Элизабет Хойт - Тайна ее сердца

Годрик закрыл глаза, словно это прикосновение причинило ему боль.

— Произнеси мое имя.

Мэггс судорожно сглотнула и лишь после этого обрела способность говорить.

— Годрик.

Он открыл глаза, и они больше уже не казались такими холодными.

— Мэггс.

Годрик наклонился и слегка коснулся ее губ своими… А потом накрыл их полностью, требуя повиновения. И Мэггс впустила его, дразня язык мужа своим, наслаждаясь его вкусом и прикосновениями горячих губ. Годрик прервал поцелуй и вновь требовательно посмотрел на жену.

— Годрик, — послушно произнесла она.

Звук собственного имени словно принес ему успокоение. Годрик провел языком по шее жены, заставив ее выгнуться и подумать о том, как сильно он отличался от Роджера. Они встречались тайно, поэтому их занятия любовью были слишком поспешными. Желание вспыхивало мгновенно, но так же быстро остывало.

В отличие от Роджера Годрик, казалось, наслаждался просто изучением тела Мэггс. Он не торопился, как будто хотел чего-то добиться от нее. Чего-то большего, чем просто страсть.

Эта мысль тревожила Мэггс.

Внезапно Годрик поднял голову, словно почувствовал, что внимание Мэггс рассеяно, и его брови сошлись над потемневшими, точно грозовое небо, глазами.

— Произнеси мое имя.

— Годрик, — прошептала Мэггс.

Годрик склонил голову к правой груди жены, лизнул темный ореол, а потом порывисто втянул губами сосок.

Мэггс охнула, непроизвольно вскинула руки к голове мужа и безуспешно попыталась схватиться за его коротко стриженные волосы. Губы Годрика неутомимо ласкали сосок, в то время как руки не оставляли без внимания левую грудь. Наслаждение оказалось столь насыщенным, что Мэггс только и могла что беззвучно открывать рот.

Годрик принялся ласкать языком левую грудь, а Мэггс лишь порывисто сжимала бедра и перебирала ногами.

Годрик поднял голову от груди, по которой медленно разливалась краска возбуждения.

— Мое имя.

— Г-Годрик…

Годрик сжал пальцами соски — в наказание или в награду, она не знала точно, — а потом принялся прокладывать губами дорожку по ее животу. Он следовал в том же направлении, что и предыдущей ночью, и Мэггс непроизвольно напряглась.

Положив ладони на ее бедра, Годрик принялся целовать живот прямо над полоской шелковистых завитков.

А потом вновь посмотрел ей в глаза.

Она нервно облизала губы.

— Годрик.

Годрик наблюдал за женой, взявшись за ее бедра и широко разведя их в стороны.

После этого он опустил глаза вниз.

Мэггс инстинктивно попыталась сдвинуть ноги, но сильные руки мужа не позволили ей этого сделать. Даже Роджер не изучал ее столь внимательно и чувственно. В комнатах, где они встречались, всегда царил полумрак. Даже когда Роджер целовал ее там, внизу, это были мимолетные прикосновения губ. Господи, как же она была смущена…

Мэггс так возбудилась, что картина, открывшаяся взору ее мужа, вряд ли была привлекательной. Ну почему он так хотел сделать это? Почему смотрел на нее так долго, не издавая ни звука? Мэггс обвела взглядом расставленные по комнате свечи. Погасит ли он их, если она попросит?

— Произнеси мое имя. — Тихий и еще более резкий, чем прежде, голос Годрика прервал мучительные размышления Мэггс.

— Г-Годрик…

Мэггс казалось, что имя, срывающееся с ее губ, пришпоривало его, точно норовистого коня. И тут Годрик опустил голову столь быстро, что Мэггс не успела отреагировать, не успела оттолкнуть его, а когда он достиг своей цели…

Она уже не хотела этого.

Никогда еще Мэггс не приходилось вести себя столь безнравственно. Годрик касался ее языком, погружался в мягкие складки, лаская кончиком чувствительный тугой бугорок. У Мэггс перехватило дыхание. Она дрожала всем телом. Господи, ну как ей выдержать все это?

Годрик втянул бугорок губами, и Мэггс, казалось, окончательно лишилась рассудка.

Она выгнулась и застонала громко и гортанно. Прежде это ужасно смутило бы ее, но сейчас Мэггс погрузилась в наслаждение. Годрик проделывал с ней такие восхитительно греховные вещи, что она уже не замечала, как прижимается к нему, требуя большего. А Годрик продолжал восхитительные ласки, пока перед глазами Мэггс не вспыхнула яркая переливающаяся радуга. Она горела и дрожала всем телом, а в ушах оглушительно шумело. Благодатное, расслабляющее тепло разливалось по рукам и ногам Мэггс.

Мэггс глупо захихикала.

Она открыла глаза и увидела, что Годрик сидит подле нее. Его губы изогнулись в еле заметной улыбке, а взгляд серых глаз потеплел.

— Годрик, — прошептала Мэггс и протянула руку.

Годрик взял руку жены в свою и поцеловал каждый палец.

У Мэггс перехватило дыхание, а взор затуманился. Годрик дотрагивался до нее так, словно любил и лелеял. Словно это было нечто большее, нежели простое единение плоти. А Годрик уже снимал с себя бриджи, носки и рубашку. Теперь Мэггс разглядела, что на серебряной цепочке на его шее висел маленький ключик. Ей было некогда раздумывать над тем, что именно отпирали этим ключом, ибо ее внимание отвлек обнаженный торс мужа. Сегодня света было достаточно, и Мэггс разглядела шрамы — неровную белую линию, пересекающую ребра, выпуклый рубец на плече и продолговатое углубление в верхней части левой руки, как если бы кто-то вырвал здесь кусок плоти. И все же, несмотря на шрамы — а может быть, благодаря им, — Годрик был очень красив: мускулистые плечи, широкая грудь, слегка покрытая темными волосами, плоский живот, узкая талия и…

Годрик снял нижнее белье, и глаза Мэггс округлились помимо ее воли. Она никогда не видела Роджера полностью обнаженным. Она вообще никогда не видела обнаженного мужчину. А зрелище оказалось великолепным. И Мэггс вдруг обрадовалась, что стоящий перед ней мужчина — ее муж и никто больше не увидит его без одежды. Потому что он принадлежит ей.

Пусть даже и временно.

Взгляды супругов встретились, и Мэггс поняла, что Годрик все это время наблюдал за ней.

Мэггс покраснела.

— Годрик.

И ее муж улыбнулся — одобрительно, хищно и очень мужественно.

Он поставил колено на постель и навис над женой.

— А теперь я возьму тебя, Мэггс. И здесь будем только мы одни. Ты и я.

В груди Мэггс вновь шевельнулись сомнения, опасения, что она предает Роджера. Но она сильно обидела Годрика, а он в ответ обошелся с ней по-доброму.

Мэггс робко улыбнулась:

— Только ты и я.

Годрик опустился меж ее бедер, и Мэггс ощутила, как его напряженная плоть коснулась ее кожи.

Она судорожно втянула носом воздух. Всего несколько мгновений назад она испытала райское наслаждение, и ее лоно все еще было слишком чувствительным для нового горячего проникновения. Годрик опустил голову и накрыл губы Мэггс своими. Поцелуй получился таким нежным и благоговейным, что на глаза Мэггс навернулись слезы. Не этого она хотела. Не в этом нуждалась. Годрик постепенно опутывал ее паутиной близости, связывал по рукам и ногам, и вскоре она при всем своем желании не сможет от него убежать.

Мысли Мэггс мгновенно улетучились, когда плоть мужа ворвалась в глубины ее лона.

У Мэггс перехватило дыхание. Годрик продвигался вперед неумолимо и решительно, не отрывая взгляда от ее лица.

И Мэггс раскрылась для него. Она отдалась ему полностью. И теперь была совершенно беспомощна перед ним.

Годрик начал двигаться. Сначала потихоньку, как будто не мог покинуть теплых гостеприимных глубин.

Мэггс запрокинула голову и наполовину прикрыла глаза, однако не отрывала взора от взгляда мужа. Она раскрылась еще больше ему навстречу, принимая его предложение, его обещание.

И Годрик, казалось, знал, что она делает. Выражение его лица не изменилось, но дыхание у него перехватило, а веки слегка опустились, когда он подхватил колени жены и приподнял ее ноги.

Очередная волна наслаждения застала Мэггс врасплох. Она не росла медленно, подобно первой, и не разливалась неспешно по телу. Она нахлынула мощно и властно, окатив ее с головой и закружив в бешеном водовороте. Мэггс с трудом осознавала, что царапает плечи и спину мужа в попытке заставить его сделать хоть что-нибудь. Ей казалось, что она взорвется и умрет, если Годрик сейчас не войдет в нее снова.

И Годрик, словно почувствовав ее состояние, сделал это. Он отпустил ноги жены и, упершись руками в матрас, в последний раз мощно и грубо вошел в нее. Кровать раскачивалась, ее спинка билась о стену. В другой момент Мэггс умерла бы от стыда, но сейчас… сейчас она вознеслась в рай. Яркий свет застлал ее взор, когда на нее снизошло благословение, сотрясающее тело, дающее ей жизнь.

Ей казалось, что она вознеслась на небеса и может парить так вечно.

Она спустилась с высоты как раз вовремя, чтобы увидеть Годрика. Его голова была запрокинута, веки опущены, а грудь блестела от пота. Он закусил губы с такой силой, словно находился при смерти. Как же он был прекрасен в этот момент. Бог, сошедший с небес на землю, и Мэггс с благоговением взирала на него. Однако в последнее мгновение он неожиданно открыл глаза, лихорадочно посмотрел на жену, и она охнула.

Ей показалось, будто он позволил ей заглянуть в свою душу.

А потом Годрик бессильно упал и откатился в сторону, побоявшись раздавить Мэггс. Она же испытала разочарование, потому что хотела ощутить на себе вес его сильного теплого тела.

Мэггс лежала, пытаясь перевести дыхание и чувствуя, как остывает разгоряченная кожа. Она повернула голову и посмотрела на мужа. Таким расслабленным она еще не видела его ни разу. Он лежал, запрокинув руку за голову. Морщины на лбу разгладились, лишь единственная капелька пота медленно стекала по виску. Мэггс хотелось дотронуться до нее пальцем, втереть в кожу и почувствовать живого мужчину, который скрывался под доспехами, которые Годрик не снимал ни днем, ни ночью. Мэггс протянула руку, но Годрик уже перекатился на бок и вставал с постели, не произнеся ни слова.

Мэггс ошеломленно смотрела на него, укрывшись одеялом.

— Что ты делаешь?

Годрик даже не повернулся.

— Мне нужно идти.

— Куда? — прошептала Мэггс, чувствуя себя покинутой и одинокой.

— В Сент-Джайлз.

— Вон там, — прошептал Элф. Он почти касался уха Годрика, и тот слышал его прерывистое дыхание. Элф боялся, хотя тщательно скрывал страх. — В том подвале на другой стороне улицы. Видишь?

— Да.

Это была вторая мастерская за ночь. И она была больше первой. Годрик уже освободил шесть девочек из сарая в дальнем конце грязного двора. Это было не так уж сложно, так как сарай охраняли всего два человека, один из которых был сильно пьян.

Теперь же Годрик и Элф лежали на крыше дома напротив подвала.

— Есть другой вход?

Элф уверенно замотал головой:

— Я не видал.

Годрик что-то проворчал. Разбойники выбрали для мастерской отличное место. Дверь подвала располагалась в некоем подобии узкого колодца — любого, кто вознамерится проникнуть внутрь, будет видно издалека. Поэтому если и проникать в подвал, то всем вместе.

Только Годрик никого не брал с собой, предпочитая действовать в одиночку.

Когда Годрик привел к Уинтеру шестерых дрожащих от страха девочек, тот начал настаивать, чтобы Годрик взял с собой больше людей. Однако Годрик не мог заставить себя довериться кому-либо. Не хотел раскрывать инкогнито. К тому же привык работать один. Ведь тогда приходится полагаться только на себя, а не рассчитывать на другого, возможно, не слишком надежного человека.

— Там всего два охранника. — Элф шептал так тихо, что Годрик с трудом разбирал слова.

Годрик посмотрел на мальчика и поразился изяществу его профиля. Что-то вновь всколыхнулось в дальних уголках его сознания. Что-то, что беспокоило его с самой первой встречи с Элфом.

Элф указал подбородком на подвал.

— Видишь? Один у двери и один у выхода на улицу.

— И еще один на крыше, — добавил Годрик.

Элф перевел взгляд на крышу соседнего дома.