Наталья Шатрова - Спаси меня, мой талисман!

Пока Недвига и Веселин разговаривали, печенежские воины топтались рядом, не понимая, о чем может так долго беседовать жена вождя с чужестранцем. Один из них, потеряв терпение, коснулся ее руки.

– Мне пора, – огорчилась женщина, ей хотелось побольше узнать о своих детях. – Если увидишь Ярину и Дара, передай им от меня весточку. Скажи, что я вышла замуж за печенежского вождя и живу хорошо. Если бы не тревога за них, то я была бы вполне счастлива.

– Передам, – Веселин понял, как ей тяжело расставаться с ним, единственным звеном, связывающим ее с детьми.

Он смотрел вслед удалявшейся женщине до тех пор, пока она не скрылась в рыночной толпе, потом повернулся к стоящему рядом мужчине:

– Слышал, Жихарь, где моя Белава?

Жихарь кивнул. Он дружбу ставил выше всего на свете. Вместе они когда-то служили в дружине князя Аскольда, не раз выручали друг друга в бою, потому и сдружились крепко. У Веселина в Киеве не было родных, и Жихарь предложил жить у него. Семья друга – мать, отец, сестра Ворося – приняла Веселина приветливо, никогда теснотой не попрекала, хотя домишко их совсем был стареньким и маленьким. В княжеских походах и в полюдьи[42] набрали друзья много добра. Отец Жихаря выделил небольшие средства. Да и Веселин в свое время в Киев не с пустыми руками пришел, отец его снабдил кое-чем. Решили друзья построить ладью и заняться торговлей. Вскоре купеческое дело так им понравилось, что и вовсе отошли от дел ратных, выйдя из княжеской дружины.

Была у Жихаря задумка женить друга на Воросе, но ничего из этой затеи не вышло. Никаких иных чувств, кроме братских, Веселин к ней не питал. И Жихарь отчаялся свести их на брачном ложе.

Немногословный друг Жихарь знал, как переживал Веселин потерю любимой, и понимал, насколько сейчас радостна для него весть о ней.

– Жихарь, постарайся узнать побольше о мытнике и о Белаве, – попросил Веселин и усмехнулся: – Посмотрим, так ли уж она довольна своей жизнью, как сказала ее мачеха.

Жихарь отсутствовал две ночи. На рынке он познакомился с мытниковской поварихой Будой, раз в три дня закупавшей продукты, и быстро сошелся с ней. Перед могучим ростом Жихаря и его мужским обаянием не могла устоять ни одна женщина, а Буду редкие тайные встречи с Заккаем удовлетворяли мало.

Повариха оказалась не только любвеобильной, но и словоохотливой. Жихарь за короткий срок выведал все обо всех обитателях мытниковской усадьбы.

– Белава действительно живет, нужды не зная, – сообщил он утром на третий день, сочувственно поглядывая на Веселина, взволнованно вышагивающего по ладье. – Мытник души в ней не чает, предупреждает все ее желания и собирается на ней жениться. Ему надо только развестись с первой женой, но это дело уже решенное: жена его и пикнуть против не смеет.

– Не может же быть, чтобы Белава так быстро разлюбила меня! – Веселин с досады стукнул кулаком по деревянной обшивке борта. – Я думал, что она мертва, а все равно каждый день вспоминал ее!

– Женщины слабо хранят верность, быстро забывают старые привязанности и любят только тех, кто рядом, – убежденно заявил Жихарь, не жалея чувств друга.

– Но как же мне теперь быть?! Неужели я никогда не увижу ее?!

– Мытник не продаст ее ни за какие блага в мире, – Жихарь покачал головой. – Бесполезно пытаться – ведь она носит его долгожданного ребенка. Да и Белава наверняка радуется этому замужеству.

– Нет, я не верю, она не может любить этого жирного борова. Ей просто некуда деваться, – произнес Веселин.

– Мытник очень богат, а это много значит для женщины, тем более для рабыни, – бесстрастно разочаровал друга Жихарь, ничуть не сомневаясь в своей правоте.

Веселин перевел взор на маячившую перед глазами крепость, возвышавшуюся над Доном. Грозные неприступные стены скрывали от него любимую, но желание видеть ее подстегивало на решительные действия.

Ясным теплым утром Белаве принесли плотно закрытую корзину. С удивлением приняв ее, ничего не подозревая, она спокойно откинула крышку и тут же отшатнулась, выронив корзину из рук.

Далее все происходило как в страшном сне. Белава завороженно стояла, а из опрокинутой корзины медленно выползали две извивающиеся змеи с выпуклыми глазами без век.

Белава как бы окаменела, оставаясь неподвижной, не в силах даже кричать – страх мертвой хваткой держал за горло. Вероятно, неподвижность и спасла ей жизнь. Твари, не замечая ее, поползли в противоположный от выхода угол.

Впоследствии Белава долго вспоминала те мгновения и не могла никак понять, как она, объятая ужасом, догадалась сдвинуться с места, броситься к двери, окончательно придя в себя лишь от собственных воплей.

Прибежали люди. Заккай, бесстрашно подступив к змеям, выхватил саблю и молниеносно отрубил им головы. Слуги принялись убирать следы побоища, а Заккай приступил к дознанию: кто, как и когда принял корзину.

Вскоре все рабы, что-либо знавшие и видевшие, дружно указали на повариху, которая принесла корзину с улицы.

Буда, заикаясь от страха, рассказала, что, когда она возвращалась с рынка, ее остановил неизвестный мужчина и попросил передать Белаве корзину. На вопрос поварихи: «Что в ней?» – он ответил, что ведунья сама просила собрать для нее некоторые травы.

Никто не усомнился в достоверности рассказа поварихи. Дело на том и закончилось, но сама Белава не поверила Буде, хотя и считала ее своей подругой. Буда хорошо знала, что ведунья никогда не общалась с посторонними людьми за пределами усадьбы и тем более не стала бы просить кого-то собирать для нее травы. Ответ незнакомца должен был насторожить повариху, а она спокойно передала корзину по назначению, даже не заглянув в нее, что тоже казалось невероятным, ведь всем известно, что повариха сует свой нос не только в котлы с едой.

Но чтобы Белава ни думала, свои соображения она оставила при себе, не желая портить спокойную жизнь усадьбы своими подозрениями.

В течение нескольких дней Веселин бродил вокруг мытниковской усадьбы. Прочный забор казался неприступной крепостью. Днем за ним раздавались голоса многочисленных слуг. Ночью во двор выпускали свирепых псов. Проникнуть незамеченным в усадьбу, чтобы увидеть Белаву, было невозможно.

Раньше, приезжая в Саркел, Веселин и Жихарь не раз посещали мытника, и тот радушно принимал их. Но сейчас Веселин не напрашивался в гости, резонно полагая, что Белава, заметив его, не сдержится и навлечет на себя ненужные страдания. Поди знай, как на это отреагирует ее хозяин.

Было бы предпочтительнее увидеть ее наедине. Для этого Веселин, зная, что мытник на рынке, и караулил вход в усадьбу. Но тщетно. За пределы дубовой двери никто не выходил.

Вышагивая как-то по тихой улочке из конца в конец, Веселин увидел выходящего из усадьбы управляющего мытника. Заккай заметил его, узнал и удивился.

Веселин смутился, но ненадолго. Зная от Жихаря об обитателях усадьбы почти все, он вспомнил, что Заккай приходится племянником хозяйке – и уж, наверное, ему не нравится желание господина расстаться с ней.

– Я жду тебя, Заккай. У меня к тебе предложение. Не хочешь ли ты, чтобы Белава навсегда исчезла из жизни твоего хозяина?

Заккай от неожиданности опешил, а Веселин испугался: не поторопился ли? Но сказанного не воротишь.

После недолгого молчания, показавшегося Веселину нескончаемым, Заккай, оглядевшись по сторонам, тихо произнес:

– И что ты предлагаешь?

Веселин обрадованно перевел дух: Заккай заинтересовался, а лучшего помощника в столь важном деле не найти.

Белава вскрикнула и проснулась в холодном поту. Опять ей снились мерзкие ползучие твари. Протянув руку, она коснулась мытника. Убедившись в его присутствии, успокоилась. После явного покушения на ее жизнь кошмары и жуткие видения преследовали ее постоянно.

Нельзя сказать, что Белава надеялась на мирное разрешение дела о разводе, но что кто-то пожелает ей смерти, не предполагала.

Жена мытника лишилась чувств, когда ей сообщили о разводе. Придя в себя, она твердо заявила, что не уедет, пока за ней не прибудет отец или его представитель. С их помощью она надеялась решить вопрос о приданом, которое не намеревалась оставлять мужу, но потребовать сама стеснялась.

Мытник согласился на все условия и приказал Заккаю послать в Итиль гонца. Прошло немало времени, а вестей от отца жены не было.

Белава жалела отвергнутую женщину. Насколько все было проще у северян: захотел вторую жену – пожалуйста, никто не препятствует. Почему же здесь люди сами себе осложняют жизнь ненужными запретами?

Правда, сравнивая обычаи, Белава никак не могла решить, какой же ей больше по нраву. Оба, разумеется, несовершенны и оба полностью не соответствуют человеческой природе. Будь она женой Веселина, ей бы очень не понравилось, приведи он в дом еще одну женщину. А вот нелюбимого мытника она готова делить с кем угодно, лишь бы он реже ночевал у нее. Так какой обычай лучше?

При всех этих сложностях думы о Веселине являлись для Белавы своеобразной отдушиной. Она нарочно вызывала в памяти его образ, чтобы отвлечься от тоскливой действительности. Веселин подарил ей недолгое счастье, воспоминание о котором согревало ее в наиболее тяжелые дни.

Видать, и правду говорила бабушка: «Ведунье никогда не быть счастливой». Теперь в справедливости ее слов Белава уверилась сама. Свет любви мелькнул однажды, поманил, вселил надежду на счастье и погас. Наверное, боги знали, что делали, лишая женщину, призванную исцелять людей, радости, иначе она потеряет чувствительность к чужой боли. Известно, что счастливый человек равнодушен к горю других.

Несмотря на загубленное личное счастье, Белава еще не устала от жизни, поэтому покушение явилось пугающей неожиданностью.

Разбуженный криком и легким прикосновением, мытник очнулся от сна.

– Что с тобой, Белава?

– Не знаю. Я боюсь.

– Не можешь забыть тот случай, – догадался мужчина. – Успокойся, ведь все обошлось.

– Но это может повториться, как ты не понимаешь? Кому надо было убивать меня? Если только… – Белава замолчала, страшась произнести роковые слова.

– Ты кого-то подозреваешь? Говори!

– Может, это дело рук твоей жены?

Мытник покачал головой.

– Я уже спрашивал ее об этом. Она ничего не знает. Да и откуда ей знать: сидит все дни напролет в своей комнате, плачет.

– А ее няня? – все еще сомневалась Белава.

– Она тоже никуда не выходила. Я вот думаю, что это какой-то больной, которого ты не долечила, решил отомстить тебе, – пошутил мытник.

Несерьезная шутка еще больше расстроила женщину. Как ему доказать, что жизнь в его доме становится для нее опасной? Затаившийся враг не успокоится, пока не изведет ее.

– Ты забыл о поварихе. Она часто выходит из усадьбы, и твоя жена – ее хозяйка.

– Белава, не мучь себя понапрасну. Скоро ты будешь здесь хозяйкой, и все это уже усвоили. Да и с поварихой ты в более дружеских отношениях, чем с любой другой служанкой. Неужели ты думаешь, она решится на покушение?

Белава промолчала, раздумывая, затем, поняв, что мытника не переубедить, произнесла:

– Завтра канун Купалы – особый день, когда все травы вбирают в себя магическую силу. Есть одна трава, которая оберегает от всех напастей. Можно я выйду из крепости и поищу ее?

Едва у Белавы наметился живот, мытник запретил ей выходить за пределы усадьбы, беспокоясь о ребенке. И сейчас он недовольно сморщился, услышав просьбу.

– Все в руках Божьих. Никакая трава не убережет, если Он не захочет, – начал мытник увещевать женщину, но осекся.

Белава печально смотрела на него. За последнее время лицо ее осунулось, и на нем неясно читались опасения и тревога. Только огромная сила воли не давала женщине окончательно впасть в уныние.

– Хорошо, сходи, – сдался мужчина. – Заккай проводит тебя.

Белава сидела над обрывом под густой сенью дерева, наслаждаясь отдыхом. С Дона веял благодатный ветерок, остужая разгоряченное зноем лицо.

Белава и Заккай набрали полные лукошки, но нужной травы так и не нашли, поэтому уходить не торопились, наслаждаясь тишиной и свежестью.

В городе пыльно и жарко. Здесь тоже солнце палит с небес, но сидеть и глядеть на спокойную гладь реки намного приятнее, чем закрываться от беспощадного зноя в душной комнате.

Ребенок в животе сильно торкнулся ножкой. Женщина улыбнулась, погладила это место ладонью. Скоро, совсем скоро появится малыш. Мытник боялся, что он родится до законного брака, но само его рождение – это ли не счастье, посланное небесами?! К чему переживать, до или после замужества дитя увидит свет жизни? Она-то любила его уже сейчас.

Тихо плескавшаяся у берега вода приносила спокойное удовлетворение. Забылись все переживания и огорчения последних дней.

Сзади раздался шорох. Белава оглянулась. Подошел Заккай, сел рядом.