Почему? Могу придумать сотню причин.

— На велотренажере… Сегодня? — лепечу я.

— Ну да, тоже верно. — Марк достает из зажима стопку банкнот, кладет на стол и встает. — Для обмена веществ лучше утром. Поставь будильник на шесть тридцать. — Он протягивает мне руку. — Не волнуйся, крошка, я тобой займусь. На то я и твой агент.

* * *

Я выхожу из ресторана голодная и злая. Марк снова вообразил себя экскурсоводом и говорит:

«Давай я тебе еще кое-что покажу». Я борюсь с желанием дать ему пинка. А дорога тем временем уходит вверх — все выше и выше, по каньону в горы. На поворотах фары высвечивают то аккуратно подстриженную живую изгородь, то яркую цветочную клумбу, то густую виноградную лозу. Дух захватывает! Однажды зимой вместо урока естественных наук наш класс повели в Милуокскую оранжерею. Во всех трех куполах было тепло и росло много всего интересного, но мне особенно запомнился тропический. Я впервые видела такую роскошную зелень, такую идеальную красоту. Прямо как в сказке: крошечный райский сад, каких не бывает снаружи. По крайней мере, так мне казалось. А здесь — пожалуйста, такой же рай вокруг меня. Повсюду. Может, растения и другие, но чувство то же. Именно теперь я понимаю: вот оно! Вот роскошь, вот блеск: не небоскребы, а эта благодатная земля, что открывается передо мной под ворчание мощного двигателя автомобиля.

— Смотри, крошка! Надпись «Голливуд»!

Огни города… Звезды… Я откидываю голову, вдыхаю ночной воздух и протягиваю руку, пытаясь прикоснуться к этой красоте.

Голливуд!

Я обязательно стану знаменитой.


На следующее утро погода как по заказу: солнечно, ясно и не слишком жарко. Сорок пять минут я еду в никуда на велосипеде, прихлебывая лимонную водичку, а меню в номере переворачиваю, чтобы не читать. В животе урчит, но я не обращаю внимания: хочу стать знаменитой!

Марк забирает меня ровно в девять. Мы проезжаем мимо плаката с пышногривой и очень пышногрудой блондинкой. Вокруг правого соска написано: «Анджелина».

— Это что? — спрашиваю я. Не слышала о таком товаре.

— Не что, а кто.

— Анджелина — ее собственное имя?

— Ну да.

Марк включает поворотник.

— А что она рекламирует?

— Себя.

— A-а… Она проститутка, — догадываюсь я.

Честно говоря, не думала, что можно прямо взять и вывесить свою рекламу.

— Нет, не проститутка, а актриса. Это самореклама, — объясняет Марк.

Он одет почти так же, как вчера, только рукава короткие. Когда он плечом прижимает трубку к уху и набирает номер, под калифорнийским солнцем ярко горят его золотые часы.

— Как это?

Марк вздыхает.

— Анджелина хочет быть звездой, поэтому покупает рекламный щит. Все просто.

Это ему просто. Я вздыхаю, представляя милуокское шоссе, обклеенное моими фотографиями в бикини с единственной целью: рекламировать мой товар, то бишь меня. Я бы умерла от стыда — если бы мама не убила меня раньше. Она и так-то от моей работы не в восторге. «Послушай, я же не была в Калифорнии. Разве мне не надо расширять свои горизонты?» — сказала я во время неизбежного спора перед поездкой. «Расширять горизонты или набивать кошелек?» — парировала мать. Правда, она сдалась, причем в основном потому, что неравнодушна к месту, где родился Джерри Браун[28].

Передо мной, однако, не Джерри, а Марк, точнее, агентство Марка: приземистое зеленое здание с огромной черной надписью «НАУ! Модели Марка Голда» на фасаде (чтобы никто не усомнился, кто здесь главный). Внутри настоящее столпотворение. Никогда не видела столько агентов одновременно! У входа, напоминающего дверь гаража, вокруг двух больших круглых столов бегают шестеро человек. Посреди каждого стола — вращающаяся подставка с папками, где хранятся данные всех девушек агентства. Агенты звонят и принимают звонки, подставка крутится.

— …значит, вам нужна блондинка? Классическая?

— …вам понравилась Синтия? Могу сделать вам первый предварительный на среду и второй на четверг.

— …экзотическая внешность?

— Полдня у Кристи стоят две тысячи долларов. Хотите зарезервировать?

Агенты занимаются предварительными заказами. Схема действий такова: теоретически первый клиент, который резервирует рабочее время модели, делает первый предварительный заказ. Значит, у этого клиента сегодня первая очередь на эту модель, у следующего — вторая, и так далее. На практике, однако, некоторым клиентам дают возможность занять только вторую, третью или четвертую очередь — мол, «мечтать не вредно», — когда бы те ни звонили. Если тебя выбирает какой-нибудь универсам «Кмарт», ну, э-э, это замечательно, но твой агент возьмет их заказ только на вторую или третью очередь, потому что надеется на что-то получше. Если других заказов не появилось, скажем, к 15 часам последнего дня, тогда и только тогда твой агент перезванивает «Кмарт» и отдает им первую очередь, чтобы они подтвердили заказ и заключили договор.

— У вас первая очередь на Тессу, заказ подтверждаете?

Только не спешите сочувствовать клиенту. Учтите, они поступают точно так же. Обычно на одну работу заказывают нескольких девушек на случай, если ту, что они хотят, будет трудно получить, или им все-таки больше подойдет блондинка, а не брюнетка, или к ним в офис вдруг зайдет шикарная новая модель, от услуг которой они не смогут отказаться. Бывает, что остальные варианты отменяют в последний момент, и девушки остаются без работы.

— Итак, на Кэри окончательный заказ, а Светлану на полдня отпускаем?

Получается, что ты никогда не знаешь, где будешь работать, что одновременно и интересно, и неприятно.

— Есть новая девушка, очень необычная! Ее зовут Эмили.

Я слушаю, как менеджер по имени Джеред расхваливает меня неизвестному клиенту, щедро сыпля фразочками вроде «каштановая грива», «милая мордашка», «спортивное телосложение» и «классическая красота». Как будто лошадь описывает. И все-таки хорошо, что меня уже предлагают! Значит, скоро будут заказы. Я стану знаменитой!

Марк ведет меня к себе в офис, где все утро смотрит мое портфолио, а точнее, все оттуда выбрасывает.

— А это что за ерунда?

Марк показывает расплывчатый снимок: я с локонами, в платье «Лора Эшли» без бретелек, удовлетворенно гляжу на травинку — и бросает его на бетонный пол, к другим забракованным фотографиям (в основном чикагским, которые мы с Луи для краткости назвали «На крыше», «Мальчик-амиш» и так далее. Последняя жертва Марка — «Девушка в деревне»).

Все это — фотопробы. Так называют профессиональные фотографии, которые делаются для личного пользования, обычно для портфолио. Фотопробы делают по разным причинам: например, фотограф проверяет новый вид освещения. Или визажист показывает, как он умеет создать гламурный имидж а-ля сороковые. А начинающей модели нужны фотографии для портфолио.

«Если модель платит, чтобы ее сфотографировали, она занимается не своим делом», — как-то сказал мне Луи. За пробы я обычно не платила, не считая частичной оплаты пленки и печати. И все-таки многие пробы — пустая трата времени. Фотограф, который снимает пробы, часто сам новичок. Или визажист. Или стилист. Или все вместе. А ведь, как говорится, «камера никогда не лжет». Если судить по растущей куче «брака», я бездарно провела не одну субботу. С другой стороны, разве у меня был выбор? Начинающим моделям приходится сниматься хоть как, пока они не смогут заменить пробы журнальными вырезками.

Когда Марк закончил, мое портфолио из двадцати снимков ужалось до четырех. Из сорока страниц заполнено четыре. Я работаю моделью не так давно и еще не поняла, что это норма при каждой смене агента (какой-то побочный эффект комплекса Свенгали[29]), и очень расстраиваюсь.

— А эти разве плохие? — спрашиваю я, поднимая фотографии Фурманна для «Уитманс». Их мне бы хотелось оставить больше всего. Не только потому, что мне они дорого достались: мне кажется, я хорошо там вышла.

— Каталог, — пожимает плечами Марк. — Нельзя ставить в портфолио.

Этого я не знала.

— Луи говорил, что можно.

— Фу! Чикаго, — бормочет Марк.

— А почему нельзя? — оскорбляюсь я.

— Нельзя, и все! Это коммерциализует имидж.

— Так все мои заказчики занимаются коммерцией! — недоумеваю я. — И вообще, коммерция — это деньги, а деньги — хорошо, разве нет? Разве я хочу прославиться не для того, чтобы получать еще больше денег, чем если бы я просто старалась разбогатеть?

Марк, как обычно, запускает себе пальцы в волосы.

— Эмили, в модельном бизнесе имидж — это все.

Начинается пространная лекция, в которой слово «имидж» встречается по меньшей мере дюжину раз — а также «аура», «фантазия» и «муза».

— Ты хочешь сказать, заказчики предпочитают видеть меня в костюме мальчика-амиша и воображать самим, как я выгляжу в обычной одежде?

— Ну, может, и не амиша, — говорит Марк, указывая на пол. — Но общий смысл именно таков.

Я в отчаянии. Внезапно мои мысли прерывает тихий стук.

— Да?

Дверь офиса открывается. Некоторые модели так фотогеничны, что, когда видишь их в жизни, разочаровываешься. Без смягчающего эффекта стробов и трехчасовых стараний визажиста и парикмахера они кажутся бледными и худыми, словно состоят из острых углов. Лейла Роддис не из таких. Она освещает собой весь офис. Ее глаза еще голубее, волосы — золотистее, кожа — нежнее, чем на снимках лучших фотографов мира. Я буквально теряю дар речи.

— Думаю, Эмили, ты знаешь, кто это, — говорит Марк. Я потихоньку поднимаю выпавшую челюсть. — Лейла, Эмили — наша новенькая.

Что интересно, в разговоре со звездой теперешней он не называет меня «будущей».

— Привет. — Лейла зевает, потом поворачивается к Марку. — Когда мой рейс?

— Не раньше восьми.

— Прекрасно, пройдусь по магазинам.

Марк хлопает в ладоши так громко, словно хочет включить свет.

— Эй, у меня идея! Лейла, ты же не любишь ходить одна! А тебе, Эмили, нужна новая одежда! Может, объединитесь?

На лице Лейлы ясно написано: она, вообще-то, как раз и собиралась ходить одна.

— Давайте-давайте! — настаивает Марк.

Я не дышу.

Лейла смотрит на меня, на Марка, потом на свою сумочку.

— Ну, ладно. Пошли.

Я еду в магазин с Лейлой Роддис! Кружится голова, будто от сотрясения мозга. Правда, такое чувство у меня целый день. Возможно, просто потому, что я в Эл-Эй — или это побочное действие голодания.

Лейла неспешно идет к выходу. Я, спотыкаясь, спешу за ней. Когда мы выходим на залитую солнцем улицу, я ищу взглядом длинный лимузин с водителем. Но вижу «порше-911» с буквенным номером «Blueeyz» — Синеглазик.

Круто.

— Это ваше прозвище?

Лейла качает головой.

— Моего парня. Ники. Машина его.

Ух ты! Я знаю, кто этот Ники. Ник Шарп, кинозвезда, который прославился ролями плохого полицейского, совершенно гадкого наркобарона и еще кучей разных негодяев. Его знают все! А еще Лейла и Ники сделали себе одинаковые татуировки и вскоре будут финансировать фильм, где он продюсер. Я не уверена, должна я это знать или нет, если вы понимаете, о чем я. Так что я просто говорю: «О!» и сажусь в машину.

Лейла надевает очки «Эл-Эй айуоркс» — суперновые, мне надо купить такие же — и заводит «порше».

— Вы давно живете в Эл-Эй? — спрашиваю я.

— Два года.

Лейла включает магнитолу и выворачивает громкость.

— Бон Джови?! — кричу я. Лейла кивает. — Я этого альбома не слышала!

— Он еще не вышел! Джон прислал нам первую версию!

О боже, она лично знакома с Джоном Бон Джови! Надо купить альбом, как только выйдет. Я выглядываю из «Синеглазика», счастливая как слон, несмотря на то, что в животе у меня не просто бурчит, а рычит. Причем громче всего как раз тогда, когда кассета переворачивается.

— Извините, — застенчиво говорю я, пытаясь заглушить бурчание. — Я немножко проголодалась.

— Ничего удивительного. Голодание по методу Марка.

У меня — да.

— Как вы догадались?

Лейла понимающе смеется и делает музыку потише.

— Потому что он заставляет голодать всех… включая меня.

— А… — Не пойму, полегчало ли мне, раз я не такая толстая, или стало хуже, раз я не такая особенная.

— Знаешь что… На вот, смешай с водой.

Лейла тянется за своей сумкой от «Гермес» и поводит запястьем. Я складываю руки лодочкой, ожидая увидеть какие-то специальные витамины или даже стимуляторы, но это оказалось слабительное. «Метамуцил».

— Всегда с собой ношу. Он дает чувство сытости. Обычно я его смешиваю с диетической колой. Скрывает вкус. Ники называет мою смесь коктейль «лейла».

— Смешно!