Шарон Сэйл - Ставка на любовь

— Не надо десерта, — решительно отказалась Лаки, вставая из-за стола. — Нику необходимо прилечь, хочет он того или нет.

— Ну и ну, — с притворным недовольством проворчал Ник. — И давно ты стала хозяйкой в этом доме?

— С самого первого дня, — широко улыбнулся Пол Шено.

Лаки слегка покраснела, но ее решимость уложить Ника в постель ничуть не поколебалась. Переехав в дом Шено, она очень быстро поняла, что в нем явно не хватало женского хозяйского глаза.

— Вы прекрасно знаете, я не претендую на роль хозяйки этого дома, — пробормотала она, не глядя на Пола. — Прошу тебя. Ник, не спорь. Ты еще не так силен, как тебе бы этого хотелось. Не хватало, чтобы ты снова слег…

— Она права, отец, — вынужден был признаться Ник. — Пожалуй, мне действительно пора отдохнуть.

Лаки вздохнула с облегчением. По крайней мере Ник не стал спорить с ней. Медленно поднявшись из-за стола, он направился к двери. Уже сделав шаг из гости ной, он остановился и посмотрел через плечо на Лаки.

— А ты… разве ты не хочешь проследить за тем чтобы я перед сном почистил зубы и вымыл шею?

Пол громко расхохотался.

— Пожалуй, мне тоже пора на боковую, — заявил он. — Кьюби, увези меня отсюда, пока не стали бить тарелки.

Спустя минуту в столовой остались только Лаки и Ник.

— Так ты идешь со мной? — повторил он. Она молча двинулась к нему через гостиную. Ее белоснежная туника мягко колыхалась в такт шагам. Выбившиеся из прически шелковистые завитки волос живописно змеились по шее. Из золотистых сандалий выглядывали пальцы, и это неожиданно возбудило в нем острое желание близости. Однако он уже успел получить от жизни жестокий урок — не всегда можно иметь то, что хочется.

Остановившись рядом с Ником, она подняла на него свои зеленые глаза, в которых блестели непрошеные слезы. У нее дрожали руки, когда она несмело обняла его за шею.

— Ты можешь делать все, что хочешь, любимый. Но спать я буду рядом с тобой. Только так я могу быть уверенной, что с тобой все в порядке, — сказала она.

На его глаза тоже навернулись слезы, на мгновение затуманив зрение. Поэтому он не видел выражения глубокой любви на ее лице. Впрочем, он и без этого чувствовал ее любовь. Она была в голосе Лаки, в каждом ее взгляде. Пожалуй, только теперь он в полной мере осознал, сколько страданий пришлось ей вынести, пока он балансировал на грани жизни и смерти.

— О Боже, любимая, — только и смог прошептать Ник, нежно касаясь ее губ.

Потом они направились к лестнице.

— Мы еще поговорим, когда ты окончательно поправишься, — пообещала Лаки,

— Поговорим? О чем? — с притворным недоумением спросил Ник, превосходно понимавший, что она имела в виду.

— Обо всем, — неопределенно ответила Лаки. Закатив глаза. Ник едва сдержал стон. Вот чертовка! Спустя некоторое время Ник вышел из своей ванной, обернув бедра полотенцем. Его влажные волосы блестели после душа. Почти в то же мгновение в его комнату без стука вошла Лаки и закрыла за собой дверь. Она остановилась у порога, похожая на сказочную фею. Тонкая кремовая полупрозрачная ткань ее пеньюара мало что скрывала. Соблазнительные контуры длинных стройных ног и округлых бедер, дерзкие выпуклости упругих грудей и темный треугольник между ног заставили его задрожать, но не от слабости, а от жгучей страсти.

— Иди сюда, — хрипло позвал он.

Она послушно сделала несколько шагов вперед. При этом край пеньюара скользнул в сторону, обнажая колени. У него перехватило дыхание.

Прижавшись к Нику, Лаки почувствовала, как бешено колотится его сердце. Ее тоже начало охватывать возбуждение, но она слишком хорошо помнила о том, что всего несколько часов назад Ник был еще в больнице.

Сдавленно вздохнув, она поцеловала его в грудь и нежно провела ладонями по спине, с ужасом разглядывая красноватый неровный шрам от огнестрельной раны чуть ниже плеча и чуть выше сердца.

— Ты позволишь мне лечь в твою постель, Ник Шено? Я хочу, чтобы ты обнимал меня и давал разные сладкие обещания, которые вовсе не обязательно потом выполнять.

— Лаки, девочка моя, разве ты еще не убедилась, что я всегда выполняю свои обещания?

Она вздохнула и попыталась улыбнуться. На нее неожиданно навалилась страшная усталость от всего пережитого за месяц.

Ника бросало в дрожь от одной мысли, что он будет лежать рядом с ней в одной постели, не смея при этом насладиться любовью. После теплого душа он чувствовал себя гораздо бодрее, чем за столом, но вот Лаки, казалось, готова была упасть от чрезмерной усталости.

— Мне всегда хотелось это сделать, — пробормотал он, с наслаждением запуская руки в ее густую шевелюру. Через мгновение шпильки со звоном полетели на пол, а черные шелковистые кудри волной упали ей на плечи и спину, накрывая своей тяжелой массой руки Ника.

— Боже великий… Лаки… — с восторгом зашептал он, перебирая пальцами пышные пряди. — Я обожаю твои волосы… Они словно шелк…

Усевшись на край его постели, она ловко скользнула под одеяло и слегка отодвинулась, словно приглашая Ника лечь рядом с ней.

Он долгим пристальным взглядом потемневших от страсти глаз смотрел на неподвижно лежавшую в его постели прекрасную молодую женщину. Наконец, издав негромкий стон побежденного, наклонился к ночной лампе и выключил свет. Спальня тотчас погрузилась в темноту.

Закусив губу, Лаки молча ждала развития событий. Потом она услышала, как его полотенце упало на пол, и кровать рядом с ней чуть прогнулась под телом Ника, прежде чем она успела хоть что-то сообразить, он уже вытянулся рядом с ней и властно прижал ее к себе.

— Только так я смогу заснуть, — пробормотал он. — Только когда ты в моих руках, я могу быть спокойным за твою безопасность…

Со слезами на глазах она прижалась к его груд, Лаки в первый раз в жизни легла в постель рядом полностью обнаженным мужчиной. Она должна был почувствовать с непривычки некоторый дискомфорт, но этого не произошло. Наоборот, ей показалось, что он уже давно привыкла спать рядом с Ником. С ним ей было спокойно и очень хорошо. Облегченно вздохнув, она еще теснее и удобнее прижалась к нему.

В темноте Ник почувствовал, как ее рука осторожно заскользила по его широкой груди, остановившись на том месте, где билось сердце. Спустя несколько секунд он почувствовал, как напряжение оставило ее, и вскоре услышал ровное дыхание.

Ник старался не шевелиться, изо всех сил сдерживая подступившие слезы. Ее поступок тронул его до глубины души. Она смогла расслабиться и заснуть только тогда, когда ощутила под рукой ровное биение его сердца.

— Любимая моя, родная моя девочка, — прошептал он, осторожно гладя ее волосы. — Бог даст, мы переживем эту беду, и все у нас будет хорошо…

Там, за стенами дома Шено, на ярко освещенных ночных улицах Лас-Вегаса жизнь шла своим чередом. Но для Ника и Лаки она существовала только в объятиях друг друга.

В комнате Лаки раздался звонкий заразительный смех. Ник прислушался к чудесному голосу любимой и счастливо улыбнулся. С каждым днем он все сильнее подпадал под ее очарование.

Со дня выписки из больницы прошла почти неделя. За это время на его глазах к ней вернулись аппетит, нормальный цвет лица, озорной блеск глаз и душевное равновесие. И всю эту неделю его не покидало желание сделать ее наконец своей.

В комнате наверху снова засмеялась Лаки, и Ник стал гадать, кто или что могло так насмешить ее. Наконец он решил подняться к ней.

У двери ее комнаты он остановился в нерешительности. Возможно, ей не понравится его бесцеремонное вторжение. Но тут он услышал младенческий лепет, и это настолько поразило его, что он тут же, без всякого предупреждения, открыл дверь и шагнул в комнату.

— Ах ты, маленькая… Хорошая девочка… кисонька… — ласково ворковала Лаки и счастливо смеялась, глядя, как крошечная девочка, агукая и пуская пузыри, тянулась ручонками к ее шелковистым волосам, пытаясь засунуть пушистые пряди к себе в маленький беззубый ротик. — А вот этого делать не надо, — ласково улыбнулась Лаки, осторожно отнимая волосы ото рта ребенка. — Их нельзя есть!

Малышка радостно загулила и потянулась к перламутровой пуговице на блузке Лаки.

Нежно прижав младенца к груди, она тихо проговорила, поглаживая темный пушок первых волос, обрамлявших пухленькое детское личико:

— Когда-нибудь у меня будут такие же детки, как ты… Много-много маленьких деток…

Она осторожно поцеловала бархатную щечку ребенка, и ее сердце сжалось от желания материнства. Тем временем малышка, поудобнее устроившись у груди Лаки, засунула в ротик свой крошечный пальчик и… задремала под ее тихий шепот:

— Знаешь, что я тебе еще скажу, маленький ангелочек? Мои дети никогда не узнают, что такое страх и голод. Им никогда не придется мучиться вопросом, где их мать и почему она их совсем не любит… Я буду любить своих детей, еще как буду… Вот увидишь…

Приговаривая что-то ласковое, она принялась укачивать ребенка. Потом тихо запела старую колыбельную песню, которую слышала в далеком детстве. Малышка пару раз попыталась открыть глазки, но они, подчиняясь укачивающим движениям Лаки, снова закрывались. Наконец ребенок сладко засопел под тихую колыбельную песню.

Ник боялся пошевелиться. Волосы ребенка и волосы Лаки были одного цвета, хотя и разной длины. Глубоко тронутый видом Лаки, укачивавшей крошечного ребенка, который вполне мог бы быть ее — их? — собственным, он все же недоумевал, откуда тут взялся ребенок. Поколебавшись, он решительно шагнул к Лаки.

Она подняла голову и улыбнулась ему. Прижав палец к губам, она безмолвно попросила его молчать и задумчиво посмотрела на спавшую у ее груди крошечную девочку.

— Она заснула, — едва слышно прошептала Лаки. — Но я не хочу укладывать ее. Еще ни разу в жизни я не держала на руках такого маленького ребеночка. — Она замолчала, и ее глаза наполнились слезами умиления. — Ник, какая она хорошенькая, правда?

Он был готов упасть перед ней на колени, но вместо этого тихо отозвался слегка задрожавшим голосом:

— Хорошенькая, не то слово…

Ему нестерпимо хотелось обнять Лаки, но он боялся потревожить сон малышки, поэтому осторожно сел на кровать рядом с ней.

— Чей это ребенок? И как она здесь оказалась?

— О, мистер Шено! — воскликнула Шари, вихрем врываясь в комнату и тут же понижая голос до шепота при виде сладко заснувшей внучки. — Прошу прощения! Я просто не знала, к кому обратиться за помощью, и Лаки вызвалась посидеть с моей крошкой…

— А что случилось? — спросил Ник. Шари Гарсиа служила в доме Шено очень давно, с самого раннего детства Ника. Она почти стала членом их семьи, поэтому Ник искренне хотел выяснить причину ее взволнованности и ненужных извинений. Вместо Шари ответила сама Лаки:

— Ее невестка, Ангелина, попала в автомобильную катастрофу…

В этот момент крошечная девочка завозилась во сне, и Лаки инстинктивно похлопала ее по спинке в такт укачивающим движениям.

— Ничего страшного, но сейчас ей накладывают гипс на сломанную ногу. Эта крошка была на заднем сиденье и ничуть не пострадала! Правда, повезло?

Не удержавшись. Ник бережно прикоснулся к мягким пушистым детским волосикам. Глядя на умиленное лицо Лаки, он вдруг почувствовал в своем сердце непонятную тоску.

— Я рад, что она не пострадала, — тихо сказал он. — Но к чему извинения, Шари? В конце концов, зачем нужны друзья, если не затем, чтобы в нужный момент приходить на помощь!

— Благодарю за сочувствие, мистер Шено, — тихо сказала Шари, — но я пришла забрать мою внучку. Приехала мать Ангелины, чтобы позаботиться о крошке. Лаки, дорогая, я так благодарна вам за помощь!

С этими словами она бережно взяла ребенка из рук Лаки, у которой болезненно сжалось сердце от неизбежной разлуки с крошечным существом. Шари поспешно удалилась, и Лаки осталась наедине с Ником, готовым с радостью занять место ребенка в ее объятиях.

— Ах, Ник… она такая милая…

Прежде чем заговорить. Ник сделал глубокий вдох, и в его голосе отчетливо зазвучала ничем не сдерживаемая страсть.

— Лаки, давай займемся любовью… Я не могу больше ждать, я хочу тебя прямо сейчас. Завтра, если ты захочешь, я привезу тебе хоть дюжину младенцев, но сейчас я хочу любить тебя…

У Лаки бешено заколотилось сердце. Огонь страсти, пылавший в глазах Ника, был красноречивее любых слов. И все же не это заставило ее покориться его желанию. В его голосе прозвучала такая отчаянная мольба, что она не могла продолжать ставшее после всего пережитого бессмысленным сопротивление…

— Тогда закрой дверь… И должна тебе сказать, я очень боюсь…

— Черт побери, — застонал Ник, закрывая дверь на замок, — не надо так говорить… От твоих слов я чувствую себя последним негодяем.

— Нет, я боюсь не этого, — пробормотала покрасневшая Лаки. — Я знаю, как ты выглядишь без одежды… Мы же спали в одной постели, помнишь?