Роберта Ли - Столкновение характеров

– Дай мне месяц, – умоляла Аманда, – и обещаю, вернусь со щитом.

– А Пьер?

– Он будет носиться со своим ущемленным самолюбием и может с горя постричься в монахи!

На следующее утро Аманда с завидным усердием занялась своей внешностью и осталась весьма довольна результатом своих трудов.

И без того длинные ресницы стояли торчком под толстым сдоем черной туши, веки до самых бровей блестели, покрытые вечерними розовыми тенями, а скулы были щедро размалеваны пурпурными румянами. Предвкушая ужас Пьера от того, как она воплотила его совет – “не злоупотреблять косметикой”, Аманда коварно улыбнулась и жирно обвела контур серых глаз сурьмой и в довершение лиловой помадой нарисовала ротик-бантик, далеко заходящий за естественную линию ее губ.

– Может, я перестаралась? – спросила она у матери.

– Да, поработала на славу!

– Вот и отлично! – Взбив напоследок морковного цвета волосы (на этот раз Аманда не пожалела ярко-оранжевого лака), она надела золотые босоножки на высоченном каблуке.

С одеждой для новой роли у Аманды возникли затруднения: только в самый последний момент она откопала то, что нужно, в сундуке у Мэнди со старыми платьями, оставленными для рождественских шарад, – зеленый атласный жакет, который Аманда живо переделала в вульгарную блузку, и ярко-красную шелковую юбку.

– Ну вылитый какаду! – рассмеялась Маргарет Герберт. – Хотела бы я видеть лицо Пьера!

– Или прочитать его мысли! – усмехнулась дочь и, обняв мать, поспешила к перекрестку, где ее ждал Пьер.

Он, как всегда элегантно одетый – в темно-синих слаксах и шелковой белой рубашке в синюю полоску, нетерпеливо постукивал по капоту взятого напрокат “форда”.

– Опаздываешь, – проворчал он. – Не хотели отпускать?

– Да нет. Сказала графине, что мой дедушка попал под автобус.

– Как оригинально! Имей в виду: вздумаешь лгать мне, придется быть изобретательнее.

– Вам я лгать не собираюсь, – заверила его Аманда.

– Весьма разумно с твоей стороны! – Чертыхнувшись, Пьер сел за руль, не обращая на Аманду ни малейшего внимания.

– Если я вроде как ваша невеста, – возмутилась она, – вы могли бы быть полюбезнее и хотя бы открыть мне дверцу.

– Я начну играть свою роль только тогда, когда ты будешь выглядеть достойным образом. В жизни не видел такого костюмчика!

– Ну что я могу поделать! Денег у меня мало и…

– Да у половины моих знакомых девушек тоже мало денег, – оборвал он ее, – но они почему-то не выглядят как елочные игрушки! И разве я не просил тебя не злоупотреблять косметикой?

– Я без нее как-то чудно себя чувствую.

– Зато с ней ты выглядишь еще чуднее. Ладно, садись в машину, а потом я с тобой разберусь.

Аманда взглянула на себя в боковое зеркало и еле сдержала улыбку. Ну что же – начало игры отличное!

– А где ваш друг? – спросила она, когда они поехали по узкой сельской дороге.

– Уехал вчера вечером.

– Почему?

– Потому что не одобряет моей затеи, вернее, твоей роли в ней.

Друг Пьера стремительно вырос в глазах Аманды, но она постаралась не подавать вида.

– Что вы имеете в виду под моей ролью? – резко спросила она. – Если вы задумали всякие глупости…

– Замолчи! – взорвался Пьер. – У нас с тобой деловая сделка, ни больше, ни меньше. Хотя я бы предпочел и того меньше, – добавил он, мрачно взглянув в ее сторону. – Сначала я думал сразу отвезти тебя к нам, но, если мать увидит тебя в таком виде, она решит, что я свихнулся. Придется заехать в Париж и купить что-нибудь приличное из одежды.

– Поосторожнее с выражениями, – обиделась Аманда. – Я не позволю разговаривать со мной с подобной манерой.

– В подобной манере, – поправил Пьер. – У вас в школе проходили грамматику?

– Дерьмовый предмет! Зато у меня были пятерки по труду.

– Полезный навык, – одобрительно заметил он. – Знаешь, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты потрудилась не употреблять такие слова, как “дерьмо”. Леди не ругаются.

– Вы бы только послушали леди Аманду. На днях она назвала меня…

– Не желаю ничего слышать, – оборвал ее Пьер. – Теперь ты работаешь на меня, так что о ней забудь.

Аманда кивнула и, взглянув на себя в зеркальце, достала из сумочки большую щетку и начала взбивать челку.

– Прекрати сейчас же! – приказал Пьер. – Ты уже и так взбила ее до чертей!

– Джентльмены не ругаются, – передразнила его Аманда, и Пьер рассмеялся.

– Прости, Мэнди. Я забыл, что ты крутая.

– Да, и хочу половину денег на счете прямо сейчас.

– Ты что, не доверяешь мне?

– Я никому не доверяю.

– Тебя кто-то обидел?

Она кивнула и начала плести душещипательную историю.

– Отец бросил нас, когда мне было всего три года, а отчим мой был алкаш.

– Мой отчим был алкоголик, – машинально поправил ее Пьер.

– Как, и ваш тоже? – невинно удивилась она.

– Что? Да нет, просто я хотел.., черт! Я…

– Джентльмены не…

– ..ругаются, – закончил за нее Пьер. – Ладно, если ты перестанешь вставлять свои словечки, я не буду ругаться.

– Я не могу говорить так, как вы от меня хотите.

– Хотите, – мрачно сказал он.

– Да катитесь вы! – вспыхнула она. – Раз вы не можете принимать меня такой, как я есть, давайте на том и порешим. И вообще, в наше время все эти ваши грамматические штучки не имеют значения. Важно то, что у тебя вот тут. – И она постучала себе по лбу. – А с этим у меня полный порядок.

– Не сомневаюсь, – заверил ее Пьер, – и с критикой в мой адрес согласен. У тебя восхитительная манера выражать свои мысли, и если у мамы возникнут вопросы, я скажу ей, что так говорят в Глостершире.

– Значит, будете принимать меня такой, как я есть? – спросила Аманда.

– Да. За исключением пустячка – мы поменяем твой гардероб и прическу.

– Как Элизе в “Моей прекрасной леди”? – оживилась она. – Я на днях смотрела по ящику, ну прямо затащилась!

Пьер что-то буркнул себе под нос, и Аманда умолкла, решив, что, пожалуй, можно сделать перерыв. Кроме того, если она переиграет, он может испугаться и откажется от ее услуг, а она пока еще не хотела ставить точку.

– Ты, конечно, не говоришь по-французски? – вдруг спросил он.

– Боюсь, что нет. – Аманда обворожительно улыбнулась и взмахнула ресницами, с удовлетворением заметив, как Пьер поморщился.

– А ты не могла бы отклеить эти дурацкие коровьи ресницы? – робко поинтересовался Пьер.

– Нет, это мои собственные!

– Ты хочешь сказать, они настоящие?

– Так и есть. Длинные, правда? Пьер был откровенно смущен.

– Послушай, ты на меня не обижайся, но у тебя и без всей этой ваксы очень красивые глаза.

– Мне так приятно это слышать! – Аманда жеманно улыбнулась и опустила глаза, чтобы скрыть свою радость, а Пьер тихо выругался по-французски. Вот бы посмотреть на его физиономию, если бы она ответила ему на его родном языке! – А сколько мы пробудем в Париже? – спросила она, когда они подъехали к аэропорту Хитроу и Пьер сдал машину-Ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы ты выглядела менее.., менее цветисто.

– Ну и зануда же вы! – капризно сказала Аманда, когда они входили в аэровокзал.

– Что поделаешь! Надо, чтобы ты хотя бы выглядела так, чтобы я мог в тебя влюбиться.

Проигнорировав его последние слова, она спросила:

– А в какой гостинице мы остановимся?

– У меня в Париже квартира. – Когда они подошли к столу регистрации, он попросил:

– Будь любезна, твой паспорт.

Понимая, что, как только он увидит паспорт, игра будет закончена, она покачала головой.

– Спасибо, я уж как-нибудь сама. Я не тупица. Дайте мне мой билет.

Он неохотно согласился, и Аманда после регистрации, опередив Пьера, благополучно прошла паспортный контроль и вздохнула с облегчением только тогда, когда убрала паспорт в сумочку. Хорошо бы все обошлось и в другой раз!

Однако не обошлось, но Аманда, сделав вид, что обнаружила затяжку на колготках, ухитрилась намного отстать от Пьера, и он не увидел, как она предъявляла паспорт.

Машина Пьера (“мазерати” цвета шампанского) была припаркована прямо на стоянке в аэропорту, и через несколько минут они уже ехали по Елисейским полям.

Теперь Аманде не надо было изображать восторг при виде знаменитой улицы или удивление, когда они затормозили у шикарного дома недалеко от площади Согласия. “Неплохо для бедного плейбоя”, – посмеивалась про себя Аманда, пока они поднимались в лифте на третий этаж и входили в богато обставленную квартиру.

Стены холла и гостиной были обиты георгианским зеленым шелком, окна задрапированы портьерами такого же оттенка, мягкими складками спадавшими на мозаичный паркет, устланный китайскими коврами. Антикварная мебель представляла разные эпохи: наполеоновский письменный стол, столы и стулья времен Директории, канапе с позолотой в стиле Людовика XVI с пуховыми бархатными подушками лимонного цвета.

Пожилая экономка с бесстрастным лицом отвела Аманду в ее комнату, где также царило смешение стилей: инкрустированный туалетный столик и стулья, кровать красного дерева в стиле ампир; палевое дамасское покрывало перекликалось с тканью, которой были обтянуты стены. Под ногами палевый палас с толстым ворсом во всю спальню, включая овальную ванную комнату, где стояла ванна из розового мрамора с кранами в виде золотых дельфинов, – все отвечало последнему слову моды.

"Да, Пьер не скупится, чтобы ублажать своих подружек”, – думала Аманда, пытаясь представить его высокую, стройную фигуру в этом уютном уголке любви. Вернувшись в спальню, она осторожно выглянула в коридор. Там никого не было, и, влекомая любопытством, она вошла в спальню напротив.

Ну вот эта больше соответствует его вкусу! Стены и ковер цвета ночного неба, такой же потолок, усеянный крошечными потайными светильниками; если смотреть на него с огромной кровати с жемчужно-серыми атласными простынями, легко представить, что лежишь под звездами! А можно и воспарить к ним, если его талант любовника под стать его чувственной внешности. Отогнав поскорее подобные мысли, Аманда вышла из спальни.

– Может, когда все облазишь, все-таки составишь мне компанию? – позвал ее из гостиной Пьер.

– Сию минуточку! – нараспев протянула она.

Пока Аманда пила свежесваренный кофе, вошла экономка и спросила, будут ли они ужинать дома.

– Приготовьте нам какую-нибудь закуску, – распорядился Пьер. – Я не знаю, когда мы вернемся. – Он поставил чашку и встал. – Нам пора, Мэнди. Нужно сделать массу покупок, а я еще не решил, с чего начать. Понятия не имею, как одевать женщин!

"Зато отлично знаешь, как раздевать”, – отметила про себя Аманда и, встретив его взгляд, почувствовала, что именно это он мысленно и проделывает сейчас с ней. Его слова подтвердили догадку Аманды.

– Знаешь, у тебя отличная фигура, но ты слишком вульгарно ее подчеркиваешь.

– Ну что вульгарного в блузке и юбке? – невинно спросила она.

– Как сказать! В твоем случае зеленый и красный атлас вряд ли подходит для повседневной одежды, не говоря уже о сочетании цветов.

Он игриво потянул за гофрированный воротник блузки, и, когда кончики его пальцев скользнули по ее коже, она вздрогнула от нахлынувшего чувства странного возбуждения.

– Пошли, – сказал он. – Начнем с Бофур-Сент-Оноре. Если повезет, купим там все, что нужно.

– А как быть с вещами, которые я привезла с собой? – сокрушалась Аманда. – Не выбрасывать же их на улицу!

– Лучше всего – в мусорный ящик!

– Думаете, остроумно? Да знаете, сколько я заплатила за эти шмотки!

– За эти вещи, – сказал Пьер.

– Плевала я на ваши поучения! – взвизгнула она, давясь от сдерживаемого смеха: Пьер болезненно поморщился и с видом мученика сжал голову руками. – У вас что-то болит? – спросила она.

– Да, шея! А теперь заткнись!

Судя по глазам Пьера, терпение его было на пределе, и Аманда покорно, молча последовала за ним, обдумывая новые способы испытывать его терпение и впредь.

Медленно идя рядом с Пьером по известной торговой улице, Аманда без конца охала и ахала, цепляясь за все витрины, где были выставлены наименее подходящие к случаю вещи; а Пьер, с трудом сдерживая раздражение, подгонял ее. Когда он наконец остановился, Аманда заметила вывеску магазина женского платья всемирно известного кутюрье.

– Какая древняя пыльная лавка! – притворилась Аманда, отвернув нос от изысканного платья, выставленного в витрине, и пытаясь подтащить Пьера к следующей, где висело нечто невообразимое белого цвета в многочисленных оборочках. – Вот это мне больше нравится.

– К твоему сведению, это ночная сорочка.

– Она слишком красивая, чтобы в ней спать.

– Прежде чем лечь в постель, ее можно и снять, – негромко сказал он по-французски, и Аманда, работая под дурочку, невинно улыбнулась.