Жизнь в коттедже постепенно вошла в колею. Джек часто исчезал куда-то, порой надолго, и Диана подозревала, что он ходит к главному дому Беч Хэвена – наблюдать за тем, не появились ли поблизости люди Али Паши. Ближе к вечеру он возвращался, приносил свежее мясо, и Диана варила из него для Шейлы крепкий бульон. Когда больная засыпала, Джек и Диана сидели вместе возле горящего камина и разговаривали – по большей части о здоровье Шейлы. Джек стал молчаливым, тихим, погрузившись в свои, не ведомые никому мысли. Он никогда не заводил разговор ни об Али Паше, ни о поисках сокровищ. Казалось, его ничто не интересует теперь, кроме здоровья Шейлы, и Диана была бесконечно благодарна ему за участие и терпение. Сама Диана с удивлением обнаружила, что ей доставляет огромное удовольствие заниматься домом, хозяйством. Убирать и готовить.

Порой она подолгу всматривалась в лицо спящей Шейлы, и губы ее негромко шептали.

– Мама... Моя мама...

В эти минуты Диана часто думала о том, как могла бы сложиться их с Джеком жизнь, если бы они поженились немного раньше – за год или два до того ужасного дня, когда Джека арестовали. Возможно, тогда у них была бы нормальная дружная семья, налаженный быт, дети.

Однажды утром Шейла открыла глаза и чуть слышно прошептала:

– Ди... ана...

Диана наклонилась к матери, посмотрела ей в глаза – темные, глубокие, – тронула лоб и обнаружила, что жар прошел.

– Тебе лучше, – улыбнулась Диана. – Слава богу.

Шейла вопросительно смотрела на нее.

– Не волнуйся, – успокоила ее Диана. – Ты в безопасности. Мы здесь уже неделю. Ты была очень больна.

– И ты все это время была со мной? – тихо спросила Шейла, не сводя с нее глаз. Взгляд Шейлы был странно-смущенным.

Диана кивнула в ответ.

– Я чувствовала, что ты рядом, – продолжала Шейла. – Но ты устала, бедная девочка. Столько времени на меня потратила.

– О чем ты, мама? Разве могло быть иначе?

– Ты стольким пожертвовала ради меня, – сказала Шейла, отводя глаза в сторону. – Если бы ты знала, как я виновата перед тобой.

– Мама, посмотри на меня, – попросила Диана, касаясь рукой ладони Шейлы.

Та медленно перевела на нее взгляд.

– Я знаю, что я плохая дочь, – заговорила Диана, – не та, которую ты мечтала найти. Я знаю, как огорчила тебя, не признав с первой минуты. Но теперь все беды в прошлом. Когда я узнала, что Али Паша похитил тебя, я дала себе слово найти свою мать, и я нашла тебя. Теперь мы наконец сможем лучше узнать друг друга. А когда я увидела то, что они сделали с тобой...

– Не будем говорить об этом человеке, – попросила ее Шейла.

– Не будем, – согласилась Диана. – Знаешь, я всю жизнь мечтала о матери. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была мама, которая заботилась бы обо мне, любила бы меня. Я хотела чувствовать себя настоящей дочерью. Когда я увидела тебя – больную, измученную, – что-то изменилось во мне. Навсегда. Я, наверное, впервые поняла по-настоящему, как трудно было тебе все эти годы: без дочери, без того человека, которого ты любила. И внутри себя я вдруг обнаружила пустоту, которую нечем было заполнить столько лет. А сейчас я счастлива. У меня есть ты. Понимаешь?

Глаза Шейлы наполнились слезами.

– Я не заслужила... – начала она.

– Перестань. Никогда не говори так. Давай навсегда забудем все, что было раньше. Жизнь дала нам шанс, мы теперь вместе и будем вместе всегда. Начнем все сначала – прямо сегодня.

Шейла смахнула слезы и тихо сказала:

– Ты так добра ко мне. Я никогда и не думала, что так может быть.

Слезы снова заблестели у нее на глазах.

Диана с жалостью смотрела на мать и думала о том, о чем так давно хотела спросить ее. Но, может быть, еще рано?

Словно почувствовав нерешительность Дианы, Шейла посмотрела на нее и сказала:

– Я чувствую, ты хочешь меня о чем-то спросить.

– Да, – ответила Диана, – но если тебе еще трудно говорить, я подожду.

– Нет, – вздохнула Шейла. – Может быть, лучше прямо сейчас.

Диана медленно протянула руку и вытащила из-за воротника Шейлы золотую цепочку с прикрепленной к ней рыбкой неправильной формы.

– Я заметила это еще на пристани, когда ты показывала мне медальон с моим именем. Что это такое?

Шейла удивленно посмотрела на Диану.

– Это остров, на котором я родилась.

– Остров? Я думала, что ты родилась в Египте. Губы Шейлы задрожали, а глаза вновь наполнились слезами.

– Это долгая история. Я даже не знаю, с чего начать. Я чувствую себя так странно.

– Не надо, – остановила ее Диана. – Ты устала. Поговорим об этом как-нибудь потом. Поспи, тебе это полезно.

Она убрала амулет на его прежнее место и укутала Шейлу одеялом. Шейла взяла дочь за руку.

– Кипр, – произнесла Шейла. – Я родилась на Кипре.

Догадка молнией сверкнула в голове Дианы. И в ту же секунду за спиной раздался удивленный возглас Джека:

– Кипр!

Диана обернулась и увидела, что Джек стоит в комнате, прислонившись к дверному косяку. Их глаза встретились, и Диана поняла, что в эту секунду они с Джеком думают об одном и том же.

– Спи, – сказала она Шейле.

Диана увернула фитиль в лампе и вышла за дверь. Джек вышел следом за нею.


В гостиной они молча посмотрели друг на друга. Джек подошел к книжной полке, взял толстый атлас в потемневшей от времени обложке и быстро нашел нужную страницу. Он подошел к Диане и положил перед нею карту Кипра. Этот остров и в самом деле был похож на причудливую рыбку.

– Я сам должен был догадаться, – сказал Джек.

– Нет, это я должна была догадаться, – возразила Диана, отодвигая атлас в сторону. – Это же Гомер.

– Гомер?

Диана, подойдя к книжной полке, поискала глазами и вытащила томик Гомера. Заглянула в содержание и начала быстро перелистывать страницы.

– Вот, – сказала она. – Вот эта строчка. «Гимн Афродите».

Она погладила ладонью раскрытую страницу и громко, медленно прочитала:

– «На Кипре рожденная, та, что в сладчайший из дней поднимается вверх средь богов».

– К стыду своему должен признаться, что Гомера я не читал со школы. Но звучит прекрасно, – сказал Джек. – Итак, Клеопатра поклонялась Изиде. Афродита – двойник Изиды у древних греков. И сама Клеопатра была по рождению гречанкой. Все сходится.

– Афродита, согласно легенде, родилась из морской пены, – подхватила Диана, – и случилось это как раз возле Кипра. Таким образом, Клеопатра дает понять, что сокровища спрятаны там, где родилась Афродита, – на Кипре.

– Постой, постой, я, кажется, вспомнил. На Кипре, возле Пафоса, находится большая скала. По легенде Афродита родилась именно там. Вот тебе и указание места. – Джек схватил атлас и показал Диане точку на западном берегу острова.

Глаза их встретились.

– Оно должно быть здесь. Или где-то рядом, – сказал Джек.

– Когда Клеопатра и Марк Антоний плыли Средиземным морем с сокровищами на борту, они встретились с римским флотом, и эскадра была разгромлена, – подхватила Диана. – Поэтому они вынуждены были пристать к берегам Кипра. Там они и спрятали сокровища, прежде чем возвращаться в Александрию, – она остановилась, подумала и закончила: – Знаешь, мне кажется, что лучше пока ничего не говорить Шейле. Для ее же безопасности.

– Согласен.

Оба замолчали, и молчание это было напряженным.

– И что дальше, Джек? – спросила наконец Диана.

Их взгляды снова встретились.

– А теперь мы отправимся на Кипр, за сокровищами Клеопатры, – сказал Джек.

– Но Шейла не сможет поехать с нами. Она слишком слаба.

– Поедем, когда она поправится. Я думаю, ей будет приятно вновь увидеть остров, на котором она родилась.

– А Али Паша?

– Как только мы найдем сокровища, все козыри окажутся у нас в руках, – Джек внезапно поднял голову и спросил: – Тебе не кажется, что пахнет дымом?

Диана потянула ноздрями воздух. Да, запах дыма был вполне явственным. Она посмотрела на камин, но тот был погашен.

– Это снаружи, – крикнул Джек и бросился к двери.

В голосе его звучала тревога. К тому времени, когда Диана добежала до входной двери, Джек был уже далеко. Он быстрыми скачками летел к главному дому.

Теперь Диана видела дым, поднимавшийся над верхушками деревьев. Ночь была тихой и светлой, почти полная луна заливала своим серебристым светом все вокруг. Не медля ни секунды, Диана бросилась догонять Джека. Выбежав на поляну, она увидела пламя. С трудом переводя дыхание, Диана помчалась быстрее, не чувствуя земли под ногами.

Горела беседка на берегу реки. Возле нее метался Джек, пытаясь сбить пламя снятой с себя рубашкой.

Диана забежала в пустую конюшню, схватила конскую попону и тут же выбежала назад, чтобы присоединиться к Джеку. Огонь зловеще трещал, лизал своими языками дощатые стены беседки. Задыхаясь от едкого дыма, Диана тоже принялась сбивать огонь.

Наконец им удалось справиться с пожаром. Огонь погас, только серый дым продолжал подниматься от обуглившихся стен.

Джек и Диана стояли рядом, с трудом переводя дыхание.

– Все это теперь не мое, – страдальческим тоном сказал Джек, – но все равно я не могу видеть разрушения в поместье.

В лунном свете Диана увидела слезы, блеснувшие на глазах Джека.

– Я знаю, как дорог тебе этот дом, – прошептала она.

Джек с отчаянием посмотрел на Диану.

– Отец построил эту беседку для моей матери, – сказал он. – Сколько вечеров я провел в ней, глядя на реку! Мальчишкой я прибегал сюда каждый день. Пока мать была жива, мы часто сидели здесь вместе с нею. Она читала мне книжки, а я сидел, прижавшись к ней. Слушал ее голос и следил за тем, как опускается за реку солнце.

Диана вспомнила то лето, когда умерла мать Джека. Ему тогда было десять, ей – пять. Она нашла Джека рыдающим на конюшне. Он схватил ее, прижал к себе и плакал, плакал, уткнувшись в плечо. С того дня он никогда не говорил с ней о матери, только однажды, вернувшись из школы в разорванной после драки рубашке, он сказал: «Они думают, что они лучше меня, потому что у них есть матери, а у меня нет».

Диана положила руку на плечо Джека. Оно было сильным, мускулистым, но сейчас содрогалось от сдерживаемых рыданий.

– Мне так жаль, Джек.

– Чего?

– Того, что я не понимала раньше, как дорого для тебя это место.

Он посмотрел на нее осторожно, словно ожидая подвоха.

– После того, как мы нашли Шейлу, что-то переменилось во мне, – сказала Диана. – Не могу объяснить это словами, но я по-другому начала видеть мир вокруг себя. Теперь я понимаю, что значит для тебя эта беседка. Может быть, впервые в жизни я научилась понимать чужую боль. Теперь я знаю, что это такое – потерять родной дом.

Взгляд Джека стал мягким.

– Когда ты рисковал жизнью ради того, чтобы спасти Шейлу, ты рисковал ею ради меня, – добавила Диана. – Мой милый, старый добрый Джек. Тогда я поняла, что...

– Что?

Этого она не могла передать словами. Просто прижалась к Джеку и обняла его за шею. Он заключил ее в объятия. Воздух по-прежнему пахнул дымом. Дымом пахло и от одежды Джека. Диана вдруг задрожала – то ли от холода, то ли от чего-то еще и тихо прошептала:

– Прости меня.

Джек слегка откинулся назад и взял в ладони лицо Дианы.

– Если бы ты только знала, что это для меня значит! – произнес он. Горечь и боль звучали в его словах.

– Я знаю, Джек. Мне кажется, что знаю.

Лунный свет отражался в ее глазах. Джек медленно наклонил голову, прижался губами к губам Дианы...

И в этот момент ее взгляд упал на беседку, и она вздрогнула. Джек мгновенно опустил руки, обернулся и тоже посмотрел на обгоревший остов.

Они не cговариваясь подошли ближе к пожарищу, и Джек поднял с земли обгоревший пучок соломы.

– Пожар был устроен преднамеренно, – сказал он.

– Но кто? – спросила Диана и тут же содрогнулась от страшной мысли: – Шейла!!!

Они бросились назад, к коттеджу. Джек мчался впереди, легко перепрыгивая через кочки и корни деревьев, – и неудивительно, ведь здесь ему была знакома каждая травинка.

Взбежав на невысокий холм, они резко остановились. Внизу, перед домом, стояли кони, ходили и сердито переговаривались какие-то люди. Дверь коттеджа была распахнута настежь, и сквозь нее пробивался яркий свет. В луче этого света стоял человек, отдававший команды.

– Это люди Али Паши, – негромко сказал Джек. – Я узнаю человека, который ими командует. Это Абдулла. Но как их много! Надо уходить.

– Но Шейла...

– На время нам придется ее оставить.

– Я не могу. Я не хочу покидать ее.

– Мы ничего не можем сделать. Если нам с тобой удастся скрыться, мы еще сможем помочь ей.

Диана умоляюще приложила руку к груди:

– Нельзя оставлять ее в руках этих людей. Кто знает, что они сделают с Шейлой на этот раз? Джек, прошу тебя.