Ульяна Гринь - Спорим, мы поженимся?

Палец сам по себе сдвинул иконку в центр экрана, и я с обречённым выражением лица приложила телефон к уху:

— Слушаю, Георгий Асланович.

— Ты звонила, Яна, у тебя всё в порядке? За тобой приехать?

В груди расплылось тёплое нечто, похожее на жидкое солнышко — когда после долгих недель дождя оно заливает светом небосклон и согревает не только тело, но и душу. Я чуть было не всхлипнула от жалости к себе и от этого неожиданного предложения, но сдержалась и сказала чужим голосом:

— Всё в порядке, спасибо. Я хотела. эм. спросить, ничего, если я через полчаса-час зайду за вещами?

— Ничего. То есть. Давай я завезу тебе на машине.

— Нет-нет, не беспокойтесь, Георгий Асланович, я сама. У вас же там. Лера.

Я выплюнула её имя с неожиданной обидой, и Гоша услышал. Сказал безразличным голосом:

— Она уже ушла. Мы. не сошлись мнениями в одном вопросе.

Они поругались? Вау! Интересно, не я ли этот самый вопрос? Но разве мне действительно интересно? Я прислушалась к себе и с удивлением признала: да, мне интересно. И ещё мне радостно, что между ними пробежала чёрная кошка. Да. Я злая. Но счастливая! Это, конечно, ничего не означает, и всё же.

— Яна, твои вещи — те, что сложены в моём кабинете?

— Да, и ещё сумка из Ярославля, — пробормотала я. — Но не стоит.

— Стоит, — твёрдо ответил Гоша. — Говори адрес.

Выполнив его требование и отключившись, я поймала себя на осознании того, что сижу с глупой улыбкой на губах. Тьфу ты! Ну ты, Янка, и дура! Угораздило втюриться в босса! Это уже просто неприлично. Мало ли что там у них случилось — может, не сошлись во мнениях по предполагаемой дате свадьбы... А я тут уже растеклась, как снеговик на солнце!

Не, нафиг!

Я встала и пошла снимать покрывало с кровати. Сейчас Гоша привезёт мои вещи, я постелю кроватку, схожу за кофе, куплю себе (ещё один) вкусный тортик и устрою себе вечер отдыха от всего на свете. Займусь приятным делом. Например, початюсь с девочками на польском форуме фэнтези. Или с десятиклассником из Германии, который изучает японский.

В дверь позвонили очень быстро. Да, тут дворами вообще пять минут пешком идти от Гоши. Я пошла открывать с твёрдым намереньем забрать вещи и выставить босса вон. Однако мне с порога сунули в руки банку растворимого кофе и черничный тортик. Я удивлённо глянула на Гошу:

— Что это?

— Подарок на новоселье, — буркнул он, затаскивая в коридорчик мои две сумки и чемодан.

Нифига себе! ЗОЖ и черничный тортик!

— Георгий Асланович, вы совершенно не обязаны. — забормотала я, стоя, как на празднике, с подарками, но Гоша глянул на меня с прищуром прекрасных глаз:

— Яна, ты издеваешься? У тебя свободный вечер, выключи личного ассистента и. И вот это вот всё.

Мне стало смешно. Невеста поругалась с ним, так пришёл ко мне, чтобы в одиночестве не сидеть! Подарки принёс. Сумки притащил. Может, ещё поможет полы помыть и унитаз выдраить?

— Ладно, — легко согласилась я и понесла торт и кофе на кухню. — Чаю хотите? Ой, только у меня нет чая!

— Я. выпью кофе с тобой, — услышала мужественное заявление и сразу зауважала Гошу. На кухне нашёлся электрический чайник, чашки и целая одна ложечка. Поставив воду кипятиться, я вернулась в комнату. Мой босс растерянно оглядывал обстановку. Она резко отличалась от стиля хай-тек, где он привык обитать, и была выполнена скорее в стиле «хай так». А мне навевала ностальгию по дому. Слегка продавленная кровать, тумбочка, комод и шкаф. А у окна притулился старый советский стол и старый советский же стул. У нас были такие же, мы их на дачу перевезли, в летнюю кухню.

— Садитесь, не стойте столбом, — радушно пригласила я Г ошу, жестом обведя все возможные для приземления поверхности. Наморщив лоб, мой босс выбрал кровать. Сел и даже испробовал задом, попрыгав на матрасе.

— Яна, я сказал снять нормальное жильё, что это за. клоповник?

— Не обижайте милую квартирку, — фыркнула я, подтаскивая сумки к шкафу. — Она мне досталась практически по блату!

Когда я возвращалась на кухню, Гоша поймал меня за руку и притянул к себе, посмотрел снизу вверх, попросил:

— Яна, мы уже были на ты. Давай вернёмся к этому.

— Да блин! Гоша! О чём мы говорим? — я даже рассердилась, и мне это не понравилось. Надо ровнее быть, ровнее... — У тебя невеста!

— Мы поссорились.

— Из-за даты свадьбы? — подколола его. — Она хочет в августе, а ты завтра?

— Не ёрничай, — строго предупредил Гоша. — Мы поссорились. из-за несовпадения некоторых взглядов на жизнь.

— Мне неинтересно! — быстро ответила я, пытаясь вырваться из его объятий.

— А я всё равно скажу, — меня не отпустили, крепче прижав к себе. — В Ярославле я понял, что мне нужна такая же семья, как у папы. Мне нужны крепкий тыл и надёжная жена рядом.

Гоша прижался щекой к моему животу и сообщил куда-то в бедро:

— Я не хочу мучиться сомнениями и надеяться на звонок... Хочу возвращаться домой с работы и знать, что меня накормят, напоят, вылечат, если надо...

Мне снова стало смешно. Как же с Гошей интересно — эмоции скачут туда-сюда. Как бы вообще навсегда не ускакали! Запустив пальцы в волосы босса, я сказала тихонько, наслаждаясь этой неожиданной лаской:

— Да ты эгоист, зайчик! А если жена хочет работать и строить собственную карьеру?

— Да ради бога, — проворчал он. — Но не в чужих постелях.

— Чайник закипел, — сказала я. Мне хотелось вырваться на секунду из его рук и подумать над его словами. Но Гоша всё решил за меня, решатель чёртов. Он посадил меня на колени и, не дав опомниться, поцеловал.

— Чайник. — в отчаянье промычала я, понимая, что сдаюсь на милость победителя, но мне коротко ответили:

— Потом.

Но «потом» наступило часа через три, когда мы, уставшие и полностью удовлетворённые, лежали под покрывалом на наспех брошенной чистой простыне и кайфовали без положенной в таких ситуациях сигареты. Устроившись поудобнее на Гошином плече, я спросила расслабленно:

— Ты распутался, да?

— В смысле? — отозвался мой неутомимый босс рассеянным голосом.

— Утром ты сказал, что запутался. А теперь распутался?

С коротким смешком Г оша потянулся к моим губам, и я приняла его поцелуй. Да, наверное, распутался... Хорошо бы, если бы насовсем. Потому что, чувствую, больше без него не смогу! А ещё мне срочно нужно прочистить голову крепким кофе и жирным тортиком. Вот прямо сейчас, сию секунду, моментально! Поэтому, отстранившись, я принялась выбираться из-под покрывала и выпутываться из плена Г ошиных ног и рук.

— Ну, куда опять? — недовольно протянул он.

— Чайник поставлю, — пробормотала, накинув на себя вторую простыню, которую вытянула из сумки. — Очень хочется кофе.

— Ян, подожди.

Он поймал меня за руку, удержал, спросил:

— Тебе хорошо со мной?

— Гоша, что за дурацкие вопросы? — изумилась. — Ты что, страдаешь неуверенностью в себе?

— Ну. мало ли.

— Мать моя бухгалтер! Ладно, дай мне пару минут, я сделаю кофе, принесу вкусненький тортик, мы с тобой перекусим, сходим в душ, и я постараюсь поднять. твоё чувство собственного достоинства!

— Чувство собственного достоинства или достоинство? — со смехом уточнил Г оша, но я не ответила, только язык показала и сбежала на кухню. Заварив кофе в чашках и нарезав торт на кусочки, я отыскала в шкафчике поднос, отмыла его, вытерла салфетками, сервировала импровизированный «ужин» и прислонилась к столу, зависла.

Что я делаю?

Не в смысле вот этих привычных действий, а в смысле — зачем я снова поддаюсь на Гошины ласки и поцелуи? Разве я уверена в нём? А вдруг завтра он снова помирится с Лерой, придёт с ней к так называемому консенсусу, и я останусь ни с чем? Сейчас кажется, что Гоша мой и только мой, что можно просто быть с ним и быть счастливой, можно любить и быть любимой, но любит ли он меня? Как залезть в его голову и узнать, что за чувства там бурлят на самом деле?

Я девочка простая.

Я выросла в деревне.

Взяв поднос, принесла его в кровать, поставила Гоше на колени и села рядом. Взглянула в прекрасные восточные глаза и спросила с обезоруживающей прямотой:

— Г оша, ты меня любишь?

Как можно ответить на простой вопрос? Обычно простым ответом: да или нет.

Но разве Г оша мог мне ответить просто?

Прекрасные восточные глаза прищурились, босс ухватил чернику с торта и спросил, как истинный еврей:

— А если я тебе отвечу, ты мне поверишь?

— Вообще-то я доверчивая, — сообщила, берясь за ложечку. — Так что ты главное скажи.

— А зачем? Тебе разве плохо со мной?

— Мне хорошо. А... А тебе со мной?

Он взял чашечку кофе, понюхал её подозрительно, уточнил:

— Ты уверена, что это кофе?

— Это кофе. Отвечай на вопрос!

— Мне с тобой. по-другому.

— И что это значит?

— Не знаю. Это странное ощущение. Да ну тебя, Ян! Я себя сейчас чувствую, как на кушетке у психотерапевта!

— Мило, — пробормотала я. — Мило. Теперь я не только нянька, домработница, секретарь и переводчик, а ещё и психиатр.

— Психотерапевт, солнце! Это не психиатр. Иди ко мне.

— Фигу, — возразила я. — Давай сразу договариваться. Хотелось бы ясности.

— Ясности ей. — пробормотал Гоша, отпивая глоток кофе. — Нет, это не кофе, это суррогат какой-то! Ян, как ты это пьёшь?

— Блин!

Я вскочила, борясь с желанием отшвырнуть поднос, вмазать Г оше по носу и пытать его долго и с пристрастием, чтобы он мне всё сказал. Бесит! Бесит, до ужаса. Ну как можно быть таким? На простой вопрос — простой ответ. Да, нет, иди к чёрту!

— Ян, не сердись. Мне с тобой легко и просто. Не надо думать, что сказать. Не надо постоянно быть на высоте!

— Всё лучше и лучше! — фыркнула я. — Значит, со мной можно так сяк и вообще не напрягаться!

Гоша поставил чашку на поднос и укоризненно посмотрел на меня. Выразительно так, с такой грустной укоризной, что мне стало стыдно. Но всего на миг. Потом я тряхнула головой и спросила с вызовом:

— Что, не так?

— Не так, — ответил Гоша. — И вообще... Кажется, с тобой мне нужен переводчик. С русского на русский. Не знаешь таких?

— Я сама могу, — буркнула. Ишь ты, не так. А как?

— Ну вот возьми и переведи то, что я сказал. Но по-человечески, а не так, как ты любишь

— с подвыподвертом!

— С чем?

— С подвыподвертом.

— Это на каком языке, интересно мне знать?

— На русском! — рявкнул Гоша. — Не отвлекайся!

Со вздохом я села обратно на кровать, взяла ещё кусочек торта и с наслаждением съела его в три секунды. Потом задумчиво сказала:

— Значит, легко и просто.

^{— Да}.

— Не надо думать, что говорить и делать.

— Да.

— Получается, я всё снесу, даже если ты потопчешься по мне ногами и положишь вместо коврика в прихожую.

— Да. То есть, нет! Опять ты передёргиваешь?!

— Ну так объясни мне. По-человечески.

Гоша поднял поднос и, кряхтя, поставил его на тумбочку. Потом решительно вынул остатки торта из моей руки. Отбросил. Завалил на кровать и навис надо мной, прижав руками к матрасу:

— Так, как переводчик с русского на русский ты ноль. Теперь молчи и слушай. Мне нравится проводить с тобой время. Ты симпатичная и весёлая. Ты сообразительная. Ты даже иногда местами очень умная. Но!

— Но?

— Ага, значит, с остальными утверждениями ты согласна? Отлично. Пойдём дальше.

— Издеваешься? — я попыталась высвободиться, но не смогла и затихла, улыбаясь. Стало интересно. Оо-о-очень интересно!

— Нет, совершенно серьёзно пытаюсь объяснить свои чувства. Значит, так. Сейчас я воспользуюсь тобой, как женщиной, а потом утащу в душ, вымою и ещё раз воспользуюсь, а после этого...

— Стоп, Георгий Асланович! Завтра рабочий день! На душе стоит закончить наши. Пользования!

— У меня больничный, — мурлыкнул Гоша, целуя меня в губы. — Не отказывайся, тебе понравится!

— Да что ты говоришь.

— Только правду!

— Ты же бизнесмен, ты не можешь говорить только правду!

— У меня больничный, солнышко.

Короче, я так поняла, что простого ответа на свой простой вопрос сегодня не получу, поэтому решила, что лучше воспользоваться случаем и отдаться на волю любимого мужчины.

Я-то его люблю. Что даже страшно, если задуматься.

На третий заход после душа мы уже не пошли. Гоша взял паузу и неожиданно заснул. Причём меня об этом предупредить забыл. Я вернулась из туалета и нашла его уютно свернувшимся под покрывалом, захававшим под голову обе подушки, как последний эгоист, и тоненько сопящим. Прямо мимимишка, а не босс!