Татьяна Белая - Сплетение судеб

Мирик проснулся под вечер. Зайдя на кухню, он увидел недопитую бутылку коньяку, нарезанный лимон и пустые фужеры. Бр-р-р, — даже вздрогнул он, передернув плечами и убирая бутылку в холодильник. Поговорил, называется, с папашей. Чего, дурак, напился? — думал парень, стирая со стола. А доченьку-то свою, Новомир Львович, ты так и не узнал, — усмехнулся он про себя, беря в руки журнал и автоматически открывая его на странице с Янкой. Фотографии девушки не было. По всей видимости, ее забрал Крылатов, пока Мирик спал. Неужели догадался? — с ужасом подумал он. Но как? Наверное, отец все-таки Ольгу вспомнил и по фамилии определил, что Яна Белоусова ее дочь, а по дате рождения догадался, что девочка родилась от него, — понял парень и обессилено опустился на стул. А если Ольга узнает, что я проболтался?

Юноша сидел, обхватив голову руками, и проклинал себя. Вдруг отец разыщет Ольгу Сергеевну? Вдруг подкараулит Янку и расскажет ей всю правду? Оля меня проклянет за мой поганый язык, — с ужасом думал он.

От раздавшегося звонка городского телефона Мирик вздрогнул. Он не решался поднять трубку, так как был совершенно не готов ни с кем разговаривать. Ни с родителями, если это был кто-либо из них, ни, тем более, с Ольгой. Звонки не прекращались довольно продолжительное время.

— Слушаю, — ответил парень, наконец, не выдержав.

— Ты очухался? — услышал он голос Ольги Сергеевны.

— В смысле? — переспросил тот, потому как не знал, что учительница приходила к нему, когда он спал, будучи пьяным.

— В смысле — проспался, молодой алкашонок?

— Выходит, ты возвращалась?

— Выходит, что так.

— Не, Оля, я вовсе не алкашонок и не любитель этого дела, — попытался оправдаться парень, — так получилось. В общем-то, такое случается очень редко, я же почти все время за рулем.

— Ну, я видела, какой ты не любитель, — усмехнулась женщина, — спал, как убитый.

— Значит, ты и Крылатова видела? — угрюмо спросил он.

— Конечно. И ответь мне, дорогой Мирочка, как у тебя язык повернулся сказать ему про Яну? — с болью в голосе спросила Ольга. — Ты хоть представляешь, чем это может кончиться? Какой же ты ненадежный парень.

— Оля, ну прости! Прости меня, дурака. Я хотел сделать ему больно. Хотел, чтобы он страдал и мучился от того, что у него есть дочь, а он ее не знает и даже не может увидеть. Я же не думал, что Крылатов догадается.

— А ты, Мирик, вообще ни о чем не думаешь. Ты решил, что твой отец, профессор Бостонского университета, по дате рождения не сможет посчитать его это ребенок или нет, — возмущенно произнесла женщина.

— Оля, а когда Янка в лагерь уезжает?

— Через несколько дней, а что?

— У меня из твоего журнала ее фотография исчезла, — тихим голосом проговорил юноша. — Это он, наверное, снимок украл. Ты там поглядывай, как бы Крылатов возле вашего дома не появился.

— Господи! Сколько бед вы оба мне принесли, — с укором сказала Ольга Сергеевна. — И я уверена, что это еще далеко не конец, — добавила она и положила трубку.

Женщина была обеспокоена и подавлена встречей с Крылатовым, известием, что он догадался о существовании дочери, и исчезновением фотографии Яны. Она не знала, что тот предпримет и чего от него можно ожидать. Но ничего хорошего Ольга уже не ждала. Господи, — думала она, ну за что ты послал мне такое испытание? Для чего в моем классе появился этот ученик? Почему я поддалась искушению? Встретившись с Крылатовым, женщина вдруг ясно поняла, что давно не любит этого человека. Он ей чужой. В ее сознании жил образ юного Мирочки, которого Оля любила много лет назад. Глядя на Милорадова, юность как бы вернулась на какое-то мгновение к ней и она не устояла.

На следующий день к огромной радости Ольги возвратилась из Испании Анастасия. Позвонив приятельнице, та сообщила, что у нее куча новостей и женщины договорились о встрече дома у Белоусовых. Валера, к счастью, должен был вернуться только дня через три, Янка целыми днями проводила время с Лукашиным. В тот же день они увиделись.

— Оленька, милая, как я рада тебя видеть, — сказала Настя, обнимая и целуя подругу. — И вообще, как хорошо, что ты у меня есть! Мне так много надо тебе рассказать.

— Взаимно, дорогая. Я тоже не могла тебя дождаться, — с улыбкой ответила Ольга. — У меня тоже море непредвиденных событий произошло за это время.

Женщины расположились в зале, хозяйка поставила на стол угощение, а Настя преподнесла ей сувениры из-за границы.

— Слушай, Настя, я так поняла, что в отпуск ты одна ездила. Я твоего Санечку несколько раз возле офиса видела.

— Почему одна? — лукаво ответила та. — Я с молодым любовником в Испании была. И за его счет, кстати.

— Ну, ты рисковая баба! — изумилась Ольга. — Не боишься, что Сашка узнает?

— А ничего я не боюсь, — махнула рукой приятельница, — надоело мне добропорядочной матроной быть. В конце концов, надо когда-нибудь пожить и для себя. Конечно, тридцать лет замужества из жизни не выкинешь. Дети и внуки у нас с мужем общие. А вот мы, как я поняла, давно уже стали жить каждый сам по себе. Было у нас много и хорошего в жизни, и замуж я выходила по большой любви. Двоих детей Сашке родила, заботилась о нем, во всем поддерживала. Помогала карьеру ему делать. О своей карьере не думала, лишь бы у мужа дела в гору шли. Они у него и шли очень даже успешно, не без моей помощи, — с усмешкой сказала она.

— И знаешь, Оля, вскоре я стала замечать, что чем выше становится его значимость на производстве, тем безразличнее и даже пренебрежительнее относится он ко мне. Стала замечать в Александре черты характера, которые сквозь розовые очки любви не могла рассмотреть сразу. Он предавал меня много раз, а я прощала. Под предательством я даже не имею в виду измену. Оказалось, что предательство может быть и пострашнее этого.

— Что, например? — удивленно спросила Ольга.

— Ну, например, нежелание помочь и умерить мою не только моральную, но и физическую боль. Когда у мужиков что-то заболит мы, женщины, бегаем вокруг них, трясемся, вызываем врача, кормим с ложечки, исполняем их капризы и прихоти. А когда у меня случился приступ на работе, он отмахнулся от меня как от назойливой мухи, чтобы я не скомпрометировала его статус руководителя.

— Ой, Настя, может, он подумал, что ничего страшного нет, — возразила приятельница.

— Я не знаю, что он там подумал, но если бы мне посторонние люди скорую не вызвали, мы бы с тобой сегодня не беседовали, — усмехнулась та. — Много было еще случаев предательства. Зарабатывая больше меня, Саша сам оплачивал коммунальные услуги, не доверяя мне деньги. В зарубежных турпоездках с ним в моем кошельке не было ни одного доллара даже на сувениры.

— Настенька, успокойся, пожалуйста, — сказала Ольга. — Расскажи, если не секрет, откуда у тебя этот любовник-то появился?

— Юра появился у меня, конечно, не сейчас и не вот те здрасьте. Произошло это несколько лет назад. В очередной раз мой Сашенька загулял, частенько стал выпивать, не ночевать дома, врал мне, что с друзьями перебрали и до дому не смог доехать. А с Юрой мы сталкивались по работе. У него тоже не складывались отношения в семье. Вскоре они с женой разошлись. Встречались мы года два. Потом, как-то наши пути разминулись. Юра время от времени звонил мне, поздравлял с днем рождения, с другими праздниками. А тут вдруг нарисовался и предложил поехать с ним в отпуск. Осуждаешь? — поинтересовалась Анастасия.

— Я? — усмехнулась Ольга. — Какое я имею право тебя осуждать? Сама, дура, такого натворила, что и подумать страшно, не то, что рассказать.

— Не иначе тоже любовник появился?

— Ой, Настя, — прикрыв глаза, сказала женщина, — я со своим учеником Милорадовым ночь провела.

— Батюшки! — всплеснула руками подруга. — Все-таки уговорил тебя сынок Крылатова, — рассмеялась она. — Ну, папин сын, куда деваться. И как впечатление? Не ударил в грязь лицом, парнишка? Не посрамил фамильную гордость родителя?

— Да он-то не посрамил, а я опозорилась по самую маковку.

Ольга подробно рассказала приятельнице о том, что у них произошло с бывшим учеником, о том, что Милорадов теперь преследует ее. Поведала она и о своей встрече с Новомиром Львовичем, о Янке и о том, что Мирик грозится отомстить своему отцу.

— Вот тут уже не до смеха, — покачав головой, ответила Анастасия. — Парнишка, по молодости, чего угодно может натворить. Ты как хоть, праведница, на такое решилась? — с удивлением спросила она.

— Сама не могу понять, — печально ответила Ольга. — Бес попутал. Ну, с таким уж восторгом он на меня смотрел! Такие слова говорил, так целовал, что у меня в голове помутилось. У Крылатова я никогда не видела таких восторженных глаз.

— Так для того ты была очередной любовницей, коих до тебя побывало не меряно. А у парня, может быть, ты вообще первая женщина в жизни. Еще бы он не был в восторге.

— Да нет, — усмехнулась Ольга, — женщина я у Мирика не первая, он сам мне об этом сказал.

— Ну, первая настоящая любовь у юноши. Какие там у него женщины могли быть? Малолетки неопытные, вернее всего.

— Настя, я такого сто лет уже не испытывала. Мирка просто лучился весь, светился от счастья. У меня крыша совсем поехала. Такое в постели вытворяла, чего и с мужем-то себе никогда не позволяла. А когда на следующий день я ему рассказала о нашем романе с Крылатовым, думала парня удар хватит.

— Вот, Оленька, вот чего нам не хватает в наших мужьях. Восторга, красивых слов, страстных поцелуев и прочего. С Юрой, несмотря на то, что я его тоже старше, я чувствую себя любимой, желанной женщиной.

— Желанной-то желанной, но как мне теперь из всей этой истории выкрутиться?

— Знаешь, прежде всего, прекрати себя корить. Случилось и случилось. Плохо, конечно, что они оба про Яночку знают. Но Крылатов мужик взрослый, вряд ли он станет искать встречи с ней. А Мирик твой, я думаю, все-таки успокоится, наконец. Он в Лондон так и не собрался?

— Слышать ничего не хочет, — ответила женщина. — Выходи за меня замуж и все тут.

— Ну, с замужеством паренек малость перехватил. У него же сейчас туман в голове, о разнице в возрасте он не задумывается. А вот представь, подрастет птенчик, оперится, встанет на крыло, взлетит высоко, потом окинет взором землю и подумает — сколько же в нашем городе летает молодых и красивых птичек! Проснется в один прекрасный день утром, глянет на тебя и спросит сам у себя: и зачем я с этой старой вороной живу?

— Истину глаголешь, дорогая, — кивнула головой Ольга, — истину! Только как мне до его мозгов достучаться? Как у него розовые очки с глаз снять?

— Лучше всего будет, если родители уговорят парня уехать в Англию. У тебя Валера-то еще не вернулся? — поинтересовалась приятельница.

— Через два-три дня должен подъехать.

— Вы с ним в отпуск, когда собираетесь?

— Я думаю, что Янка поедет в лагерь, а мы с мужем куда-нибудь отдохнуть отправимся. Надо мне как-то выходить из всего этого кошмара, — покачав головой, сказала Ольга. — Чтобы не видела я ни Милорадова, ни Крылатова.

— Правильно. Самый лучший выход исчезнуть из города на определенное время. Новомир Львович вернется в свою Америку, Мирочка, бог даст, отправится в Лондон и все утрясется. Так что побежала я домой, встречай своего муженька, и езжайте вы в свадебное путешествие.

— В какое свадебное путешествие? — удивилась та.

— А в такое, — с улыбкой предложила женщина. — У вас ведь с Валеркой никакого путешествия не было, вот и устройте себе семейный праздник. Все, пока, — сказала Анастасия, направляясь к двери.

Оставшись одна, Ольга Сергеевна не переставала обдумывать свой разговор с подругой. Всегда, когда Анастасия поверяла ей некоторые свои семейные тайны, та не переставала удивляться терпению этой женщины. На вид ее Александр был очень приятным, интеллигентным мужчиной. Представить, что он способен устроить жене пьяный скандал и тем более замахнуться на нее, было очень трудно.

Все-таки, в этом плане мне повезло, — думала она. Случались у них в семье с Валерой и размолвки, и даже ссоры, когда отношения выяснялись на повышенных тонах, но чтобы муж обматерил Ольгу или ударил ее, такого не было. А уж если Оле или Яночке приходилось заболеть, то Валера строго следил за правильным приемом лекарств, делал им уколы, измерял давление. В общем, в лице мужа они с дочерью имели семейного врача.

В юности Валера Белоусов был довольно застенчив. И, несмотря на свою симпатичную внешность, долго не решался предложить Оле Деминой свою дружбу. Она была не самой первой красавицей в классе, но очень шустрой девчонкой и ярой активисткой. У нее имелись только две самые близкие подружки, а среди ребят та считалась "своим парнем в доску".