— Ты первый раз пробуешь шампанское? — спросил герцог.

— Одна мысль о вине приводила монахинь в ужас. Видели бы они меня сейчас! Они попадали бы в обморок.

Говоря это, Фелиция широко улыбалась. Герцог заметил, что на обеих ее щеках играли очаровательные ямочки, которые делали девушку еще более привлекательной. Ее красота была многолика. В минуты раздумья и печали лицо ее становилось одухотворенным и неземным. Когда же Фелиция смеялась, в глазах загорались искорки озорства и соблазнительные ямочки появлялись на щеках.

«В свете ее ждет фантастический успех», — подумал герцог.

Хьюберт непременно отнесет это за счет необыкновенной удачи, сопутствующей Дарлингтону во всем. Даже его племянница оказалась совершенством. Фелиция поднесла бокал к губам.

— Сегодня необыкновенный день! — воскликнула она. — По-моему, нелишним будет произнести тост. Так ведь принято. Я читала об этом в какой-то книге.

— Ты права, — согласился герцог. — Сегодня особый случай, ты окончила школу. Я хочу выпить за тебя.

Он поднял бокал и сказал:

— За Фелицию! Сегодня ты вступаешь в новый мир. И я уверен, ты найдешь в нем все, что желает твое сердце!

Получилось очень романтично и торжественно, но герцог решил, что молодой мечтательной девушке это понравится. Он не ошибся. В глазах Фелиции светилась благодарность.

Она чокнулась с ним.

— За святого Георгия! — произнесла она. — Пусть он и впредь убивает драконов!

Герцог рассмеялся:

— Это задача не из легких, но я готов взяться за нее, чтобы угодить своей милой племяннице.

Герцог немного позировал. Неподдельная искренность, прозвучавшая в словах Фелиции, не ускользнула от его внимания. Ее тост шел от самого сердца.

Объявили, что завтрак подан. Герцог просил накрыть его пораньше, чтобы успеть, не спеша, поесть до прихода портных.

— Перво-наперво мы купим, — деловито сказал он, — кое-какие готовые вещи, которые можно быстро подогнать по фигуре. Потом мы закажем бесподобные, неповторимые платья, в которых ты поразишь сперва Париж, затем Лондон.

— Вас это порадует? — спросила Фелиция.

— Конечно, — ответил герцог. — Я меньше всего хочу, чтоб моя племянница выглядела простушкой.

— Я постараюсь не опозорить вас и иметь успех в обществе, — сказала Фелиция покорно. — Но я столько лет провела в монастыре, не была дома на каникулах и никогда не посещала светских приемов. Вы, наверное, понимаете, что из-за своей неопытности я буду скучна и никому не интересна.

— Этому не бывать, — возразил герцог. — Если ты и впрямь сомневаешься в своих способностях общаться, вести непринужденную беседу и уверенно держаться, я дам тебе совет. Просто слушай, что говорят другие, и вскоре сможешь присоединиться к ним и поддержать разговор.

— Вы… вы поможете мне… пожалуйста, — взмолилась Фелиция. — Вы укажете мне на мои ошибки? И поправите меня?

— Разумеется, помогу, — заверил герцог. — Но тебе придется воспользоваться своей интуицией, Фелиция. Настоятельница сказала мне, что ты очень умна и понятлива. Если будешь внимательно слушать других и присматриваться к ним, ты не допустишь никаких оплошностей. Держи уши и глаза открытыми.

— Ваш совет, безусловно, полезен, — согласилась Фелиция. — Но, по-моему, недостаточно просто слушать ушами и смотреть глазами. Нужно делать еще кое-что.

— Что же? — удивился герцог.

— Понимать сердцем.

Герцог не ожидал такого ответа.

Очень немногие из его знакомых женщин могли сказать такое, а если и сказали бы, то неискренне, просто играя словами. Ее ответ дал понять герцогу, какое значение придавала Фелиция голосу сердца. Это приятно удивило его. С другой стороны, герцог понимал, что такая позиция очень уязвима.

Желая убедить в этом Фелицию, он сказал:

— Безусловно, очень важно прислушиваться к своему сердцу, но гораздо важнее то, кому ты его отдашь. Надо сделать правильный выбор.

— Это похоже на фразу из какой-то книги, — наморщила лоб Фелиция. — Я где-то читала об этом. Только мне кажется, что сердце нельзя отдать.

— Почему? — удивился Дарлингтон.

— Потому что любовь нельзя сдерживать и контролировать. Наши любимые сами отбирают сердца, любовь, и при всем желании мы не в силах помешать им управлять нашими чувствами. По-моему, именно так все и обстоит на самом деле.

— Подобного утверждения я никогда раньше не слышал, — сказал герцог удивленно. — Но, возможно, ты и права. Я, кажется, понимаю, что ты хочешь этим сказать. По-твоему, любовь рождается непроизвольно, независимо от нашего рассудка.

— Да, я всегда верила в это, — подтвердила Фелиция. — Мы же не можем повлиять на восход солнца. Оно просто встает, и его ласковые лучи озаряют землю, окутывают теплом и гонят мрак прочь.

— Ты говоришь как человек, переживший настоящую любовь.

— Нет-нет. Я никого не любила, нет, — поспешно ответила Фелиция, — но я много читала о любви, да и девочки все время только и говорят об этом. Я уверена, что любовь — это самое прекрасное, что случается в жизни… Но мне никогда не узнать любви…

— Никогда не узнать? Что ты хочешь этим сказать? — спросил герцог настороженно.

— Я никогда не выйду замуж.

Дарлингтон откинулся на спинку стула.

— В жизни не слышал более глупого заявления от молодой девушки! — воскликнул он.

Герцог вдруг вспомнил, что Хьюберт сказал ему то же самое на его отказ жениться.

— Но почему? — не унимался герцог. — Как ты можешь делать такие серьезные заявления в твоем возрасте, ничего не зная о жизни?

Фелиция замолчала.

— Тебе придется ответить на мой вопрос, — настаивал герцог.

— Я рассердила вас, — грустно проговорила Фелиция. — Я, право же, не хотела огорчать вас. Хотя я заранее знала… что вы расстроитесь, узнав о моих намерениях.

Она помедлила и заговорила снова:

— Раньше я боялась, что буду вам в тягость. Мне было бы неудобно всю жизнь находиться на вашем иждивении. Теперь все так удачно разрешилось: у меня есть собственные средства, и вам не придется тратиться на меня.

— Речь не идет о деньгах, — перебил герцог. — Я хочу узнать совсем другое. Объясни, что заставляет тебя говорить такие нелепости. Почему ты не хочешь выходить замуж? Боже правый! Да ведь замужество — цель жизни любой женщины.

— Некоторые женщины вовсе не выходят замуж, например монахини.

— При чем тут монахини? Мы говорим не о них, а о тебе. И говорим мы о любви, Фелиция! Любая нормальная здоровая девушка рано или поздно встречает своего единственного мужчину, влюбляется в него и выходит замуж. Это естественно. Так всегда было и будет.

— Я, верно, сбила вас с толку своими рассуждениями про любовь. Только ведь я не имела в виду ничего определенного, и уж тем более я не говорила про себя, — сказала Фелиция. — Просто мне было интересно обсудить этот вопрос с вами и узнать ваше мнение. Но я ни в коем случае не хотела, чтобы этот разговор перешел на меня и на мои чувства.

И правда, думал герцог, Фелиция не похожа на остальных женщин. В разговорах с ними нельзя было избежать интимных тем, и любые самые невинные беседы с герцогом неизменно сводились к одной и той же теме — любви к ним.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — не сдавался Дарлингтон.

— Вам обязательно знать ответ? — нерешительно спросила Фелиция.

Герцог не мог не заметить жалобных ноток в ее голосе.

— Да, раз уж мы решили делать что-то вместе, — ответил он. — Ты просишь меня помогать тебе войти в светскую жизнь. Думаю, для этого необходимо, чтобы наши отношения строились на доверии и откровенности.

— Я это понимаю, — кивнула Фелиция.

— Очень хорошо. Итак, я задал тебе вполне определенный вопрос и жду честного, искреннего ответа.

— А что… если мой ответ покажется вам глупым?

— Тогда я так прямо и скажу, — ответил герцог. — И у тебя есть точно такое же право высказывать любое свое мнение, даже если оно не всегда совпадает с моим. Мы договорились быть честными и искренними в наших беседах.

Последовало продолжительное молчание.

— Я очень долго думала, — сказала Фелиция наконец, — и решила, что из-за моих отношений с отцом, из-за его грубости я никогда не смогу быть счастлива с мужчиной.

Герцог одновременно ждал и боялся такого ответа. Однако наготове у него уже был свой:

— Это твое заблуждение, Фелиция. Ты не можешь говорить так хотя бы потому, что вовсе не знаешь мужчин, у тебя нет никакого опыта общения с ними. Все мужчины совершенно разные. Тебе просто не повезло, что пришлось столкнуться с недостойным представителем мужского племени. К тому же в таком юном возрасте это оставляет большой след.

— Я согласна с вами, — отвечала Фелиция, — но все не так просто. Страх, как любовь, им нельзя управлять, его невозможно контролировать. Страх либо есть, либо его нет, с этим ничего не поделаешь.

— Позволь мне возразить тебе, — покачал Дарлингтон головой. — Страх — это примитивный импульс. Его можно контролировать силой воли и самодисциплиной.

Его слова произвели на Фелицию сильное впечатление. Она, не отрываясь, смотрела герцогу в глаза и внимательно слушала, что он говорил, не пропуская ни единого слова.

— Когда солдат впервые идет в бой, — продолжал герцог, — он боится быть убитым или раненым. Его охватывает страх. При виде врага в нем просыпается примитивный инстинкт самосохранения — он хочет убежать. Это естественная реакция. Но постепенно солдат привыкает к дисциплине, узнает, что надо делать и как себя правильно вести, как подавлять страх. Со временем его храбрость начинает превосходить все страхи, он уже ничего не боится.

— Я понимаю… о чем вы говорите, — ответила Фелиция, — я даже признаю, что это не лишено смысла. Слова ваши звучат убедительно. Но в то же время, когда тебя обуревает страх, внутри все дрожит, становится тяжело дышать… в горле стоит ком. Это ужасное состояние, и я… я совершенно не могу управлять им.

— Наверное, ты не очень старалась, — возразил Дарлингтон. — Более того, ты уже не ребенок, а взрослая, умная девушка. Ты должна приучить себя повиноваться приказам, как солдат в бою, и приказать самой себе перестать бояться.

— Но солдаты не дают приказаний самим себе, — не согласилась Фелиция.

— Солдат исполняет приказы, отданные командиром, но заставляет себя делать это он сам, он подчиняется собственной воле.

Фелиция засмеялась:

— С вами так интересно спорить. У вас на все есть готовый ответ. Каждый спор — настоящая словесная баталия. Смогу ли я когда-нибудь выйти победительницей, превзойти вас?

— Ты уходишь от ответа, — сказал герцог. — Постарайся не менять тему, сейчас мы говорим о тебе.

— Но это так скучно. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь еще.

Большинство людей обожало, когда речь шла о них самих, Фелиция же всеми способами хотела избежать разговора о себе. Герцог не сдавался и продолжил:

— Я не совершенен. Я грешил и делал много ошибок. Но одно могу сказать с уверенностью: никогда, Фелиция, никогда я не был трусом.

Наступило молчание. Первым его прервала Фелиция.

— Легко… легко быть сильным, — сказала она тихо, — когда нет причин быть каким-либо еще.

На это ничего нельзя было возразить. В этот раз Фелиция взяла вверх. Но герцог не собирался сдаваться.

— Нельзя выйти победителем из всех жизненных схваток, — сказал он. — Ты должна быть уверена в себе, в победе. Поставь перед собой определенную цель, в конце концов ты победишь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Мне надо запретить себе бояться?

— Конечно, — подтвердил герцог. — Поверь, что тебе стоит только приложить к этому усилия, и ты всего добьешься. Это не так сложно, как ты думаешь.

Фелиция глубоко вздохнула.

— Ты говорила о приказаниях, — продолжал Дарлингтон, — тогда слушайся меня. Ты должна стать смелее, перестать бояться. Должна перебороть в себе чувство страха при мысли о замужестве, любви, мужчинах — о нормальных человеческих отношениях.

— А если мне удастся все это… будете ли вы довольны?

— Да, я буду на седьмом небе от счастья. Ведь тогда ты станешь нормальной девушкой. Мне не по душе какие-либо отклонения и аномалии в людях.

Герцог испугался, что его слова прозвучали слишком резко. С другой стороны, настоятельница сама советовала ему быть пожестче, не уходить от проблемы, а справляться с ней. Нет ничего плохого в том, что он называет вещи своими именами.

Герцог сидел за столом напротив Фелиции и внимательно разглядывал ее. Даже сейчас, в простеньком синем платье, с немодной прической, она была очень красива. Фелиция обладала необычайной, поразительной внешностью. Герцогу было досадно, что именно такой красавице приходили в голову эти нелепые мысли, что она боится мужчин и замужества.