Мэдлин Хантер - Страстный защитник

Анна, затаив дыхание, слушала Асканио, который только что возвратился из замка Гарольда. Ее окружали Джосс, Катрин, еще не вполне оправившийся после ранения Карлос и все рыцари. При известии о том, что Морван жив и пребывает в добром здравии, по приемной пронесся вздох облегчения. Но когда Асканио начал перечислять условия, на которых тот может быть освобожден, оживление сменилось унылым молчанием.

Анна без труда представила себе, как проходили переговоры храброго священника с Гюрваном и Гарольдом, как вел себя при этом Морван. Он, конечно же, держался с отвагой, достоинством и невозмутимостью истинного рыцаря, хотя речь шла о его жизни.

Сквозь приоткрытое окно со двора донесся шум. Анна выглянула наружу. В крепостные ворота въезжал верный Фуке во главе отряда воинов. К утру она ожидала прибытия Голтье и Болдуина. Двадцать воинов из английского гарнизона, расквартированного в Бресте, уже заняли места в казарме Ла-Рош-де-Роальд, прислать подмогу обещали и старейшины города, с которыми Анна встречалась накануне.

А днем ранее она объехала все окрестные деревни и просила жителей о помощи. Фермеры, услышав о Гюрване, все как один решили, что английский лорд не так уж и плох, и выразили готовность защитить его и свою госпожу, которую иные по-прежнему считали святой, от происков дьявола.

– Он недвусмысленно дал мне понять, что не желает никакого обмена, – заявил Асканио. Эту фразу он повторил уже в третий раз.

– Вы ведь с ним самим не разговаривали, – напомнила ему Анна.

– Морван не сказал мне ни слова, – кивнул Асканио, – но, тем не менее выразил свою волю предельно ясно.

«О, это у него всегда неплохо получалось», – подумала Анна. Но в планы ее не входило выполнение этой воли Морвана, будь последняя выражена даже в привычной для нее форме.

– А как по-вашему, святой отец, согласится ли сэр Гюрван выйти на поединок? Ведь тогда я мог бы его вызвать, – произнес Уолтер.

Но вместо Асканио ему на это ответила Анна. Она решительно помотала головой.

– Речь идет уже не о крепости, не о землях, сэр Уолтер. Он жаждет мести.

– И бешено вас ревнует, – прибавил Асканио.

Еще недавно она отмела бы данное предположение как нелепое, не имеющее ничего общего с реальностью, но теперь лишь горестно кивнула. Однако слова Асканио означали еще и то, что у Гюрвана было одной причиной больше желать смерти Морвана. Его надо было спасать. И не медлить с этим.

– Напомни мне, как расположен замок Гарольда.

– Замок стоит на холме, у подножия которого – равнина, а в четверти мили к западу целая гряда холмов. Оттуда за нами наверняка будут наблюдать, так что нам нечего и думать укрыть поблизости армию.

– Но мы ведь можем перебить дозорных.

– Из замка все равно заметят приближение армии и успеют убить Морвана прежде, чем мы подойдем к воротам.

– Думаете, Гюрван будет находиться при нем неотлучно?

Асканио пожал плечами.

– Сами посудите, сможет ли этот негодяй отказать себе в удовольствии лично вонзить кинжал в грудь безоружного врага?

– Мы можем взять замок в осаду на долгие месяцы, – вставил Джосс. – Они все там с голоду перемрут. Гюрван и Гарольд покойники.

– А также и Морван.

Асканио взглянул на нее с глубоким состраданием.

– Боюсь, ему не избежать этой участи. Вы не должны ничего предпринимать, Анна.

Анна откинулась в кресле. Мышцы ее рук ныли от перенапряжения: в последние дни она по нескольку часов тренировалась в стрельбе из лука на конеферме. У Тени как назло началась течка, так что Анне пришлось оседлать для себя могучего белого жеребца, которого она учила слушаться своих команд. Вихрем проносясь мимо мишени, она пускала в нее стрелы, воображая, что это черное сердце Гюрвана.

С самого Страстного четверга она снова стала полновластной хозяйкой крепости. Это показалось всем, включая рыцарей и воинов, которые недавно служили в гарнизоне, совершенно естественным и ни у кого не вызвало неудовольствия. Все стало как прежде. Почти… Разница заключалась в том, что теперь она словно прозрела и стала разбираться во всех нюансах сложных чувств, которые питали к ней мужчины, а осознав, какую власть над ними это ей дает, научилась этим пользоваться. А еще она поймала себя на том, что больше не желает единолично распоряжаться своими владениями. Во всяком случае, не при таких обстоятельствах. Она втайне мечтала, чтобы кто-нибудь из вассалов или рыцарей подставил плечо, на которое она могла бы опереться, разделил бы с ней бремя забот и груз ответственности.

– Никакой осады не будет, – решительно заявила она. – Я не собираюсь до лета держать здесь всю армию и не желаю, чтобы леди Жервез и остальные, кто ни в чем перед нами не виноват, подверглись мукам голода. Нет, мы пойдем в наступление, когда Гюрван выедет на поле мне навстречу.

Она произнесла все это с решимостью, которой не ощущала. Но надо ведь было на что-то решиться. Она хотела любой ценой спасти Морвана, но, кроме того, необходимо было расправиться с врагами.

– Теперь оставьте меня. Я желаю побыть одна.

Все, кроме Асканио, покинули приемную.

– Если вы решитесь на это, Анна, пусть армию ведет в атаку кто-нибудь из вассалов или рыцарей. Не вздумайте сами ее возглавить.

Она вперила в него свирепый взгляд.

– Он не захочет, чтобы вы видели его смерть, – проникновенно добавил Асканио. – И даже мысль о том, что за него отомстят, не принесет ему радости, если вы подвергнете себя опасности.

На глаза Анны набежали слезы. Она сдержалась бы, окажись здесь кто-либо из посторонних, но прятать их от Асканио не стала.

– Я могла бы еще раз его увидеть, говорить с ним.

– Он и так знает все, что вы могли бы сказать ему.

– Нет, не все. Я хочу его видеть!

– В качестве узника? Безоружной жертвы? Пощадите же его самолюбие!

Анна в бессильной злобе несколько раз ударила кулаком по столу.

– Боже, как я хочу убить Гюрвана!

Асканио сжал ее плечо.

– Морван тоже этого хочет. Но он желал бы расправиться с негодяем сам, без вашего участия.

Он оставался с ней, пока слезы ее не высохли и дыхание не сделалось ровным.

– Теперь идите, дорогой друг, – устало сказала она. – Мне многое надо обдумать.

Она снова стала перебирать в памяти требования Гюрвана. Сокровища Ла-Рош-де-Роальд. Но ведь их и в помине не существовало! Два дня назад она обыскала всю крепость в отчаянной надежде их обнаружить, но усилия ее оказались напрасными. Взяв в руки фонарь и обвязавшись веревкой, конец которой она скрутила петлей и набросила на крюк, что торчал из стены у входа в подземелье, Анна спустилась вниз и обошла весь мрачный лабиринт, отворив каждую дверь, заглянув в каждую темничную келью. И обнаружила лишь полчища крыс, сгнившие тюфяки и ржавые доспехи.

Явиться к нему в одной рубахе. Он жаждал публично ее унизить. Но она пошла бы и на это, если бы могла быть уверена, что Гюрван не убьет Морвана, как только удостоверится, что ей не уйти от его воинов. Ведь де Бомануар коварен и бесчестен. Он и его приспешник Гарольд ни за что не оставят Морвану жизнь.

Маргарита. Ей следовало подумать и о ней. Если бы не девочка, она, возможно, пошла бы на этот риск. Явилась бы к негодяю одна и постаралась его убить прежде, чем он казнит Морвана. Но теперь…

Требования, условия… Их зримые воплощения закружились перед ее внутренним взором, затуманенным сном, и стали принимать причудливые, фантастические очертания. Она словно смотрела из окошка на карнавальную процессию, на живые картины, которые сменяли одна другую с неправдоподобной скоростью, а после они вдруг разнялись на части и снова соединились, но уже в совершенно новом, неожиданном, порядке. Анна стряхнула с себя дремоту и села на постели…

Она вышла на галерею и стала смотреть на волны. Душа ее исполнилась решимости и отваги. Ведь однажды ей уже довелось пройти через нечто подобное. Быть может… Риск был огромен, в особенности для Маргариты. Но если девочка выдержит свою роль, если благодаря ей Гюрван получит по заслугам, быть может, к ней вернутся уверенность в себе и душевный покой, отнятые у нее этим злодеем…

Гюрвану были весьма по душе драматически эффектные сцены. Над высоким помостом посередине огромной поляны вздымались виселицы. Расположены они были так, чтобы приговоренные стояли лицом к холмам и видели приближение женщины, которая надеялась их спасти.

Морван поднялся по ступеням, и Гюрван набросил ему на шею петлю. Морван не желал и не ждал спасения, ведь даже если бы оно пришло, он не обрел бы свободу – Гюрван ни за что не даст ему уйти.

Он взглянул на Луи и двух своих воинов, так же как и он сам, ожидавших смерти. Вряд ли Гарольд это одобрил. Идея принадлежала Гюрвану. Негодяю показалось, что одного повешенного для должного эффекта будет мало, четверо же станут достаточно внушительным зрелищем.

Гюрван деловито проверил, не ослабли ли веревки, стягивавшие запястья Морвана, и перешел от него к Луи.

– Это касается только тебя и меня, Гюрван, – в который уже раз сказал ему Морван. – Остальные ни при чем. За что они примут смерть?

– Проклятый щенок заставил с собой повозиться, – капризным тоном отвечал Гюрван.

– Ты снова лжешь! Пытка, которой ты его подверг, доставила тебе радость. Хотя бы поэтому ты должен освободить его!

Ледяные глаза впились в лицо Морвана. Помолчав, Гюрван глубокомысленно изрек:

– Пожалуй, позволю тебе еще немного пожить на белом свете после того, как она сюда явится. Прежде чем умереть, полюбуешься, как я овладею Анной.

– Она не приедет. Не надейся. Сокровищ, о которых ты мечтаешь, не существует. И девочку она тебе не отдаст.

– Анна отыщет сокровище, коли захочет спасти тебя. И девчонкой пожертвует в обмен на твою драгоценную особу.

– Она слишком хорошо знает, что ты бесчестен и коварен и в любом случае меня убьешь.

– Она бретонка. Тебе этого не понять, англичанин. Анна де Леон явится сюда. Если не спасать тебя, то убить меня. – С этими словами он спустился с помоста и замер в ожидании.

Морван оглянулся. Позади него высился толстый деревянный столб виселицы. Лучше бы его сбросили в глубокий омут, отсекли бы ему голову, пронзили грудь мечом. Вчера вечером слуги Гарольда побрили его. А после ему позволили вымыться в лохани с теплой водой, которую принесли в подземелье по распоряжению Гюрвана. Не иначе как этот негодяй решил, что, если казненный не будет походить на разбойника с большой дороги, это придаст зрелищу больший эффект.

Мысли его обратились к Анне. Горечь потери он переживал все дни своего заточения, и теперь, перед лицом смерти, она сменилась в его душе безмерной благодарностью судьбе. В минуту смертельной опасности, в час прощания со всем, чем дорожил, он встретил свою любовь, единственное, что придало смысл его жизни, и, возможно, именно ради того, чтобы он успел ощутить всю ее полноту, узнать, что такое счастье и гармония, костлявая старуха с косой дала ему эту отсрочку.

Он знал, что в свой последний миг на этой земле будет думать о ней…

– Милорд!

Он повернулся к Луи. Юноша сосредоточенно смотрел на запад. Предрассветная мгла еще укрывала значительную часть долины и пологие холмы, но Морвану все же удалось разглядеть то, что еще прежде его заметил Луи.

У него перехватило дыхание. Нет! Если бы только они могли его услышать!

На вершине холма появилась длинная повозка, в которую были впряжены две лошади. Когда она стала спускаться вниз, в долину, Морван выругался про себя.

Гюрван также заметил приближение колесницы. Он приободрился и сделал знак двадцати воинам занять позиции перед помостом.

Повозка между тем приблизилась к середине поляны настолько, что Морван без труда узнал в вознице черноволосого Карлоса. Подле него, завернувшись в длинный плащ, сидела Маргарита.

Морван не верил своим глазам. Он был убежден, что Анна ни в коем случае не пожертвует девочкой. Лишь зная о ее привязанности к Маргарите, он предложил отвратительному сластолюбцу Гюрвану потребовать, чтобы ее сюда привезли. Этим он лишь хотел дать Анне и Асканио понять, что спасти его невозможно. И вот девочка здесь. Выходит, и этот грех тяжким бременем ляжет на его душу, которая скоро предстанет перед Всевышним.

Карлос словно невзначай остановил повозку почти у самого помоста, так что воины Гюрвана принуждены были расступиться.

Морван взглянул сверху вниз на гору поклажи, громоздившуюся на деревянной платформе повозки и кое-как перетянутую веревками. Здесь было едва ли не все самое ценное движимое имущество Ла-Рош-де-Роальд, начиная с серебряных блюд и заканчивая гобеленами, сорванными со стен приемной и главного зала. У самых козел красовался открытый сундук, полный золотых и серебряных монет.

Карлос выразительно взглянул на Морвана и тотчас же опустил глаза вниз, безмолвно указывая на пространство под козлами. Морван пристально вгляделся в сложенный кое-как гобелен. Из-под рулона, едва приметный глазу, виднелся край щита, а рядом… рядом блестел кончик лезвия. Меч!