Недвига разжигала костер: варить еду было ее неизменной обязанностью как единственной жены и хозяйки. Услышав возгласы, она обрадованно разогнулась и посмотрела в даль. Отряд приближался. Вот он уже спокойно въехал в стан и здесь раскололся, рассыпался на части. Каждый воин спешил к своей веже: скорее сбросить добычу с коня, похвалиться перед родными.

– Скоро вы вернулись, – такими словами встретила мужа Недвига.

– Повезло. Сразу на ладью с невольниками напали, – произнес Баян, с гордостью указывая на двух связанных рабов, понуро следовавших за конем.

– Молодцы, – похвалила Недвига, зная, как он охоч до похвал.

– Ты удивишься, когда я скажу тебе, кого пленил мой племянник.

– Ну и кого же? – улыбнулась женщина.

– Белаву!

Недвига чуть не села в костер, но вовремя была удержана мужем, тут же схватившим ее за плечи.

– Не может быть, – выдохнула она.

Баян пожал плечами.

– Где же она? Почему не с тобой?

– Она его добыча, не моя, – усмехнулся муж, – я уже один раз менял свою полонянку и больше терять монеты на этом не желаю.

Если бы Недвига не знала, что муж ее способен на шутку, она бы точно убила его. Но муж прав. Белаву надо выкупать, и стоить молодая красавица будет недешево.

– Вот что, – сказала она решительно, – я иду к племяннику.

Белава отрешенно сидела, прислонясь к колесу повозки. Недвига расплакалась, вспомнив, как год назад увидела такую же картину. И тот же круглый живот падчерицы, и то же изможденное усталое лицо. А было ли все, что они вынесли, на самом деле? А не приснилось ли это им обеим?

Белава, еще в пути заметив Баяна, поняла, что снова попала к печенегам. Неужели колесо времени повернуло вспять?

– Что-то я слезлива стала в последнее время, – улыбнулась Недвига.

– Я тоже, – Белава приподнялась и распахнула свои объятия.

Женщины смотрели друг на друга, держась за руки, пока Баян разговаривал с хозяином Белавы. Вскоре все было улажено, и они пошли к своей веже.

– Как ты попала на ладью? – спросила Недвига.

– Не знаю. Я за крепостью с Заккаем была. Он неожиданно ударил меня, а очнулась я уже на борту.

– А ты не знала, что тебя ищет один человек? – осторожно продолжала вопрошать женщина.

– Какой человек? Не темни, Недвига, – насторожилась Белава.

– Веселин.

– Что?!

Недвига рассказала о встрече с купцом в Саркеле. Белава слушала молча, не перебивая, с непроницаемым, застывшим лицом.

– Так, значит, Веселин в Саркеле? – переспросила она, еще до конца не веря в услышанное.

– Конечно, – убежденно произнесла Недвига, но тут же стушевалась: – То есть я думаю, что он там. Не мог же он уехать, не повидав тебя.

– Да кто знает, – Белава уже сомневалась во всем.

– Мы сейчас же едем в Саркел! – воскликнула мачеха.

Баян, присутствовавший при разговоре, недовольно сморщился.

– Мои воины устали и никуда не поедут, – сказал он твердо, не терпящим возражения голосом.

Недвига знала, что никакими уговорами не переубедит мужа.

– Тогда мы поедем с Белавой вдвоем.

– Не глупи, Недвига, – Баян покачал головой. – За один день никуда он не денется. А завтра с утра рабов в Саркел повезем продавать. Вот и увидишь, Белава, своего ненаглядного. Потерпи, недолго осталось ждать.


В Саркеле Баян поручил продажу своих рабов племяннику – одним из них он должен был расплатиться за Белаву – и отправился вместе с женщинами на пристань. Они быстро выяснили, что славянская ладья не далее как вчера отплыла в сторону Болгар.

Белава устало прислонилась к плечу Недвиги.

– Я его теперь никогда не увижу.

В ее словах было столько горечи и отчаяния, что даже непробиваемому Баяну стало тяжело от них.

– Нет, – воскликнула Недвига, – еще не все потеряно!

Она вопросительно посмотрела на мужа. Тот стушевался.

– Ты поможешь Белаве, – решительно произнесла она, – не вздумай отказывать мне.

Впервые в жизни Недвига приказывала мужчине, и если бы видела себя со стороны, то ужаснулась бы своему виду: брови сведены, ноздри хищно раздуты, глаза навыкате, руки сжаты в кулаки. Баян не выдержал и рассмеялся:

– Недвига, не злись, ты становишься от этого некрасивой. Я и без твоих угроз помог бы Белаве. Веселин плывет вверх по реке, а значит, не так быстро. И мы можем ладью догнать. В крайнем случае, их легко поймать на волоке. Мы и там иногда устраиваем засады, когда угры не мешают.

– На каком волоке?

– Между Доном и Итилем, – уточнил печенег и добавил: – Но я думаю, что мы настигнем их гораздо раньше. Разве сравнится скорость ладьи с бегом моих коней.

– Что же мы теряем время?! – воскликнула Недвига. – По коням!


Как и предсказал Баян, благодаря выносливости быстроногих печенежских коней к вечеру они догнали ладью. Но как ни махали, ни кричали, ладья не останавливалась. Гребцы размеренно вздымали и опускали весла, не обращая на всадников внимания, напевая в такт тягучую песню. Охрана, еще издалека увидев всадников, приготовилась к отражению возможного нападения и терпеливо ожидала, что предпримут люди на берегу.

Наконец Белава не выдержала, соскочила с коня, побежала к реке, по дороге стянула с головы плат и стала размахивать им в надежде привлечь к себе внимание. Это ей удалось. Песня оборвалась. Гребцы замерли, с интересом наблюдая за женщиной, бегающей по берегу. Только охрана все еще настороженно сжимала луки со стрелами, направленными на всадников.

Веселин, заметив женщину, не сразу признал ее, но сердце защемило в предчувствии какой-то непонятной радости, пригляделся внимательнее и вдруг понял, кто там, на берегу, и бросился в воду.

Пока Жихарь опомнился, пока приказал гребцам поворачивать, Веселин уже добрался до берега. Белава, радостно смеясь, подскочила к нему и в страстном порыве бросилась на шею.

– Это чудо! Это чудо! – шептал Веселин, все еще не веря в счастье.

– Да, да, – вторила ему Белава, подставляя под поцелуи обветренное лицо, и обнимала мужчину, не чувствуя под руками мокрой одежды.

Молчали печенеги на берегу, бесстрастно наблюдая за мужчиной и женщиной. Молча подплыли люди на ладье, встали на прикол. Молчали потрясенные Жихарь и Лютый.

Недвига спрыгнула с коня и тоже хотела спуститься к реке, но Баян вдруг задержал ее руку. Женщина с удивлением посмотрела на мужа:

– Ты что, Баян? Мне надо проститься с Белавой.

Мужчина отпустил ее руку и глухо прошептал, полуотвернувшись:

– Ступай…

Недвига бросилась вниз, кожей ощущая угрюмый взгляд мужа. Веселин, увидев женщину, спешащую к ним, чуть отстранился от любимой. Белава оглянулась.

– Недвига! – воскликнула она со слезами на глазах.

Женщины обнялись.

– Вот Веселин, это Недвига помогла нам встретиться. Не будь ее, я никогда не увидела бы тебя снова.

– Я знаю, – кивнул Веселин, улыбнувшись Недвиге, – спасибо тебе.

Недвига схватила обоих за руки, стиснула их крепко.

– И вам, и вам спасибо. Мне пора, прощайте.

– Постой, Недвига, – Белава не хотела так просто отпускать мачеху, – поедем с нами.

– Да, – опомнился Веселин, – поедем. В Киеве твои дети.

– Я не могу, – покачала головой Недвига, оглянувшись на возвышавшихся всадников на берегу. – Моя судьба теперь навеки связана со степью. Только в стане я чувствую себя человеком. Меня уважают. И не только как жену вождя. И еще я очень, очень люблю Баяна. А дети… они уже взрослые. Они и без меня проживут. На старости лет я только обузой им буду.

– Не говори так, Недвига, – Белава чуть не плакала. – Никому ты не будешь в тягость. Да и про какую старость ты говоришь? Тебе всего тридцать лет!

– Тридцать один, – поправила мачеха.

– Да? – удивленно воскликнул Веселин. – Я думал, ты старше Белавы всего года на три.

Недвига ласково улыбнулась: слова мужчины были приятны, хотя она и знала, что он льстит ей.

– Все, все. Мне пора. А то муж сейчас не выдержит и начнет все крушить здесь. Тогда и вам не поздоровится. Печенеги и так на ладью смотрят с завистью. Прощайте. Может, и свидимся когда-нибудь еще…

– Прощай, Недвига.

Женщины снова бросились друг другу в объятия.

– Да, чуть не забыла.

Недвига протянула Белаве золотой крестик, подаренный ей Тенгизой, и тоненькое серебряное колечко с бирюзой.

– Передай Ярине. Я люблю ее. К сожалению, сейчас у меня больше ничего нет для подарка. Я как-то не подумала об этом, когда мы отправились в Саркел. Ну все, теперь прощай.

Недвига повернулась и побежала наверх, боясь оглянуться, чтобы ни поддаться искушению уехать с Белавой навсегда. Лишь вскочив на коня, она посмотрела на оставшихся у реки. Белава и Веселин грустно смотрели на нее.

Она махнула им рукой, хлестнула коня и помчалась прочь. За нею с дикими криками и улюлюканьем поскакал отряд печенегов с вождем во главе.

Тяжелый день подходил к концу. Солнце садилось. Земля покрылась сумеречным облаком.

Отряд печенегов разбил стоянку. Недвига была единственной женщиной, и ей пришлось готовить еду на всех. Но ее не тяготила эта обязанность. Она чувствовала себя нужной, полезной, и душа ее наполнялась радостью.

И, накормив людей, готовя лежанку из шкур на земле, чуть в отдалении от других, она с упоением предвкушала ночь любви. Пришел Баян, прилег, протянул к ней руку, приглашая к себе.

– Я думал, ты уедешь с Белавой, – сказал он, когда она прилегла рядом. – Я люблю тебя и боюсь потерять. Я верю, что сама судьба подарила нам снова встречу, чтобы мы никогда не расставались. Лишь в последнее время я понял, что такое счастье. Счастье – это звезды над головой, освещающие нашу любовь. Счастье – это ты. Я не могу высказать все, что думаю о нас с тобой, но знаю: если ты покинешь меня, я не смогу вынести этого.

Недвига с изумлением слушала мужа, поверяющего ей свои сокровенные мысли. Сердце затопила нежность к мужчине, который не стыдился признаться ей в любви. И слова эти были дороги тем, что произнес их человек, привыкший к жестокости, насилию и не терпящий никаких слез. И Недвига любила такого человека и верила, что своей теплотой и ласковостью растопит жестокий холод его души. Она еще теснее прижалась к его груди, потянулась губами к его губам.

– Я никогда не покину тебя. Разве я смогу добровольно уйти от любимого человека? – прошептала Недвига, прежде чем жадный рот накрыл ее жаждущие губы.

Перед тем как опрокинуться навзничь, она успела подумать, в который уж раз за эти месяцы, что обрела наконец простое женское счастье. Она чувствовала себя в крепости, стены которой защищают ее и дарят надежную любовь.

Глава восьмая

Печенеги скрылись, и Белава вновь повернулась к любимому. Стала разглядывать его лицо, трогать волосы, покрытые сединой у висков, морщинки у глаз.

– Что, постарел? – усмехнулся Веселин.

– Мужественнее стал и еще красивее, – вздохнула Белава и погладила свой круглый живот. – А я вот с приплодом. Дочка наша в Саркеле осталась…

– Дети в семье – к счастью. И Людмилу ты увидишь раньше, чем думаешь…

Он не договорил, глаза женщины вдруг округлились: с ладьи спускался Лютый. Неподдельный ужас обуял Белаву. Она вскрикнула, словно воочию увидев и толпу свирепых людей, и дым, стелющийся по лачуге. Но детский голосок вернул ее в чувство:

– Мама, мама, – Людмила, спустившись вместе с Лютым по сходням, на берегу вырвала руку, которую он держал, и засеменила к матери.

– Солнышко мое, – женщина нагнулась, подхватила ребенка на руки, расцеловала, – не забыла еще меня?

Подошел Лютый.

– Здравствуй, Белава, – сказал смущенно, потупив взор.

– Здравствуй, – женщина нахмурилась, ответила нелюбезно.

Лютый хотел еще что-то сказать, но его опередила Людмила:

– Мама, Лютый хороший.

– Конечно, моя радость. – Белава криво улыбнулась дочери и, повернувшись к пасынку, прошипела: – Что ты здесь делаешь?

– Прости меня, Белава. Я обидел тебя тогда, но, поверь, к поджогу избы твоей я не причастен. В тот день сын у меня умер. Мы с женой дома были, плакали.

– Уйди, – Белава отвернулась, не желая ничего слушать, – видеть тебя не могу.

Лютый отошел, за ним побежала девочка. Он подхватил ее на руки и понуро побрел к ладье.

– Зачем ты его так? – Веселин наконец решил сказать свое слово. – Он же брат мой. Я знаю, ты сердита на него. Лютый мне все рассказал. На самом деле он пытался остановить разбушевавшихся сельчан, когда понял, что дело зашло слишком далеко и что это грозит тебе смертью. Но не смог успокоить людей, его даже избили, чтобы не вмешивался…

– И ты в это веришь?

– Не знаю… – Веселин понуро опустил голову, не вынеся ее отчужденного взгляда, но все же нашел в себе силы сказать: – Прошу тебя, Белава, не гневайся на него. Он – мой брат, единственный оставшийся в живых кровный родственник. Не вставай между нами. Даже если он и виноват, мне кажется, что Лютый давно раскаялся в содеянном. Он потерял всех своих детей, потерял жену, когда напали печенеги. Погиб и другой мой брат со своими близкими. Лютый, защищая жену и кров, повредил плечо и руку. Теперь он не может работать в поле. Мне пришлось взять его к себе. Он очень несчастный и больной человек…