– Никто не должен видеть ее в таком состоянии, – воскликнула она. – Не знаю, о чем вы только думали!

– О том, чтобы для начала вытащить ее оттуда, – бросил в ответ Роберт. – Но я, по крайней мере, позаботился о том, чтобы тихо провести ее через заднюю дверь. Об этой истории никто ничего не должен знать, – сказал он Деборе. – Нам удалось сохранить все в тайне. Я уверен, вы не захотели бы расстраивать свою матушку. Поэтому на все вопросы о том, где вы, я отвечал, что вам нездоровится или что вы отправились по магазинам, в зависимости от того, кто спрашивал. А сейчас, полагаю, вам надо подняться наверх с леди Уолтон. Она позаботится о том, чтобы обеспечить вас всем необходимым.

Глядя в суровое лицо мужа, Дебора решила, что ему не терпится отделаться от нее.

Странно, но прежнее желание разрыдаться исчезло, как будто слезы застыли от холодности мужа. Дебора чувствовала, как холодной ком давит ей на грудь, словно она проглотила кусок льда. Удивительно, думала она, пока леди Уолтон вела ее вверх по лестнице, какую силу придала гордость ее ногам, хотя еще минуту назад ей казалось, что она не способна сделать ни шагу.

– Вы примете ванну, подкрепитесь, и вам непременно станет лучше, – сказала графиня, проводив ее в красивую женскую гостиную.

– Вы так думаете? – Дебора устало покачала головой. Даже после всех пережитых ужасов она ни на мгновение не могла забыть, что ее муж собирался завести роман с другой женщиной. Поэтому наверняка считал, что она не могла выбрать более неподходящего момента, чтобы ее похитили. Ему пришлось заниматься ее спасением, в то время как он с гораздо большим удовольствием…

Чувствуя, что теряет сознание, Дебора упала на соседний диван и закрыла глаза.

– Сейчас, сейчас! – Графиня приблизилась к ней и протянула чашку с чаем.

– Мне казалось, вы никогда не пьете чай. – Дебора сделала слабую попытку пошутить, с благодарностью принимая из ее рук чашку.

– О да, я его терпеть не могу. Но вы, англичане, его любите и утверждаете, что он восстанавливает силы, а у вас такой вид, что вам это не помешает. Они вас не кормили? О, простите! Я не собираюсь мучить вас расспросами. Роберт предупреждал, что вы не захотите об этом говорить.

Графиня встала и, подойдя к камину, потянула шнурок звонка.

– Дебора, пройдите ко мне в спальню, пожалуйста. Горничные сейчас принесут воду, но я уверена, вы бы не хотели, чтобы они вас увидели… – Она замолчала и, бросив взгляд на Дебору, быстро отвела глаза.

Дебора впервые задумалась, как она выглядит. Все лицо у нее болело, и было естественно предположить, что оно в синяках. Допив свой чай до последней капли, она последовала за графиней в ее роскошную спальню. Дебора увидела богато убранную кровать из лакированного дерева под темно-синим бархатным балдахином, расшитым золотыми звездами, на полу – ковер голубого цвета с необычайно мягким ворсом, манящий пройтись по нему босиком, у окна, на маленьком столике, инкрустированном перламутром, ваза со свежими цветами. Дебора чувствовала их аромат, перебивавший омерзительную вонь темницы, пропитавшую ее одежду. Все выглядело таким чистым, таким изящным, таким женственным, что Деборе казалось, что она оскверняет комнату одним своим присутствием.

Услышав доносящийся из туалетной комнаты плеск наливаемой в ванну воды, графиня вышла, и Дебора, воспользовавшись моментом, подошла к туалетному столику, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Ее лицо распухло до неузнаваемости. Синяк вокруг глаза стал еще темнее, на брови запеклась кровь. Волосы с той стороны лица слиплись от крови, а губы… Дебора осторожно тронула их кончиками пальцев. Нижняя губа, принявшая на себя первый удар негодяя, припухла и покрылась коркой.

Она рассеянно сунула руку в рукав платья, чтобы почесать блошиный укус, и тут же начала быстро стягивать с себя грязную одежду. К тому моменту, когда графиня вернулась, чтобы сказать ей, что ванна готова, Дебора сидела голышом на корточках у камина и, бросив в него свою нижнюю юбку, заталкивала ее кочергой в огонь.

– Это надо сжечь, – объяснила она в ответ на изумленный взгляд леди Уолтон. – Все. И туфли тоже. – Это был единственный способ не дать блохам забраться в ковры и покрывала. Когда графиня непроизвольно сделала шаг в ее сторону, Дебора подняла руку, чтобы ее остановить. – Нет, я должна сделать это сама! – Она не хотела, чтобы у блох был даже малейший шанс перебраться на кого-то еще.

Поднявшись на ноги, Дебора заметила, что кожа на ее коленях изрядно ободрана. Она не могла вспомнить, когда это произошло. Возможно, когда она, спрыгнув из кеба, упала на мостовую, а толстый похититель затолкал ее обратно. Или потом, когда она упала на колени, после того как они отрезали у нее прядь волос. Судя по тому, как графиня, взглянув на ее спину, торопливо отвернулась с расстроенным видом, Дебора догадалась, что синяки у нее по всему телу.

Графиня со слезами на глазах протянула ей большое полотенце.

– Ваша ванна готова, – сказала она.

– О да, она мне совершенно необходима, – согласилась Дебора. В ее темнице было грязно, а от мужчин, которые ее похитили, так воняло, что этот запах до сих пор стоял у нее в носу… И потом, еще этот эль, которым она пыталась промыть рану. От нее наверняка пахло, как от кабатчика. Боже, неужели все это действительно произошло с ней?

Однако даже полная ванна воды, несмотря на ее приятный лавандовый аромат, не могла избавить Дебору от отвращения и боли, овладевших ее сознанием. За эти дни она столкнулась с самой темной стороной человеческой натуры и знала, что уже никогда не сможет избавиться от ран, которые это происшествие нанесло ее душе. С наслаждением погрузившись в душистую воду, она прошептала:

– Интересно, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя совершенно чистой. – Потом, испугавшись, что какая-нибудь блоха могла забраться ей в волосы, она погрузилась с головой под воду в надежде смыть ее.


Роберт сидел на диване, держа в руке нетронутый бокал бренди, и невидящим взглядом смотрел на пол между своих сапог. Ему казалось, что он уже никогда в жизни не сможет выкинуть из головы образ Деборы, скорчившейся на грязном соломенном матрасе, в испачканном разорванном платье, с покрытым синяками лицом. Ему так хотелось подойти к ней, взять на руки и вынести из этой мрачной тюрьмы, заключить в объятия и сказать, что он больше никогда и никому не позволит причинить ей боль.

Вместо этого он вынужден был, сгорая от унижения, позволить другим драться за нее и смириться с тем, что никогда не сможет, подняв ее, понести на руках. Когда она села в кеб и он увидел следы побоев у нее на лице, ему потребовалась вся его воля, чтобы удержаться и, вернувшись назад в тот подвал, не пристрелить подонков, безвольно валявшихся на полу.

Уже одно то, что Дебору похитили, держали взаперти и наверняка запугивали, привело его в ярость. Но когда он увидел, что они с ней сделали… синяки вокруг глаз, разбитая губа, истерзанная шея… эти знаки насилия, оставшиеся на ее теле, рассказали ему обо всем, что пришлось ей пережить. Есть только одно объяснение тому, что мужчина хватал женщину за горло, бил ее по лицу и рвал на ней платье.

Сколько человек ее насиловали? Сколько раз? Она пробыла в их лапах почти двое суток. Роберт застонал и опустил голову на руку, чтобы спрятать от Линии застилавшие глаза слезы.

Это его вина. Строя свои планы взять верх над Лэмптоном, Роберт ни разу не задумался о том, что это может как-то затронуть Дебору. И никак не предвидел, что она станет жертвой такого зверства. Он ничего не сделал, чтобы обеспечить ее безопасность. А ведь он должен был знать… Роберт ударил кулаком по подлокотнику дивана. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Его вражда с Лэмптонами зашла слишком далеко! Он был одержим местью, а в результате Дебора пострадала от самого страшного несчастья, которое может выпасть на долю женщины.

Пристрелить стоило не тех, кто ее насиловал, пристрелить следовало его. Это он во всем виноват.

Сразу же после того, как Элоиза сказала ему, что Дебора уснула, он вошел в ее спальню и долго смотрел на жену, но никак не мог насмотреться.

– Должно быть, она страшно устала, – сказала графиня, пока они вместе поднимались по лестнице. – Я думала, что с такими синяками и после всего, что она перенесла, мне придется дать ей какое-нибудь снотворное, но она еще не успела выйти из ванной, как у нее стали слипаться глаза. И потом, она сказала, что почти совсем не спала… Похоже, она даже не понимала, сколько дней прошло, потому что в камере было темно…

Роберта не удивило, что Дебора так быстро уснула. Очевидно, что она совсем измучилась, все ее силы ушли на бесплодные попытки отбиться от этих мерзавцев. Он помнил дрожь, охватившую ее тело от одной лишь попытки встать с грязного пола.

Элоиза рассказала ему, что Дебора сожгла всю свою одежду, говоря, что больше, наверно, никогда не сможет почувствовать себя чистой. У Роберта упало сердце. Он истолковал это по-своему…

Графиня попыталась деликатно удалиться из комнаты, чтобы оставить его наедине с женой. Но капитан ее остановил. Их брак дошел до такого состояния, что наверняка меньше всего Деборе хотелось бы, проснувшись, увидеть мужа, который стоит рядом и смотрит на нее. Это было бы как если один ночной кошмар сменился другим. Роберт стоял как каменный и, кляня себя последними словами, смотрел на ее избитое лицо.

Дебора не потрудилась аккуратно заплести волосы перед сном. Их мокрые пряди разметались по подушке, что придавало ей совсем юный и беззащитный вид.

Ему отчаянно хотелось взять мокрую прядь и, поднеся к губам, поцеловать ее. В ту ночь, когда она не пришла к нему, Роберт видел ее волосы во сне… в те краткие мгновения, когда ему удавалось задремать. Ему снилось, что он пропускает между пальцами шелковистые каштановые локоны, а Дебора лежит рядом и улыбается с тем сонным удовлетворением, которое он изредка имел счастье видеть у нее на лице. Но потом ее образ начал таять и исчез, как туман на ветру. Роберт вскочил с кровати, подбежал к двери и, выскочив на улицу, звал ее по имени. Но потом туман снова сгустился, он прилипал к лицу и застилал глаза. Роберт попытался разогнать его руками, но проснулся, покрытый холодным потом, дрожа от сковавшего его ледяного холода, и снова вернулся к страшной реальности. Он давно лишился руки, ее закопали неподалеку от полевого госпиталя в окрестностях Саламанки. И он уже никогда не смог бы вскочить с кровати и помчаться сломя голову. Но эта потеря была ничтожна по сравнению с болью, которую Роберт испытал, вспомнив, что Дебора ушла и он не знает, как ее вернуть.

Она заслуживала иметь достойного мужа, который смог бы защитить ее, а не бесполезного калеку, способного лишь навлечь беду на тех, кто рядом!

Но самое главное, Дебора заслуживала быть рядом с мужчиной, который не был бы ей противен, который мог бы обнять и успокоить ее, а не с тем, чье прикосновение вызывало одно лишь отвращение.

Роберт не хотел оставлять ее одну. И вместе с тем думал, что она бы никому не пожелала рассказывать о своих мучениях. Ведь это все равно, что заново пережить весь этот ужас. В Испании ему случалось видеть женщин, изнасилованных французскими солдатами. В разговоре с другими людьми они старались не упоминать о том, что им пришлось пережить.

В конце концов Роберт вернулся к себе, хотя знал, что не сможет заснуть. Казалось бы, мысль о том, что Дебора спит наверху и ей ничего не угрожает, должна принести облегчение. Но вместо этого его мучения лишь удвоились. Даже если бы он мог предположить, что раньше жена относилась к нему без неприязни, теперь она непременно его возненавидит.

Налив себе бокал бренди, Роберт устало опустился на диван. Понадобилось несколько часов кропотливых поисков в излюбленных притонах Хиксли, прежде чем горсть монет позволила ему раздобыть необходимую информацию.

– Хотите знать, где Хиксли держит женщину? – с хитрым видом спросил один из обитателей Тотил-Филдс. – Бьюсь об заклад, там же, куда он всегда отвозит их, чтобы преподать им урок.

Когда Роберт увидел там Дебору, он чуть не взревел от ярости и боли. Его Дебора, его прекрасная жена осквернена этими подонками! И единственное, что он мог сделать, это стоять и смотреть на нее, понимая, что, если он встанет на колени на этом грязном полу и заключит ее в объятия, он окончательно потеряет самообладание. Но Роберт не мог позволить себе эту слабость. Хиксли оставил охранять Дебору только тех двоих, но в его распоряжении имелась целая банда головорезов, контролировавших территорию, на которую они проникли. Только эффект внезапности дал им некоторое преимущество. Они должны были ворваться туда неожиданно и быстро увезти Дебору.

Увидев, в каком она состоянии, Уолтон и Ленсборо согласились, что не стоит затевать судебный процесс. И хотя одно лишь похищение означало для негодяев виселицу, суд потребовал бы, чтобы Дебора давала показания. И все бы узнали, что с ней случилось.