Стелла Грей - Стон и шепот

Я шире расставила ноги, заставила себя расслабиться и выгнулась на кровати, стоило ему пробежаться пальцами по сокровенным складочкам.

Руслан невесомо ласкал лепестки плоти, то с нажимом проводя по напряженному бугорку, то осторожно погружая в меня пальцы, растягивая и готовя к своему вторжению.

Волны наслаждения накатывали на меня подобно океану, но не уносили в глубины, а вновь выкидывали на берег… в объятия мужчины.

Я стонала, выгибалась и то оплетала его руками и ногами, прижимаясь к груди и шепча что-то неразборчивое, то рвалась из рук. Потому что, оказывается, бывает настолько хорошо, что терпеть невозможно. Руслан держал меня на грани до развязки, специально не отпуская за край, поэтому, когда он накрыл меня обнаженным телом, я приняла это с радостью.

– Я хочу, чтобы ты решила, как это будет, – шепнул он, обжигая ухо горячим дыханием. – Быстро или медленно? Ты вправе выбирать.

Вопрос замер в воздухе, так же как и мое дыхание в груди. Зато я поняла одно: точно не хочу тянуть, чтобы не страдать муками сомнений, правильно ли поступаю, отдаваясь этому человеку.

– Быстро, – выдохнула я и прикрыла глаза.

Рваный стон сорвался с губ Руслана, и он коснулся меня поцелуем, а после еще раз нежно погладил преддверия моего тела, потерся о влажный вход головкой и нажал, стремясь внутрь. Его встретило упругое сопротивление, и я закусила губу почти до крови, потому что уже в следующий миг Руслан ворвался в меня сразу на всю длину. Мой стон боли слился с его рычанием.

Это и правда больно… в первый раз.

– Тш-ш, – глядя мне в глаза, выдохнул мужчина. – Теперь уже все.

Он двинулся назад, гораздо медленнее, чем ворвался, и все следующие движения были пропитаны такой тягучей нежностью, что я начала плыть от новых, неизведанных ощущений.

Неотрывно смотрела на Руслана, в его шальные глаза, ловила частое дыхание и слова, срывающиеся с губ:

– Вот я и в тебе, моя сладкая девочка. И знаешь что? – Он медленно погрузился в меня до самого конца и замер в наивысшей точке так, что я ощутила каждый сантиметр наполненности им и неожиданно для себя самой простонала:

– Что-о?

– С ума схожу от того, что ты мне позволила это сделать.

Новое движение внутри, и мой новый стон в ответ.

– Сделай так еще раз, Ева, – просит он, и я, забывая обо всем на свете, взрываюсь звуками с каждым сладким толчком.

И даже то, что боль не до конца ушла, не мешало. Просто я переключилась на иные ощущения. На тепло от Руслана, на его крепкие руки на моих бедрах, на близкое ощущение грани, к которой вот-вот приближусь.

– Обхвати меня ногами, – хрипло приказал Коршунов мне на ухо, и я послушно сомкнула лодыжки на его бедрах и прерывисто выдохнула, ощутив, как он вошел еще глубже…

– Ох!

Мне казалось, это было невозможным, но в этот миг я была вся его. Внутри горел пожар, а Руслан все ускорялся, распаляя его еще сильнее. Я буквально выдыхала его имя с каждым новым вздохом, а мужчина просил меня не умолкать, звучать для него до самого финального аккорда. И я звучала, пока меня не выгнуло дугой в его объятиях. Я вскрикнула так громко, насколько позволял надломленный голос.

Перед глазами рассыпалась целая вселенная, а в животе будто целый симфонический оркестр играл оду эйфории, и дирижером в ней был Руслан.

С последним особо длинным толчком Коршунов замер надо мной, упираясь в мои пределы до самого конца, и я почувствовала, как нечто горячее и сильное заполняет меня изнутри.

Несколько мгновений ничего не понимала, а после, испугавшись, вдруг дернулась, но сильная рука удержала.

– Не паникуй, моя сладкая. От одного раза ничего не будет. Завтра выпьешь на всякий случай какие-нибудь таблетки. Я попрошу Нестерова выписать.

Подняв взгляд на спокойного Руслана, который смотрел на меня сейчас с таким трепетом, я вдруг прониклась и сама его спокойствием.

И вправду ничего не будет. Коршунов не тот человек, который не просчитывает последствия своих поступков, и случайный залет в его планы точно не входит. Да и я неоднократно слышала еще в Челябинске, как мои одноклассницы пили постинор, если вдруг случилось непредвиденное.

– Не делай такое серьезное лицо, Ева, – вырвал меня из мыслей мужчина. – Мне больше нравилась твоя улыбка после оргазма, и поверь, я очень жалею, что прямо сейчас мы не можем пойти на второй заход.

– Почему? – задала глупый вопрос я и тут же смутилась из-за красноречивого взгляда Руслана, устремленного вниз.

– Подождем, пока заживет. Хочу слышать твои стоны удовольствия, а не боли.

За время, проведенное в доме Руслана, я отвыкла просыпаться рано. Поэтому когда где-то в рассветной тишине раздался вначале визг, в котором я узнала голос Марины, а потом несуразный шум и топот внизу на первом этаже, я решила, что все это мне снится. Лишь глубже зарылась под одеяло и вжалась в горячее тело Руслана рядом.

Его близость успокаивала и прогоняла кошмар, внутри которого кричали люди.

Но уже в следующий миг я поняла, что тревожил меня отнюдь не сон.

В спальню, фактически срывая дверь с петель, ворвался Николай.

– Руслан Михайлович, там менты, – выпалил он, пока ни я, ни только что открывший глаза Коршунов ни черта не соображали.

Через пару секунд в комнату вслед за Николаем ввалились какие-то люди в форме и в масках, и еще двое в гражданском.

– Какого хрена? – выпалил тут же проснувшийся Руслан.

Я же прикрылась до самого носа одеялом и боялась даже дышать, прочитав на форме одного из бойцов знакомое слово “СОБР”.

Меня накрыло паникой и сумбурными вопросами: что происходит? Почему эти люди здесь? Почему с оружием?

Но еще больше пугало, что опытного Николая эти ребята скрутили за пару секунд и наверняка вся охрана внизу была также положена мордой в пол.

– Я повторяю вопрос, – громко произнес Руслан, наконец вставая с кровати и набрасывая на голое тело халат. – Какого хрена вы все здесь делаете?

Первым заговорил мужчина лет сорока в “гражданке”, не менее невозмутимо, чем Коршунов, он ткнул Руслану в нос корочкой и перешел в ответное наступление:

– Подполковник Стрельченко, следственный комитет. Вы, Руслан Коршунов, обвиняетесь в особо жестоких убийствах молодых девушек. В вашем доме будет произведен обыск и, возможно, арест.

В комнате повисло странное молчание, разбавленное, пожалуй, только громким мурчанием Пятнышки, которая неожиданно принялась тереться следователю о штанину, словно он был кустом валерьянки. Предательница пушистая!

– Серьезно? – наконец ожил Руслан. – На каком основании? Где предписание? И на кой хер при обыске СОБР?

– У нас есть информация об уровне подготовки вашей охраны. Это всего лишь мера предосторожности. – Стрельченко отвечал невозмутимо, а вот на Руслана смотрел так, будто уже заранее вынес приговор: казнить, нельзя помиловать. И в довершение всего протянул руку второму мужчине, явно младше по званию. Тот с готовностью достал из пухлой папки какие-то листы и отдал начальнику.

– Постановление на обыск.

Коршунов выдрал документ из чужих рук и впился взглядом в строки. Судя по громкому скрипу зубов, дело было дрянь.

– Отпустите моих людей и ищите что хотите, все равно ничего не найдете, – процедил он спустя минуту изучения бумаг.

Но приказной тон не произвел на Стрельченко никакого эффекта.

– Не в вашем положении указывать.

– В своем доме я делаю что хочу, – огрызнулся Рус, на что тут же получил ответку:

– Можете захотеть вызвать себе адвоката. Он вам пригодится, – пообещал подполковник, и в этот миг его мобильный разразился трелью: – Слушаю… Нашли?.. Кровь? В машине… Понял вас.

Буквально три фразы, и у меня от каждой сердце в пятки уходило. Какая кровь? Чья? Где нашли, при чем тут Руслан?

– Итак, гражданин Коршунов, я вынужден задать вам несколько вопросов, прежде чем мы отправимся с вами в отдел для более тщательного разговора.

– Я отказываюсь отвечать без своего адвоката.

– А я советую не глупить и все же не тратить мое и ваше время. Итак, где вы были вчера вечером?

– На афтепати, на спецполигоне, после у матери, а затем дома, – четко ответил Коршунов, и я понимала, почему он решил не спорить. Судя по настрою присутствующих, эти ребята не шутили, и Руслан, как матерая акула, это прекрасно чувствовал.

– Вы знаете эту девушку? – в разговор неожиданно вмешался помощник Стрельченко и выудил из папки снимок.

Я увидела его только мельком, но даже от этого меня едва не вывернуло, а кровь застыла в жилах. Обезображенное тело, истерзанное в мясо, и только лицо не повреждено. Казалось, даже макияж не потек.

– Впервые вижу, – ответ Руслана прозвучал незамедлительно, и даже мускул не дрогнул на лице.

– Тогда как вы объясните это? – очередной снимок, только на нем еще живая девчонка улыбчиво позировала на фоне спортивного авто Руслана.

– Даже объяснять не собираюсь. Вокруг моей тачки вчера вились сотни дур, я за всеми не следил.

– И то, что тело обнаружили недалеко от пансионата вашей матери, вам тоже ничего не говорит? – напирал следователь.

– Абсолютно.

– Допустим. Перейдем к следующим вопросам: что вы делали в Сочи второго сентября?

Вопросы сыпались на Коршунова, словно из рога изобилия, он четко отвечал на каждый, вот только лицо Стрельченко не менялось, скорее, наоборот, все больше пропитывалось пусть и хорошо скрываемой, но ненавистью.

– В нашей стране действует презумпция невиновности, – наконец произнес он. – Но я всегда поражался тому, как подобные вам подонки, Коршунов, умеют врать. Только в этот раз не поможет. Не отвертитесь.

Он подал какой-то сигнал бойцам, те в несколько секунд скрутили Руслану руки за спиной, щелкнули наручниками.

– Вы не имеете права, – попытался вырваться Руслан. – Должны быть улики для ареста. Весомые основания!

Подполковник и его помощник победно переглянулись, и мне стало нехорошо от этого взгляда. Потому что я была уверена: ничего подобного Руслан не мог сделать с той девушкой. Он ведь весь вечер был со мной. Когда бы он успел?

– Первую жертву обнаружили в Сочи, недалеко от вашего филиала. Вторую в Москве рядом с офисом. Третью около пансионата вашей матери. Всех троих девушек объединяли одинаковые биологические следы на теле, принадлежащие несомненно убийце.

– Еще скажите, что мои, – с вызовом посмотрел Рус. – И мои адвокаты сожрут вас за сфабрикованное дело.

– Тогда пусть уже начинают. Кроме следов, в багажнике вашей машины обнаружена кровь убитой девушки.

Если еще пять минут назад я ничему не верила, то теперь меня словно обухом по голове огрели. Кровь девушки, вот о чем говорил следователь. Я испуганно взглянула на Руслана, все еще не веря, но уже сомневаясь.

Он ведь вчера злился, был взвинчен до предела и только после ночи со мной немного успокоился. Так может, все обвинения правда?

– Руслан, – тихо позвала я, чем вызвала к себе интерес собравшихся. Еще минут пять назад на меня не обращали ровно никакого внимания, будто я пыль. – Они ведь врут?

– Ты сама знаешь ответ, – поджав губы, произнес он, и один из бойцов начал подталкивать его к выходу из комнаты. – Вспомни, как оказалась у меня, и сделай выводы.

– А вы кто такая? – оживился Стрельченко, тут же переключаясь на помощника и отдавая приказ: – Нужно допросить всех в этом доме, от слуг до любовниц.

Я вспыхнула краской, а Руслан, которого уже почти выволокли из комнаты, успел выкрикнуть:

– Ничего им не говори. Ты имеешь право молчать. Жди Клауса!

* * *Демина Ева

Это ад. Кромешный, сюрреалистичный ад, в котором тебе по седьмому кругу задают море вопросов, на которые ты просто физически не можешь ответить. Да и не хочешь! Я ждала обещанного Русланом адвоката, но следователи не сдавались и пытались зайти то с одного, то с другого бока и выжать хоть немного информации до прибытия неведомого Клауса.

– Итак, как вас зовут? Вы же понимаете, хотя бы эти данные нам нужны.

– Ева Демина, – устало ответила я.

– Кем вы приходитесь Руслану Коршунову? – в темных глазах следователя было отчетливо видно снисходительное презрение, он, очевидно, давно сделал для себя выводы. Однозначно со знаком минус.

Любовница. Подстилка. Шлюха убийцы.

Убийца…

Это слово пропитало собой воздух, отравляя кислород, и теперь он затекал в легкие, разносился по крови и вызывал интоксикацию разума.

Неужели это правда? Неужели Руслан сотворил все эти зверства с теми девушками? Неужели нежный, заботливый и страстный мужчина, с которым я провела ночь, которому отдала свою невинность, оказался маньяком?!

Убийца.

Это слово барабанами стучало в моих ушах, заглушая даже вопросы полицейских. В дьявольские ритмы тамтамов ворвался чей-то громкий голос с отчетливо слышимым немецкий акцентом: