– Как только я буду готов, я пришлю за вами Линии, – бросил он через плечо, выходя из столовой.

Дебора с раздражением бросила ложку. Капитан предупреждал ее, как все будет, и все же ей почему-то не верилось, что он окажется таким… таким грубияном.

Глава 8

Когда Дебора вошла в спальню, Роберт подумал, что она напоминает ощетинившуюся дикую кошку. Ее глаза сверкали, руки сжимались в кулаки, и, если бы у нее был хвост, он бы наверняка сердито ходил из стороны в сторону.

Никогда еще она не казалась ему такой красивой.

Гадая, что могло бы заставить его молодую и такую воспитанную жену окончательно выйти из себя, он остановил свой взгляд на ее нелепой ночной рубашке и сказал:

– Снимите ее.

Дебора правильно поняла, чего он добивается, но, хотя ее глаза сердито прищурились, она дернула завязки, сбросила рубашку на пол и отбросила ее ногой.

И встала перед ним прекрасная, злая и абсолютно голая.

– Удовлетворены? – сердито спросила она, уткнув руки в бока.

– Пока нет, – хрипло ответил Роберт. – Идите ко мне.

Его вспыхнувший желанием взгляд, сопровождавший этот властный приказ, пробил броню ее гнева. Взглянув на откинутое одеяло, Дебора залезла на кровать и легла рядом с ним.

Он тут же обхватил ее за талию и потянул к себе. Потом, навалившись сверху, прижал к подушкам и принялся страстно целовать.

– Уфф… – Дебора с трудом отдышалась, когда он наконец остановился, чтобы глотнуть воздуха. Наверно, это глупо, но ей льстило, что сегодня муж не стал медлить, как прошлой ночью. Должно быть, она все же доставила ему удовольствие, несмотря на неопытность, не позволявшую ей достаточно быстро откликаться на его желания.

– О да! – шепнул он сдавленным голосом, уткнувшись ей в грудь.

Когда губы Роберта начали жадно ласкать ее шею, она почувствовала, что тает. Слегка приподнявшись, он провел языком по нежным изгибам ее уха, и Дебора почувствовала, как ее руки сами собой поглаживают его спину. Он легонько сжал зубами мочку, и она, обхватив его ногой, начала гладить ступней его икры.

Пламя стремительно разгоралось, как и прошлой ночью.

Дебора не могла понять, как он мог с такой неистовой страстью желать ее в темноте супружеской спальни и в то же время при свете дня, похоже, не хотел терпеть даже ее присутствие рядом. Но, даже зная, как мало она для него значит, Дебора отвечала ему с не меньшей страстью. Ее удивило, что на этот раз, когда муж наконец вошел в нее, она не почувствовала боли, только непрерывно усиливающееся наслаждение.

После они лежали рядом на мягкой перине, почти не касаясь друг друга, но она слышала каждый его вздох. Дебора чувствовала себя так, словно чего-то ждет. Какого-то знака. И не могла понять, откуда эта внезапная подозрительность, если только что они были так близки.

Это напоминало перемирие после кровавой битвы, когда каждая сторона давала другой время забрать с поля боя раненых. Когда каждая сторона чувствовала присутствие другой, но не имела сил на дальнейшие действия. В порыве страсти они общались взглядами и стонами, и ни один из них не смел нарушить эту хрупкую гармонию, попытавшись облечь свои переживания в слова.

Постепенно Дебора начала засыпать. Но, соскальзывая в сон, она не переставая думала об одном – неужели их близость всегда будет заканчиваться для нее такой печалью?


Спальня была по-прежнему погружена в темноту. Плотно задернутые тяжелые гардины не давали слабым лучам нового дня поникнуть внутрь. Дебора проснулась и услышала, как по комнате ходит Линии.

Вчерашний гнев вскипел с новой силой. Одно дело, когда голой ее видит муж, хотя и это в достаточной степени смущало. Но позволить слуге беспрепятственно ходить по комнате, когда она лежит тут без одежды!..

Дебора села, первым делом убедившись в том, что одеяло полностью прикрывает ее грудь, потом повернула к слуге разгневанное лицо.

– Убирайся вон! – крикнула она.

Линии замер, наклонившись над маленьким столиком у окна, куда он собирался поставить поднос.

– Прошу прощения, мисс… мадам, но я всегда приношу капитану завтрак в…

– Этого больше не будет! Не будет, пока я в его постели. Если капитан захочет, он позвонит тебе.

Линии выпрямился, его лицо приняло бесстрастное выражение.

– Но он уже позвонил мне.

Повернувшись к мужу, Дебора увидела, что он смотрит на нее с неприкрытым раздражением.

От обиды она не нашла ничего лучше, чем снова откинуться на подушки и с головой накрыться одеялом. Только когда по звону посуды, скрипу половиц и звуку закрывшейся двери она определила, что Линии вышел из комнаты, Дебора вылезла из-под одеяла.

– И вам доброе утро, – хрипло произнес капитан.

– Не знаю, с какими женщинами вы привыкли иметь дело, – ответила она и, чтобы преодолеть ощущение униженности, натянула на лицо маску холодного высокомерия, – но я не привыкла выставлять напоказ свое обнаженное тело перед другими, не говоря уже о слугах мужского пола!

– Линии для меня не просто слуга, – мрачно отозвался капитан.

Дебора непроизвольно охнула. Ее муж в самом деле ставил достоинства своего слуги выше ее комфорта. Но потом он добавил:

– Хотя я, конечно, вижу, что мы не можем продолжать жить, как раньше. Однако это всего лишь вопрос организации материально-технического обеспечения.

– Материально-технического обеспечения? – воскликнула она, все сильнее возмущаясь тем, как он с ней обращался.

– Да, видите ли, у нас с Линии сложился определенный ритуал, которого мы оба придерживаемся уже много лет. И дело не только в том, чтобы подготовить меня к новому дню. Я предупреждал вас, что вам придется привыкнуть к тому, что он неотъемлемая часть моей жизни. Он не просто лакей, который подает мне одежду, наливает воду для умывания и бреет меня. – Движением головы капитан откинул упавшую на глаза прядь. – Черт возьми, Дебора, неужели вы до такой степени бесчувственны? Неужели я должен открытым текстом объяснять вам все? Без посторонней помощи я не могу утром даже помочиться!

Щеки Деборы вспыхнули.

– Простите, простите меня! Я сейчас же позвоню, чтобы он вернулся, и не буду вам мешать, – пробормотала она, спустилась с постели, подняла с пола свои вещи и торопливо направилась в свою комнату.

Она опять смотрела на ситуацию только со своей точки зрения. Муж говорил ей, что не хочет, чтобы она присутствовала в комнате, пока Линии его раздевает и укладывает на ночь в постель. Дебора приложила руки к своим пылающим щекам, вспоминая грубые слова капитана о том, что его слуга может даже применить силу, если муж захочет, чтобы ее привели к нему в постель. Почему она не придала значения тому, что он пытался ей сказать? Лишаясь своей деревянной ноги, он не мог выбраться из постели без помощи своего крепкого слуги.

Дебора опустилась на пол около умывального столика и обхватила согнутые колени руками. Она действительно не понимала, насколько сложны для него многие вещи, которые все другие люди считали само собой разумеющимися. Неуклюжими попытками отстоять свои права она заставила Роберта говорить о тех слабостях, которые ему с поразительным успехом удавалось скрывать от остального мира.

Дебора не знала, куда деваться от стыда.

Но что еще хуже, у нее возникло тоскливое ощущение, что она дала своему весьма обидчивому супругу еще один повод для неприязни.


Капитан Фоули поднял глаза от финансовых документов, чтобы понять, не издевается ли над ним Треверс.

Однако светлые глаза агента не выражали ничего, кроме усердия преданного работника.

– Вы уверены в этих цифрах? – в конце концов решился спросить капитан.

– Ну конечно. Правда, это сведения на конец прошлого квартала. С тех пор могли произойти некоторые изменения. Но, в любом случае, ничего существенного.

– Я понятия не имел.

Треверс улыбнулся впервые с того момента, как согласно договоренности вошел в кабинет, чтобы ознакомить нового хозяина Довкота с состоянием его финансов.

– Об этом никто не знал, кроме мисс Лэмптон и меня, – ответил Треверс, и его доселе бесстрастное лицо озарило воодушевление. – Мисс Лэмптон отличалась острым умом. Она делала исключительно удачные инвестиции.

Капитан Фоули внезапно ощутил острое любопытство к личности своей благодетельницы.

– Объясните, – потребовал он командным голосом, невольно возвращаясь к привычной манере, в которой отдавал приказы солдатам свой части. Треверс инстинктивно приосанился на своем стуле.

– Видите ли, сэр, когда мисс Лэмптон переехала жить сюда, у нее было совсем немного собственных денег. Отец изгнал ее из родительского дома, когда она отказалась вступить в брак с женихом, которого для нее выбрали родители. Но вместо того чтобы просить прощения, мисс Лэмптон приняла решение стать независимой от мужчин. Поэтому она начала тайно вкладывать деньги в различные предприятия…

– По вашему совету?

– О нет, сэр. У нее были свои представления о том, куда инвестировать деньги. Мисс Лэмптон обладала очень сильным характером. Если бы дамам не запрещалось заниматься такого рода деятельностью, она бы, несомненно, сама общалась с дельцами. Сказать по правде, ей совсем не нравилось, что пришлось прибегнуть к моим услугам. По крайней мере, поначалу. Хотя с годами… – он улыбнулся, как будто эти воспоминания доставляли ему удовольствие, – мы друг к другу привыкли.

– И, судя по всему, ваше сотрудничество оказалось очень успешным.

– Да, сэр, как вы сами можете судить. – Треверс указал на гроссбухи, лежавшие на столе.

Почти все предприятия, в которые мисс Лэмптон вложила деньги, принесли значительные дивиденды, и состояние, завещанное ею капитану Фоули, оказалось просто огромным. Он мог позволить себе жить как лорд до конца своих дней. Роберт нахмурился. Его скромные потребности не могли пробить сколь-нибудь заметную брешь в таком колоссальном капитале. А его ранения оставили слишком заметные следы, чтобы он вдруг начал вести бурную светскую жизнь и сорить деньгами. В свое время он был большим любителем лошадей, но теперь с трудом мог справиться с тихой кобылой, которую выдрессировал и продал ему Ленсборо в основном потому, что просто хотел от нее избавиться.

– Я не смогу продолжать тот путь, который избрала она, – признался он агенту после недолгого раздумья. – Я всегда был солдатом. Моя голова не приспособлена к бизнесу.

– Мисс Лэмптон это предвидела, – ответил Треверс, пожалуй, даже слишком быстро. – Она предполагала, что вы можете просто продать предприятия, вложить деньги в фонды и жить, ничем себя не утруждая.

По выражению лица агента, капитан Фоули мог сделать вывод, что мисс Лэмптон не питала иллюзий по поводу его деловых талантов. Однако это не отвратило ее от мысли оставить ему все, чем она владела. Слегка дрогнувшей рукой капитан провел по лежавшим на письменном столе гроссбухам.

Он вдруг представил себе женщину, жившую в этом доме до него. Она много трудилась и заработала состояние, которое пришлось оставить совершенно чужому человеку. Мисс Лэмптон сделала это не потому, что питала к нему какие-то личные чувства. Из того, что он услышал, Роберт мог сделать вывод, что она не любила мужчин в принципе.

– Но почему я? – спросил он. – Я не имею к ней никакого отношения.

Треверс слегка выпятил подбородок:

– Тем лучше для вас, сэр. Когда мисс Лэмптон проявила свой, выражаясь словами ее родных, трудный характер, семья отвернулась от нее. Братья могли бы ее защитить, когда отец решил выставить ее из дому. Или помочь ей после его смерти. Но они ничего не сделали. Единственным человеком, который пытался за нее заступиться, была ваша матушка. Она пошла к старику и умоляла его позволить Эуфемии выбрать себе мужа по любви. Поэтому, когда главой семьи стал Алджернон, он начал преследовать вашу мать. Он обвинил ее в том, что она поощряла его сестру в неповиновении отцу. Позже мисс Лэмптон узнала о том, что произошло с вашей матерью, но она уже ничем не могла помочь несчастной леди. Поэтому она решила, что может хотя бы отчасти компенсировать эту несправедливость, сделав вас своим наследником.

Роберт погрузился в размышления.

– Должен ли я заняться вопросами продажи ваших предприятий, сэр? – спросил Треверс, когда задумчивое молчание капитана Фоули затянулось.

– Я полагаю, это наилучший вариант, – заключил Роберт. Он мог обсудить план продажи с Ленсборо. Пожалуй, это стоит сделать в первую очередь. – Займитесь этим.

Треверс улыбнулся и встал со стула.

– С удовольствием, сэр. И если позволите, я очень рад, что вам удалось выполнить условия, необходимые для того, чтобы унаследовать состояние, ради которого мисс Лэмптон трудилась всю свою жизнь. Мне было бы очень печально видеть, что оно досталось этому шалопаю, ее племяннику. – Его улыбка погасла. – Он ни разу даже не попытался нанести ей визит, полагая, что имеет дело с чудаковатой старой дамой, тихо доживавшей свой век в деревенской глуши!