— Я заболел, у меня температура была под сорок.

— Не перебивай, а то я не смогу закончить! Он пришел с цветами, я букет выбросила, а его прогнала. Он снова явился — то же самое, а в третий… в третий…

— Что, что в третий?

— Я с ним переспала.

— Ну, сука, ну, блядь!..

— Мне было плохо. Очень одиноко. Я все время одна, я все время тебя жду! Я не могу жить в таком режиме, когда ты со мной только по выходным, и то не всегда. У меня своя компания, свои интересы, и они не всегда совпадают с твоими.

— В Москве ты была бы рядом каждый день!

— Ну да, а через год я бы тебе надоела, и ты меня бросил. Я бы осталась одна в чужом городе. Думаешь, я с мамой об этом не разговаривала? Она ответила: «Поезжай, но в случае чего домой можешь не возвращаться. Поматросит и бросит».

— Чушь!

— Чушь, не чушь, что об этом говорить… Я с ним сплю, как ты не можешь понять?! И самое кошмарное, что вы мне оба нравитесь, — это ужас какой-то! В твой последний приезд я хотела тебе все сказать, но увидела тебя — и не смогла. Подумала: пусть на прощание все будет, как раньше. И еще я поняла, что могу спать с вами обоими, поочередно…

— Да ты просто стерва! Дрянь!

— Пусть так, называй, как хочешь, но я не могу тебя обманывать.

— Ты уже обманула. И как обманула!

— Я знаю, знаю и понимаю, что тебе нужна другая, постарше, более образованная. С тобой мы наравне только в постели, а так я тебе словно чужая, нам не о чем говорить, все, что меня волнует, тебе неинтересно.

— И что же именно?

— Не цепляйся к словам. Ты все прекрасно понимаешь. Мы разные люди. И если раньше перед встречей с тобой у меня сердце от волнения готово было выскочить из груди, то сейчас этого нет. Осталось что-то на донышке, но только чуть-чуть…

— Я знаю, как это называется. С глаз долой — из сердца вон.

— Пусть так. Ты, как всегда, прав. Ты никогда не ошибаешься, да? Ты педант, у тебя все по расписанию, по полочкам, а я так не могу.

— Ага. Захотелось юного романтичного длинноволосика.

— Пусть так. Мне с такими проще.

— Все бабы — бляди.

— Да не все… Пусть в твоей жизни я буду последней в таком роде. Ты еще найдешь свое счастье.

— Пустые, пустые, глупые бабские отмазки!

— Знаешь, я желаю, чтобы все у тебя в будущем было хорошо. И о тебе я буду помнить только хорошее. Прощай.

— Как все просто!

— Да не просто! Не просто! Я рыдаю каждый день, но нужно как-то выходить из этой ситуации! Мне что, руки на себя наложить? Вам что — обоим будет легче?

— Да пошла ты… Коза гребаная… — ответил Николай и бросил трубку.

Раньше проявлений мазохизма он за собой не замечал, но сейчас ему захотелось, чтобы она перезвонила. В последний раз услышать ее голос! Но телефон молчал…

Николай долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, наконец, провалился в беспокойный сон.

Все последующие дни он провел в постоянном самоедстве. Мысли, крутящиеся в голове, сводились к одному: он — дурак, сам виноват, что связался с малолеткой. Восемнадцатилетний организм — молодой, растущий, трахаться нужно каждый день, желательно по нескольку раз, природа требует выполнять репродуктивную функцию, а не сидеть у окна в ожидании любимого, ушедшего в крестовый поход. На том и остановился.

На работу Николай стал приходить раньше всех, уходить — позже. Руководство удивлялось его работоспособности. В кафешке на первом этаже он часто сталкивался с обаятельной толстушкой из соседнего крыла офисного здания, строившей ему глазки. Вскоре он с ней переспал. Девушка старалась, была горячей, как кипяток, раньше она бы ему понравилась, но не сейчас. Мало того, ему с большим трудом удалось доказать ей свою мужскую состоятельность.

По вечерам Николай сидел дома в одиночестве, курил, тупо переключая кнопки пульта телевизора и перескакивая с канала на канал. На новогоднем корпоративе он напился и выложил все своему коллеге по работе. Тот поделился с другими сотрудниками, и все кинулись его «спасать». За четыре дня в разных компаниях Николая познакомили с четырьмя «временно свободными девушками». Самой симпатичной и вменяемой оказалась некая Тина — белокожая блондинка, поначалу напугавшая его показной сексуальностью и красными «вампирскими» ногтями нереальной длины.

Так как он вовремя не позаботился о месте встречи Нового года, праздник Николай отмечал вместе с родителями и родственниками. Смотреть дебильные телепередачи не хотелось, напиться в тесном семейном кругу было нельзя, его охватила жуткая тоска. На кухне тайком он хлопнул водки и стал звонить в Питер Ане, Анечке, девочке, золотцу, красотулечке. Понятное дело, трубку никто не брал. Около часа ночи в квартиру с поздравлениями ввалилась компания друзей Николая. Не долго думая, они прихватили его и увезли веселиться. В машине он оказался рядом с Тиной.

В клубе, явно выпив лишнего, он много и сбивчиво что-то ей рассказывал, она внимательно его слушала и часто-часто восклицала: «Ой!», «Не может быть!», «Неужели!» Он решил, что Тина — единственный человек, который его понимает. Целоваться они принялись прямо за столом, продолжили у него дома. Свои ощущения оценить он верно не мог, так как каждый вечер вместе с толпой друзей отправлялся на очередные танцульки, а утром опохмелялся. У Тины то ли стерлась, то ли стала заедать в банкоматах пластиковая банковская карточка, и она попросила у него «наличных» взаймы.

Праздники вскоре кончились, наступили рабочие будни. Редкие встречи с Тиной не приносили радости, она была нормальной девушкой, но не более того. Ему же хотелось сердечного взрыва, как с Анной, но куда там! К тому же Тина каждый раз клянчила у него денег, Николаю это надоело — хотелось равных отношений. С Тиной пришлось расстаться.

Шло время, и Николай вдруг понял, что не надо пытаться стереть воспоминания об Анне новой пассией. Пока любовь жива, Анна всегда будет эталоном, и все остальные женщины будут ей проигрывать.

Постепенно он стал успокаиваться, записался в фитнес-клуб, чуть ли не каждый день плавал в бассейне.

Однажды, выйдя из клуба на морозный воздух, Николай подумал: «Боже, как хорошо!» — холодное зимнее солнце слепит глаза, под ногами скрипит снежок, дышится легко и свободно. Сжимавшая сердце ледяная рука наконец разжалась. Тяжелая, ужасная, мешающая существовать любовь оставила его. Она испарилась, исчезла, растаяла как ночной кошмар. Впереди была длинная и счастливая жизнь.

Юность прошла. Он стал взрослым.

Лето после дембеля

Первые восемнадцать лет своей жизни Андрей прожил в маленьком городке Зарайске Московской области. Оттуда и ушел в армию. Служба тяжелой не была, и если не брать в расчет совсем уж мелочи, время пролетело быстро. Вернувшись, неделю выпивал, гулял, отрывался. Когда хмельная пелена, наконец, схлынула с глаз и он смог трезво осмотреться вокруг, понял, что в этом убогом городишке, среди гор грязного мусора, ларьков, гаражей, хрущевок, заплеванных тротуаров, сломанных скамеек делать ему абсолютно нечего. Почти все его школьные друзья подались в охранники или менты. Исключение — работа в автосервисе. Девушки чаще всего оказывались за прилавком. По вечерам в маленьких дворах собирались небольшие компашки, пили пиво, водку. Ребята постарше на личных тачках музыкой приманивали девчонок. Андрей понял, что надо ехать в Москву. Она вроде бы рядом, но в то же время так далеко!

И вот он в Москве…

Дальний родственник порекомендовал его знакомому, и тот взял Андрея на работу в рекламное агентство. Юноша произвел приятное впечатление, ему была обещана должность курьера с перспективой стать менеджером и так далее. Но сначала надо было найти жилье. В ближайшие три месяца на большие заработки он не рассчитывал, а накопленных денег хватало только на комнатку в каком-нибудь спальном районе. Андрей обратился в агентство недвижимости, и после недолгих поисков ему предложили «единственный недорогой вариант, дешевле не будет». Времени съездить посмотреть жилье у него не было, и он сразу согласился. На место встречи он прибыл уже с сумкой. «Вариант» находился у МКАДа — в окно можно было наблюдать растянувшуюся на несколько километров пробку. Агент тараторил о близости Можайки, бесплатных автобусах до «Ашана», железнодорожной станции, от которой якобы всего за двадцать пять минут он мог доехать до Белорусского вокзала.

Комната оказалась убитой, пыльной и неубранной. В шкафах теснились книги, Андрей бросил взгляд на корешки — «Туманность Андромеды», затертая подшивка журнала «Техника — молодежи». Вместо ножек у разложенного дивана были серые кирпичи. На тумбочке стоял телевизор, который, как выяснилось, не работал. Хозяином трехкомнатной квартиры был хмурый неразговорчивый человек лет сорока пяти. В одной из комнат он жил сам, другую сдавал «двум нормальным девчонкам, они днем на работе, а ночью у женихов», третью решил из-за безденежья сдать тоже. Сам он вроде бы проводил дома мало времени, так как его брат строил дачу, и он ближайшему родственнику помогал.

Обшарпанные стены квартиры освещала люстра, висевшая на проводах, кран в ванной протекал, пол на кухне был устлан циновкой, в которой зияли две большие дыры. Но на кухне стояли плита и холодильник, в комнате к стене была прибита вешалка, на тумбочке в коридоре имелся допотопный телефон с круглым диском — что еще нужно для жизни? По словам хозяина, квартира большую часть времени пустовала, поэтому без особых раздумий молодой человек подписал договор и передал деньги.

Но юношеская наивность уничтожалась суровыми жизненными реалиями. До станции оказалось полчаса пешком. Альтернатива — своим ходом через дворы, железнодорожные пути, дыру в заборе на остановку маршрутного такси. В очереди, активно работая локтями, не оглядываясь на женщин и пожилых людей, иначе до обеда никуда не выедешь, проталкиваешься в «газель». Согнувшись в три погибели, в ужасной духоте, под мат и крики водителя, по пробкам полчаса добираешься до метро «Молодежная». Вывалившись из маршрутки, счастливый, покупаешь газету и ныряешь под землю. Еще полчаса — и ты на станции «Александровский сад». Бегом, бегом перемещаешься на «Арбатскую» синей ветки, толпа вдавливает тебя в вагон, и мчишься до «Бауманской». Скорым шагом, чтобы не опоздать, примерно километр пилишь в сторону от центра по Бакунинской улице. И вот ты на месте. Вечером таким же макаром обратно. Но это ведь все ерунда — к этому Андрей был готов. А вот кто его поразил в самое сердце, так это соседи.

Хозяин, получив деньги, запил. Ни на какую дачу он не поехал. Каждый вечер к нему вваливались друзья и подруги, устраивались на кухне, включали на полную громкость отечественную попсу, ежечасно бегали за очередной порцией пойла, хлопали изо всех сил тяжелой металлической дверью. Утихали обычно к четырем утра.

Однажды, по будильнику встав с постели, он направился в туалет и нашел на унитазе голую спящую тетку, которая на просьбы «освободить место» только мычала. На следующее утро на кухне обнаружился курящий гражданин, немедленно попросивший денег на опохмел. Но это были цветочки.

Девушки-соседки Света и Марина днем отсыпались, ночью зарабатывали проституцией. У них был сутенер на автомобиле, к нему по телефону поступали заказы, он забирал путан из дома и развозил по клиентам до утра. Такса была смешная — штука за час. Девушки ежедневно кололись. В ванной на полке постоянно валялись окровавленные шприцы. Однажды Андрей не выдержал, взял шприц и пошел к хозяину ругаться. Тот вместе с вещественным доказательством начал ломиться в дверь к съемщицам. Те, пробудившись, стали на него орать: «Да это ТВОЙ шприц!» Так Андрей выяснил, что арендодатель тоже колется. В один из редких моментов просветления его разума они вместе пили чай, и тот рассказал, что одна половина района сидит на игле, другая пьет. «А как же менты?» — спросил Андрей. «Да менты же наркоту и продают», — последовал ответ.

Неожиданно у Марины появился постоянный любовник, который намеревался вытащить ее из «омута». Глядя на девушек и слушая их рассказы о том, как она «жила с мальчиком, а потом ушла к другому мальчику», Андрей поражался — сутулые, костлявые, ни сиськи, ни письки, ноги кривые, общение — мат через слово. Кому они нужны? Типичный пример — он уже спит, а девицы собираются на романтические встречи, ищут ключи. Одна стоит у двери на выходе, вторая находится в комнате в противоположном конце коридора. «Слышь, пизда, давай ключи! Опаздываем!» — орет Света. «Сама, кобыла, в жопу себе их засунула, а я теперь виновата!» — рявкает в ответ Марина.

Постоянным любовником Марины стал сержант МВД. Днем он патрулировал район, собирал дань с ларечников — кто не мог деньгами, отдавал товаром. Вечером мент притаскивал полные пакеты жратвы, шампанское и Baileys. Музыка, танцы — до утра.