Ульяна Гринь - Спорим, мы поженимся?

— А сколько времени? Мы не опоздали?

— Всё в порядке, Эмили, как раз детей выведут на прогулку, — ответила я, запирая машину. Максимка завертелся на руках, пытаясь соскользнуть на землю — у него как раз начался тот период, когда малыши, научившись ходить, хотят только ходить! Я спустила его, крепко держа за ладошку, и с воодушевлением предложила:

— Давайте звонить в калитку.

Лоран, как мужчина, пошёл на линию огня, на передовую — нажал на пупочку звонка. Эмили вся побледнела, подошла ко мне поближе, шепнула:

— Ох, я давно так не волновалась!

— Всё пройдёт отлично, вот увидите! — с улыбкой ответила я, оглянувшись на большой чёрный джип, въехавший на стоянку. И обомлела.

Из него вышла Малика.

— Яна?! — изумилась она прежде, чем я успела что-то сказать. — Что ты тут делаешь?

— Малика, — улыбнулась я, лихорадочно пытаясь сообразить, как выкрутиться. С сестрой Гоши мне встречаться совершенно не хотелось. Но поздно, придётся делать хорошую мину при плохой игре. — Я тут работаю, приехала с усыновителями. А ты?

— А мы... то есть, папа же спонсирует дом ребёнка, вот — привезла всякую мелочь.

Я обернулась к ничего не понимающей, но на всякий случай вежливо улыбающейся чете бельгийцев и сказала по-французски:

— Лоран, Эмили, позвольте вам представить Малику, мою знакомую, — и по-русски: — Малика, это мадам и мсьё Бако, они приехали к Васеньке.

— Боже! Васеньку усыновят! — воскликнула Малика и с энтузиазмом принялась трясти руку сначала жене, потом мужу. — Спасибо! Спасибо большое! Как это будет. Мерси!

— А-а-а, — поняла Эмили. — Дё рьян!

— Яна, а это твой сын? — снова обратилась ко мне Малика. Я прикусила губу, но меня спасла открывшаяся калитка:

— Добрый день, вы к кому?

— Добрый день, мы звонили, договаривались на посещение. — начала было я, но Малика перебила меня:

— Елена Валерьевна, это к Васеньке приехали, впускайте же быстрее!

— К Васеньке! — расплылась в улыбке сотрудница детдома и широко распахнула калитку: — Проходите, конечно, вас уже ждёт директор!

Эмили и Лоран прошли внутрь, здороваясь по-французски, а Малика придержала меня за локоть:

— Яна, давай посидим, поговорим, ладно? В кафе.

Я подняла цепляющегося за мою ногу Макса на руки и пожала плечами:

— У меня же клиенты...

Малика улыбнулась малышу, потрепала его по круглой щёчке и ответила:

— Потом. Попозже. Ты, главное, не исчезай!

— О чём нам с тобой разговаривать, Малика? О твоём брате? Не хочу, спасибо. Мы расстались, это было давно и вообще.

— Нет, милая. Я хотела поговорить об этом милом молодом человеке! — и она сделала Максику козу, от чего малыш вылупился на неё огромные глазёнками, а потом залился смехом. Я прижала сына к себе, словно желая защитить от всего света. Не хочу, чтобы Гоша о нём знал! Это мой сын и ничей больше!

— Он не имеет к Гоше никакого отношения, — врать я не умею, и Малика укоризненно покачала головой:

— За дуру меня не держи, Ян! Достаточно посмотреть на эти глаза, чтобы понять, чей он сын.

— Извини, мне надо...

— Яна, пожалуйста, не исчезай. Мы просто поговорим, я тебе обещаю, что не стану вероломно предупреждать брата.

— Извини, — повторила я и сбежала от женщины к заждавшимся бельгийцам.

Свидание с Васенькой прошло на отлично. Эмили в Бельгии ходила на специальные курсы для родителей особенных детей, поэтому знала, как общаться с солнечным мальчиком. А Макс в это время поиграл с другими детками в песочнице под присмотром нянечки. В общем, все остались довольны, и примерно через полтора часа мы уже заселились в заказанную гостиницу. Эмили засела на телефон, делясь со своими детьми и роднёй фотографиями Васеньки, а я уложила Макса в своём номере и принялась работать. Следующими клиентами у меня была респектабельная пара немцев. Они искали светловолосого мальчика от годика до двух, не обязательно здорового, но и без тяжёлой, видимой инвалидности. Были готовы лечить, если надо — делать операции и проводить реабилитацию. Святые люди!

Я нашла для них несколько мальчишек с возможностью усыновления за границей и теперь сидела уточняла детали в переписке с детскими домами. Максик посапывал под мерно клацающие клавиши ноутбука. А потом в дверь постучали.

Подумав, что это Эмили пришла за советом или поддержкой, я ответила:

— Entrez!

За дверью помедлили, а потом она открылась, и вошла Малика с картонным подносом, в котором торчали картонные же стаканчики с кофе. Она извиняющимся голосом сказала:

— Я не сильна в иностранных языках, но думаю, ты пригласила меня войти.

— Так и есть, — с неохотой я указала на столик и два кресла: — Садись, не стесняйся.

— Не знала, какой кофе ты любишь, поэтому взяла сахар и сливки отдельно.

Малика расположилась в одном из кресел и взяла стаканчик. Я оставила ноут рядом с сыном, поправив на Максе одеяло, и села напротив:

— Спасибо. Малика, давай сразу расставим все точки над i: Максим мой сын, с Гошей мы расстались, никто никому ничего не должен, никто никому ничего не обязан. Всё.

— Я понимаю, — она кивнула, глядя на Макса. — Но ты не думаешь, что отец имеет право знать?

— Не думаю. Ты не в курсе деталей нашего с ним... гхм... расставания.

— Так посвяти меня.

Мда. Малика всегда казалась мне слишком настырной, но теперь она переходит границы! Надо выпроводить её. Повежливее.

— Зачем? Ты же можешь спросить у брата. Лучше расскажи, как дела у вас дома. Как родители?

Она помолчала, потом сказала таким тоном, что мне стало её жалко:

— Родители не очень. У папы опять сердце пошаливает. Анжелика эта ещё. Представляешь: анализ ДНК показал, что она действительно папина дочь! Ну и вот. Живёт у нас с тех пор, из-за неё мама злится постоянно.

— А где вы делали анализ? Вообще-то могут быть ошибки.

— Мы заказали по интернету, сами сделали, Денис отвёз в лабораторию.

— Ты меня, конечно, извини, но твой Денис.

Ляпнула и пожалела. Какая мне разница? Муж у Малики ушлый проныра — так мне тогда показалось, и вряд ли он намного изменился за эти почти два года. Но ему я не доверила бы даже щенка на поводке подержать, не то что в лабораторию анализ ДНК отвозить! Однако Малике я этого не скажу. Всё-таки он ей муж.

А что Денис?

— Хочешь дружеский совет из независимого источника? Впрочем, даже если и не хочешь, я его дам. Возьми ещё один тест незаметно от Анжелики и отнеси в лабораторию сама. В срочном порядке за доплату тебе его сделают за 24 часа. У меня всё.

— Нет, не всё.

Малика встала, прошлась по комнате, потом обернулась ко мне:

— Ты считаешь, что мой муж способен обмануть... всех? Меня, папу?

— Извини, Малика, мне нужно работать.

Она плюхнулась в кресло, стиснув подлокотники побелевшими пальцами, и жалобно сказала:

— Я чувствовала, что он мне изменяет. Думала — это потому, что у нас нет детей! Я бесплодна, Яна. Но Денис всегда говорил, что это неважно.

Я только плечами пожала. Кому-то неважно, кому-то важно. А в семье всегда должно быть согласие по любым вопросам.

Малика протянула руку и накрыла пальцами мою ладонь:

— Приходи сегодня к нам на ужин, пожалуйста! Ты представить себе не можешь, как папа будет рад! И мама тоже!

— И Г оша, да? И у Максика тоже тест на ДНК возьмём, да?

— Нет, Яна, — мягко улыбнулась Малика. — Достаточно взглянуть на детские фотографии Жорки — один в один, даже щёчки такие же!

Я ещё немного поупиралась, но чисто для приличия. Ведь понимала сама — долго Макса держать в тайне не получится. Он и правда вышел слишком узнаваемым. Малика разбила все мои аргументы в пух и прах и даже пригласила Эмили и Лорана вместе со мной на ужин. Бельгийцы, конечно, пришли в восторг, а меня грыз червячок сомнений. Правильно ли я поступаю?

До рождения Макса мне было очень плохо. Я перебивалась со статьи до статьи, от перевода до перевода, маленькими деньгами — только чтобы заплатить за квартиру с коммуналкой и купить по минимуму еды. Злилась на Гошу, на Леру, на себя. Почему я не боролась за своё счастье? Почему не добилась того, чтобы Гоша проверил, кто стоит за той фейковой страничкой? Сама-то я нашла этого гаврика-хакера. Наказала по-своему, но тогда я уже была способна здраво рассуждать. Тогда у меня уже появились друзья, которые и помогли мне.

А когда родился Максимка, я поняла, что всё это фигня. Г оша с его щепетильными взглядами на жизнь, Лера с её килограммами силикона и непомерным ЧСВ, белое платье и банкет со ста пятьюдесятью гостями. Всё. Ничего не значит настолько сильно, как это маленькое, зависящее от тебя существо! А спустя время появилось понимание, что ради него можно свернуть горы. И работу найти, да не простую, а такую, что за сердце держит;

и с родителями помириться — просто для того, чтобы у мальчишки были бабушка с дедушкой; и квартиру обставить новыми вещами, чтобы не было стыдно перед будущими друзьями сына...

Я поняла, что ради него смогу всё на свете. Сама.

Тогда зачем мне Гоша?

Этот вопрос мучил меня всё время, пока я везла чету Бако к дому Возниковых. Вот у кого идеальное взаимопонимание — это у Эмили с Лораном. Они уже обсуждают обучающие игры для Васеньки, как все вместе со старшими поедут на море в августе. Дай бог, чтобы Васенька смог до августа выехать из России. Так, а зачем мне всё-таки Гоша?

Подумала о нём, представила себе его лицо, фигуру, и сама удивилась — сердце ёкнуло. Оно уже давно не отзывалось при мыслях о бывшем боссе, не волновалось и не трепетало, а тут вдруг. Любовь ещё не ушла? Конечно, Гоша не один на свете, а мне нравились и другие мужчины, которых я встретила за эти два года, но они не вызывали никаких чувств, кроме мимолётного желания. Я списывала это на то, что Максим занял всё свободное место в сердце, однако оказалось, что Гошин уголок остался закреплён за хозяином.

И всё же — зачем?

Может, это любовь?

Калитку нам открыла Алёна. Увидев меня, она очень удивилась и не удержалась от бестактного вопроса:

— Вы? А что вы тут делаете?

— Здравствуйте, Алёна, — усмехнулась я. — Меня Малика пригласила на обед. А это наши иностранные гости из Бельгии.

По привычке я представила Лорана и Эмили, переводя им всё. А также в обратную сторону — какой красивый дом, а это хозяйка? Нет, не хозяйка, это горничная. Через дом, вот сюда, а ужинать будем в саду, правда же, Алёна? Ах, какой чудесный сад! Кто за ним ухаживает? Лоран, нам обязательно нужно купить вот эти цветы! Алёна, как они называются? Флоксы? Да вы что! Вот эти красивые звёздочки? Разве бывают такие флоксы? Ах бывают? Они здесь растут как сорняки? Боже мой, боже мой!..

— Добрый вечер.

Айша застыла у длинного стола, который накрывала к ужину, и с удивлением оглядела нашу компанию. Я поняла, что она помнит меня, но решительно не может вспомнить имя, поэтому помогла:

— Я Яна, я приезжала с Георгием два года назад на юбилей Вадима Петровича.

— А-а-а. Невеста не невеста, — усмехнулась Айша, поправив платок на голове. — А это.

Она увидела Максика и схватилась за сердце. Глянула на меня, на мальчика, снова на меня и спросила прерывающимся голосом:

— Это же не... Ой, Аллах, как он похож на Жорочку в детстве! Скажи мне всё как на духу, Яна, скажи!

— Его зовут Максим, ему одиннадцать месяцев. Максик, скажи Айше «привет!»

Малыш смерил взглядом бабушку, словно оценил — а надо ли, но всё же помахал ручкой, как научился недавно.

— Аллах, — повторила Айша и с размаху села на скрипнувший стул. — То-то Малика так таинственно ухмылялась весь день! Так и не сказала, подлая, кого пригласила!

Решив держаться стойко, я вежливо представила Эмили и Лорана, мысленно поблагодарив небеса за то, что чета Бако рядом со мной. Можно спрятаться за них, как за зонтик.

Я спустила Максимку на траву, и он замер, оглядывая потенциальный спектр безобразий. Потом, неуверенно покачиваясь на ножках, потопал прямо к столу, забрался на хозяйское место в торце и деловито взял ложку в руку.

— Ишь, — пробормотала Айша, вставая. — Ну чисто Георгий в детстве! Вадим, Вадим! Посмотри-ка, кто сидит на твоём стуле!

— Ням? — спросил Макс, поглядывая на расставленные по столу угощения, протянул ручку. Я сунулась было к нему, чтобы взять, но Айша меня опередила:

— Сейчас, сейчас бабушка покормит, сейчас!

— И кто же это сидит на моём стуле?

На мгновение я почувствовала себя в сказке, потому что в сад спустился медведь. За два года Вадим Петрович ещё больше погрузнел, лицо его ещё больше покраснело, волосы отросли до плеч. Теперь он был похож на актёра, который давно и прочно играет роли положительных благородных дядюшек. А шёл, переваливаясь с ноги на ногу. Постарел. Даже жалко — такой был деятельный и жизнелюбивый! А стал просто стариком.