Регент с минуту смотрел ей в лицо, осмысливая услышанное, затем потер свой мясистый подбородок и пообещал уделить этому делу максимум внимания, после чего извинился и отбыл, ибо его ожидали сотни других важных дел.

Гвинет почувствовала, что последняя надежда покидает ее.

На пятый день суд закончился. Тринадцать капитанов и адмиралов — членов морского суда единодушно приняли решение, которое тут же было утверждено адмиралтейством в Лондоне.

Лорд Морнингхолл был признан виновным во всех инкриминируемых ему преступлениях и приговорен к смертной казни. Приговор надлежало привести в исполнение на заре следующего дня подразделению из десяти моряков королевского флота.

В тот вечер, когда кровавый шар солнца опустился в море, а тени в комнате сгустились и превратились в тьму, Гвинет стояла на коленях возле своей кровати. Слезы ручьями катились по ее щекам, она исступленно молилась, прося Господа помочь ей в ее беде, изменить ход событий за эти немногие часы до рассвета.

Господь явился в обличье его преподобия Питера Милфорда.

— Лорд Морнингхолл? Прошу вас следовать за мной. Тьма за пределами караульного помещения была густой, однако туман казался не столь плотным, как час назад, и Деймон понимал, что приближается рассвет.

Он не сомкнул глаз в эту ночь — очевидно, его тело знало, что скоро упокоится вечным сном, и теперь пыталось урвать несколько часов бодрствования, пусть даже эти часы были наполнены мучительно-тягостными размышлениями. Деймон сел на постели, готовый вверить себя судьбе. Симон Вордсворт, молодой лейтенант, приставленный к нему в качестве персонального тюремщика, молча стоял поодаль. Рядом спали другие лейтенанты, и могучий храп разносился по всему просторному караульному помещению.

— Скоро наступит урочный час, сэр, — шепотом сказал Вордсворт. — Я подумал, что вы захотите умыться и побриться… гм… заблаговременно, — смущенно закончил он.

— И позавтракать, я надеюсь? — спросил Деймон с еле заметной усмешкой, которая, как он надеялся, выведет бедного лейтенанта из смятения.

— Разумеется, сэр. Если вы пойдете со мной… Деймон последовал за офицером. Снаружи их ожидали два матроса, которые пристроились сзади. К своему удивлению, Деймон обнаружил, что шаг у него уверенный, сердце бьется в нормальном ритме, голова ясная. Он думал о Боге. Должно быть, большинство людей перед смертью думают о Боге, решил он. Как ни странно, он не испытывал страха. Он мысленно увидел ровную шеренгу из десяти моряков, одетых в красную форму с белыми, крест-накрест, ремнями через всю грудь, их ботинки сверкали, лица были бесстрастны, они стояли по стойке «смирно», прижав к ногам мушкеты. Он представил себе, как начнет бить дробь барабанщик, как кто-то в этот момент кашлянет; он почти слышал слова команды: «На изготовку!» — и мушкеты подняты к груди; «Целься!» — и все дула устремляются в его грудь. «Пли!»

Все произойдет быстро, десять пуль войдут в его сердце одновременно — это будет безболезненно. Деймон представил себе, как его тело дергается в конвульсиях, прежде чем упасть на палубу, а его грудь являет собой зияющую рану, глаза смотрят в небо, рот открыт в беззвучном крике…

И тем не менее он не испытывал страха. Ничего, кроме странного, удивительного спокойствия.

Должно быть, Господь позаботился о том, чтобы облегчить его последние часы. Возможно, приступы паники, которые до недавнего времени у него возникали, подготовили его к нынешнему спокойствию. Возможно…

Вордсворт ввел его в небольшую камеру, где их ожидал слуга. На скамейке стояли тарелка с едой, таз и графин. Вордсворт обернулся к Деймону и кивнул. Деймон погрузил руки в холодную воду, брызнул на лицо и на волосы. Он ясно отдавал себе отчет в том, что последний раз ощущает и видит все это: и прохладу воды, и отблески фонаря в тазу, и тень от своей головы, и запах мыла, и твердость палубы под ногами. Деймон вытерся полотенцем и сел на скамью. Слуга тут же намылил ему лицо и шею и начал брить. Пока юноша водил бритвой по его щеке, Деймон взглянул на Вордсворта. Лейтенант, сцепив руки за спиной, шагал взад и вперед, очевидно чувствуя себя весьма неловко.

Он старался не встречаться взглядом с Деймоном.

Смятение лейтенанта лишний раз напомнило Деймону о печальной реальности. Он закрыл глаза и, отбросив все мысли, сосредоточился на приятных ощущениях, которые испытывал от прикосновения бритвы к коже. Он подумал о Гвинет, как думал о ней все последние долгие, бесконечно томительные ночи, и поблагодарил Бога за то, что она не увидит его кровавый конец.

Бритье закончилось очень быстро, так же быстро был съеден завтрак, и двое вооруженных моряков вывели Деймона из каюты и проводили до палубы, влажной от утреннего тумана, где возле баркаса томились в ожидании шестеро вооруженных матросов.

Дул легкий ветер, разгоняя туман и донося с моря запахи гниющих водорослей. Белая рубашка Деймона трепетала на ветру, вверху поскрипывали снасти, бился и хлопал адмиральский вымпел. В тумане был слышен плеск весел — какой-то рыбак спешил пораньше забросить свои сети.

— Готовы, сэр?

Деймон кивнул. Через минуту он уже сидел в баркасе. Лейтенант Вордсворт и эскорт вооруженных матросов расположились по обе стороны от него.

— День обещает быть хорошим, — сказал один из сидевших на веслах матросов. Вордсворт метнул на него свирепый взгляд, и тот, устыдившись, потупился.

Баркас стал медленно отходить от флагмана, оставляя за собой пенистый след. Деймон смотрел прямо перед собой, не оглядываясь назад. Он представил себе, как в эту минуту Болтон стоит в своей каюте, смотрит на удаляющийся баркас, и на его губах играет довольная улыбка. Впрочем, не исключено, что Болтон хочет присутствовать лично во время акта мести и уже ожидает его на месте казни.

Баркас набрал скорость. Утренняя сырость назойливо проникала под одежду, оседала на волосах.

Вордсворт наклонился к уху Деймона.

— Приговор будет приведен в исполнение на борту «Афины», — тихо сказал он. — Вы… вы понимаете.

Разумеется, подумал Деймон. Болтон не хотел, чтобы палуба его драгоценного корабля была испачкана кровью.

— Если, конечно, не будет королевского помилования, — неуклюже добавил Вордсворт. — В случае помилования об этом будет объявлено за несколько мгновений до команды «Пли!».

— Ну да, они хотят, чтобы вы сперва помучились, — пробормотал один из матросов, налегая на весла.

— Я не питаю пустых надежд, — тихо сказал Деймон. Он с укором посмотрел на Вордсворта. — И вам не советую.

Закусив губу, молодой офицер отвел взгляд.

Туман поредел, и кое-где проглянули длинные коричнево-серые строения доков на берегу. Впереди показался корпус судна. Уже «Афина»? Нет. Баркас продолжал быстро скользить по сонной бухте, рассекая носом воду. Весла поднимались и опускались слаженно и равномерно.

Деймон задумчиво смотрел на берег, на кирпичные здания, проглядывающие сквозь туман. Где-то там его Гвинет. И, наверное, Рианнон с ней рядом. Он надеялся на это…

А жизнь вокруг постепенно пробуждалась. В свои суденышки загружали сети рыбаки, на набережной появились моряки, которых еще качало после вчерашней попойки. И вот справа по борту из тумана проглянул корпус «Афины».

Матросы подняли весла вверх, баркас теперь шел к судну по инерции.

Все произойдет быстро, напомнил себе Деймон, чтобы не позволить внезапно появившимся уколам страха как-то отразиться на лице. Он чувствовал, что глаза всей команды сейчас устремлены на него; они явно хотели запомнить мельчайшие подробности, чтобы затем рассказывать своим детям и внукам о том, как везли Черного Волка на казнь. Возможно, кое-кто из них жалел его, иные восхищались им. Но в любом случае никто из них ему не завидовал, и все уже смотрели на него как на покойника.

Деймон спокойно наблюдал за тем, как баркас совершает маневр, подходя к борту судна. Ему уже был виден на юте капитан — дородный лысеющий мужчина, и рядом — два лейтенанта. Чуть поодаль — красно-белые фигурки команды, которая будет приводить приговор в исполнение. Когда баркас приблизился к внушительному корпусу «Афины», Деймон отвернулся и стал смотреть на берег.

Он увидел небольшую яхту, которая отошла от причала и направилась в сторону «Афины».

Кроме Деймона, никто этой яхты не заметил. Эскорт вооруженных матросов и лейтенант Вордсворт наблюдали за командой, а та, в свою очередь, была занята тем, что разворачивала корабль. Офицеры и моряки на верхней палубе либо беседовали между собой, либо готовили палубу к предстоящему печальному действу. Только маркиз Морнингхолл заметил, что яхта идет под странным углом к приливу и течению, только он увидел скорчившиеся под брезентом фигурки людей.

«А я думал, что у меня нет друзей». Сохраняя спокойствие и бесстрастное выражение лица, Деймон смотрел на море.

И вдруг один из офицеров на палубе «Афины» заметил надвигающуюся опасность. — Эй, на баркасе, берегись!

Слишком поздно.

Деймон прыгнул в воду за секунду до того, как яхта с силой врезалась в баркас. Он услышал страшный грохот и скрежет, крики матросов и команды. Баркас перевернулся — все оказались в воде. Это было последнее, что Деймон слышал, ибо в следующее мгновение море сомкнулось над его головой и он поплыл под водой, изо всех сил работая руками, по направлению к корме яхты, сознавая, что от этого зависит его жизнь.

Раздались выстрелы — это стреляли из мушкетов с «Афины». Пули ложились в воду вокруг него. До слуха Деймона долетали отчаянные вопли барахтавшихся в воде людей с опрокинувшегося баркаса, большинство из них не умели плавать. Над ним виднелось продолговатое днище яхты, которая устремилась в открытое море. Ее команда открыла ответный огонь по стрелявшим с борта «Афины».

За кормой уходившей яхты тянулся канат, оставляя за собой V-образный след. Не выныривая на поверхность, Деймон ухватился за него, обмотал им запястье и позволил яхте тащить себя. У него начиналось удушье, кровь стучала в ушах, а мозг…

«Держись, черт побери! Держись!»

Деймон сжал губы, чтобы ненароком не хлебнуть воды.

Больше нет сил!

Он выскочил на поверхность лишь для того, чтобы сделать большой глоток воздуха, и снова погрузился под воду. Но и за этот краткий миг он успел разглядеть своих спасителей: Орла, прижав мушкет к плечу, отвечала на огонь стреляющих с «Афины»; Натан Эштон с умопомрачительной скоростью поднимал парус, а стоявший за штурвалом Коннор маневрировал яхтой, чтобы с наибольшим эффектом «поймать» ветер. Деймон закрыл глаза и прижался к канату. Холодная вода омывала его тело, словно речной поток. Яхта шла стремительно, унося его все дальше от военного корабля. Когда Деймон вынырнул во второй раз, он оглянулся через плечо и увидел вспышки выстрелов на «Афине». С корабля спускали катер для погони. Слышны были крики команды и ругань тех, кто опоздал к началу кровавого представления.

Едва Деймон вновь погрузился в воду, как его спасители стали энергично подтягивать канат. Деймона подняли на борт. Его легкие изголодались по кислороду, он жадно и часто дышал. Милосердный Господь Бог снова наслал густой туман, и военный корабль задернуло пеленой, а яхта полным ходом шла в сторону Солента.

Орла, симпатичная, отважная, по-пиратски дерзкая Орла, которую так любил Питер, повернула к Деймону улыбающееся лицо:

— Пожалуйста, милорд, забирайтесь под брезент. Мы хотим доставить вас целым и невредимым на «Пустельгу», где вас дожидаются его преподобие Милфорд и ваша жена.

Набросив на Деймона брезент, она подняла мушкет, и над морем зазвенел ее веселый смех.

— Вы только посмотрите на это!

Все повернули головы в сторону «Афины». На короткое время завеса тумана поредела, и глазам беглецов предстала суматоха, которая царила на корабле и вокруг него. Теперь яхту и «Афину» разделяло весьма внушительное расстояние. Было видно, как матросы ныряют в море, а катер движется вдоль корабля, подбирая из воды людей.

— Болваны! — весело засмеялся Коннор. — Должно быть, они ищут тело утонувшего маркиза Морнингхолла!

Туман снова опустился над «Афиной». Маленькая яхта оказалась одна среди моря и, рассекая волны, продолжала идти в сторону Солента.

— Вон она, — ласково произнес Коннор, и Натан сдернул с Деймона брезент, чтобы тот тоже мог видеть. Благоговейная тишина воцарилась на яхте. Даже у маркиза Морнинг-холла повлажнели глаза.

Покачиваясь на волнах, с полными парусами, освещенными солнцем, с бушпритом, нацеленным на них, словно стрелка компаса, навстречу шла «Пустельга».

Эпилог

Ничего не изменилось.

Как и в течение всех предшествующих столетий, Морнингхолл-Эбби возвышался на изумрудно-зеленом престоле, с которого открывался величественный ландшафт Котсуолда. Когда лорд и леди уезжали, здесь повсюду буйно цвели маки; сейчас они сошли, под деревьями на земле валялись яблоки, пшеница была убрана, травы на лугах скошены. На плетях лозы, карабкавшейся по темным каменным стенам, чернели спелые ягоды, трава внизу пожухла. Воздух был ядреным и бодрящим, и казалось, что все вокруг наполнено напряженным ожиданием.