детка? Ты — моя жена, хозяйка дома, а я все сделаю, чтобы этот дом был полная чаша!

— Но, Мел, — перебила его сердито Даша, — это какой-то домострой! Ты как будто забыл, что я получила отличное образование, владею двумя иностранными языками, имею опыт синхронного перевода с французского и наоборот, что я работала штатным переводчиком при ассоциации бизнесменов!

— Ты невнимательно слушала меня, малышка… Я отлично помню обо всех твоих достоинствах. В течение последних пяти минут я пытался внушить тебе мысль, что не в восторге от твоего желания через какое-то время выйти на работу, но… я жене сказал, что запрещаю тебе делать это. Выслушай, пожалуйста, меня до конца. Пока мальчишкам не исполнится полгода, даже речи не может быть о работе. Муж и дети — надеюсь, против этого у тебя возражений нет? Дальше, до года я также не разрешу тебе надолго отлучаться из дома. Детям нужна мать, ее ласковые руки, нежные слова, ясная улыбка. Даже самая лучшая няня не заменит материнское тепло. Но все же, Даша, я не деспот и вынужден считаться с твоим стремлением к самоутверждению, коль скоро оно у тебя есть. Поэтому через несколько месяцев я оформлю тебя помощником-референтом в мой банк: будешь отвечать за связи с иностранными партнерами и за инвестиции иностранцев здесь. Это — составление контрактов на иностранных языках, переписка, подготовка переговоров, позднее — участие в переговорах, аннотированный обзор иностранной прессы и так далее.

— Мел, но как же я все это буду делать, сидя дома? — возмущенно спросила Даша.

— Не перебивай старших, глупышка! Ты отстала от жизни! Мы оборудуем тебе здесь кабинет рядом с моим, поставим второй компьютер с модемом, подключим его к Internet'y. и ты будешь связана со всем миром.

У Даши от изумления широко раскрылись глаза.

— А я справлюсь, Мел?

— Не знаю. Это ты должна решить сама. Если уж назвалась груздем полезай в кузов! Кроме того, домашний компьютер будет связан с банковским и моим персональным в кабинете. Я смогу перебрасывать тебе мгновенно материалы и письма, пришедшие из-за бугра по электронной почте, а ты отдавать мне распоряжения, какие продукты привезти к обеду и какие памперсы купить Жорж-Алексу.

Даша тихонько рассмеялась.

— Что, представила, как будешь управлять мужем, нажимая на кнопки компьютера? Если тебя это не удовлетворит, я могу устроить переводы. Наш банк субсидирует пару фирм, издающих любовные романы. Они сейчас очень популярны. Типично дамское чтиво. Я вполне могу договориться, чтобы ты занялась переводами. Правда, эти романы в основном на английском. Ведь английский у тебя тоже в активе?

— Похуже, чем французский, — серьезно вставила Даша.

— Не беда, активизируешь! Все это до трехлетнего возраста сыновей. Работать так работать! Но главное условие, даже ультиматум — дома!!! Как тебе мой план? — закончил он своим обычным вопросом.

Даша молчала, уставившись неподвижным взглядом в узор на скатерти, как бы желая и не решаясь обсудить еще какие-то пункты изложенной "программы".

Отправив в рот кусок сладкого пирога, Мел внимательно посмотрел на жену и, словно прочитав ее мысли (он всегда читал ее как раскрытую книгу), посчитал за благо продолжить:

— Но я не собираюсь держать тебя взаперти, как девицу в тереме. Я понимаю, что тебе хочется на людей посмотреть и себя показать! Мы будем выезжать в этот гребаный свет, я буду исправно выгуливать тебя в театры и на модные выставки. Может быть, даже будем уезжать на уик-энды вразъе…ные пансионаты, если твои родители согласятся присматривать за Жорж-Алексом. Они и няня вполне, я думаю, справятся… Честно сказать, детка, я и сам рад тебя вывозить на люди. Не только тебе хочется себя показать! Мне тоже приятно похвастаться женой, при виде которой все мужики делают охотничью стойку! Пусть завидуют! Владею-то все равно я! Но ты так и не ответила на мой вопрос, маленькая, как тебе моя программа?

— А что будет после трех лет?

— А после трех лет мы опять поговорим! Ну?

— И почему только я всегда соглашаюсь с тобой? — вздохнула Даша.

— А ты до сих пор не догадалась? Тогда пойдем в спальню: я тебе доходчиво и без слов объясню…

— Подождешь до вечера, эгоист, — незлобно парировала Даша. — Иди, прими горизонтальное положение, я уберу посуду в моечную машину и прилягу возле тебя.

Но прежде чем уйти, он выдал ей еще одну основополагающую сентенцию:

— Я, конечно, эгоист. Но не заметила ли ты, моя драгоценная половина, что все мои эгоистичные деяния направлены во благо тебе и детям? Даже трудно сказать, о ком я больше пекусь: о себе или о тебе с Жорж-Алексом. Я пошел на нашу тахту и жду тебя!

12

Приближалось первое Рождество, которое они встречали вчетвером: Даша, Мел, Георгий и Александр. Подросшие близнецы давно уже питались самостоятельно, отлученные от материнской груди.

О сладком Дашином молоке Жорж-Алекс забыли быстро и как-то безболезненно, вполне удовлетворяясь детскими смесями, которые Мел, руководствуясь рекомендациями жены, привозил в изобилии. Няня Ольга Васильевна, вначале сокрушавшаяся по поводу нехватки молока, вскоре успокоилась, видя, как ее питомцы поглощают "эти ужасные порошки" и пюре, хорошо набирая вес. Жорж-Алекс были спокойными, здоровыми малышами.

Даша форсированными темпами обретала былую форму. Как и всякая женщина, она хотела бы похудеть, не затрачивая усилий, "не истязая себя". Однако славянская природа, как правило, заставлявшая женщин расползаться после рождения детей, не оставляла иных путей, кроме строгого режима. Мел тоже был беспощаден, он даже выучил французскую пословицу: "Pour etre bell, il faut souffrir" ("Чтобы быть красивой, нужно страдать"), которую не забывал повторять жене ежедневно. Даша оставалась все еще немного полнее, чем была, но ее притягательность не пострадала.