Годрик осторожно распахнул двери и крадучись вышел в сад. Мейкпис словно тень следовал за ним. Он не надевал маску Призрака целых два года, но было очевидно, что своих способностей не растерял. Старое дерево зловеще вырисовывалось на фоне ночного неба, и, проходя мимо него, Годрик подумал, когда же Мэггс наконец сдастся и признает его мертвым.

Годрик усилием воли заставил себя выбросить из головы все мысли о жене. Ему необходимо было сосредоточиться на том, чтобы выжить сегодня ночью.

В дальнем углу сада возвышалась стена, отделяющая его от реки. С противоположной стороны доносился плеск воды и пахло тиной. В стене располагались древние ворота, увенчанные аркой. Годрик отворил их и мысленно поблагодарил Моулдера за то, что тот не забывал смазывать петли.

Годрик усмехнулся в темноте:

— Одно из преимуществ обладания старинным домом.

Годрик и Мейкпис стояли на верхней ступеньке грубой каменной лестницы, что вела прямо к воде. У ее подножия виднелся небольшой причал с привязанной к нему лодкой. Годрик спустился и осторожно сел в утлое суденышко. Он дождался, пока Мейкпис устроится на сиденье, а потом взял в здоровую руку весло, оттолкнулся от причала и начал уверенно грести вниз по течению.

Далеко плыть не пришлось. Вскоре они поравнялись с еще одним причалом, к которому Годрик и привязал лодку.

— Использовать подобный метод во второй раз вы не сможете, — заметил Мейкпис, когда они поднимались по ступеням. — Тревильон умен. Он наверняка поймет, каким образом вам удалось улизнуть у него из-под носа, когда до него дойдут слухи о событиях сегодняшней ночи.

— В таком случае нужно постараться сделать так, чтобы мне не пришлось использовать этот метод. — Годрик пожал плечами, а потом добавил: — По крайней мере какое-то время.

Годрик почувствовал на себе взгляд товарища, когда они шли от реки. Этот район города считался не очень богатым, но вполне респектабельным. Почти над каждой дверью висел фонарь, поэтому друзьям приходилось держаться в тени.

— Такая жизнь не подходит для женатого человека, — как бы между прочим заметил Мейкпис.

— Я женат уже два года, — ответил Годрик. Ему не хотелось сейчас вспоминать укоризненное лицо Мэггс.

— Но жили с женой порознь.

Они остановились на углу лавки сапожника, когда мимо проковылял ночной сторож. Годрик посмотрел на друга, и тот вскинул брови.

— Ваша жена приехала в Лондон недавно, ведь так?

— Да. — Годрик раздраженно покачал головой. — И что с того?

Мейкпис пожал плечами:

— Большинство из нас воспользовались бы переменами, чтобы прекратить деятельность Призрака.

— И позволить этим детям умереть от непосильного труда? Это вы предлагаете?

— Нет. Но, возможно, отряд драгун был бы в таком деле полезнее, — сухо произнес Мейкпис, — если бы мы поделились с Тревельоном информацией.

Годрик фыркнул:

— Думаете, Тревельона заинтересовала бы такая мелочь, как маленькие рабыни?

— Мне кажется, он не так неразумен, как кажется.

Годрик посмотрел на товарища.

— Что заставляет вас так думать?

Кончики губ Мейкписа слегка приподнялись.

— Может, интуиция?

— Интуиция. — Они быстро приближались к району Сент-Джайлз. Годрик вытащил из ножен шпагу, стараясь не обращать внимания на дискомфорт в левой руке. Обычно он использовал короткий меч для защиты и теперь испытывал легкую тревогу. — Извините, но я не очень-то доверяю вашей интуиции.

— Дело ваше, — ответил Мейкпис. — Но не забывайте, что даже сэр Стэнли Гилпин не хотел, чтобы мы занимались этим до конца жизни.

Годрик остановился как вкопанный и посмотрел на друга. Они никогда не произносили это имя вслух. Более того, они на протяжении нескольких лет не знали, что занимаются одним и тем же. Выяснилось это лишь тогда, когда Мейкпис заговорил о похитителях девочек.

Мейкпис тоже остановился и смотрел на Годрика с сочувствием.

— Я недавно думал о сэре Стэнли.

Годрик вздрогнул при звуке имени человека, который был ему роднее, чем отец. Ему отчаянно захотелось разрыдаться, но он подавил это желание.

— И что же именно вы думали?

Мейкпис запрокинул голову и задумчиво посмотрел на полную луну, прятавшуюся за крышами домов.

— Интересно, что бы он подумал о нас сейчас? О ваших самоубийственных вылазках, о нашей общей одержимости, о моем одиночестве, из которого меня вытащила моя дорогая жена… Мне почему-то кажется, он готовил нас вовсе не для этого. Сэр Стэнли слишком легко ко всему относился. Будь то увлечение театром или наши занятия. Даже сражение на мечах он превращал в игру. Он все воспринимал как забаву. Он не считал, что за это можно отдать жизнь. Мне кажется, он даже не гордился бы нами теперь.

— Он создал нас, — тихо произнес Годрик. — Но мы создания со своими собственными мыслями и целями. Он вряд ли стал бы удивляться, что мы придумали новое применение его урокам.

— Может быть. — Мейкпис посмотрел на Годрика. — И все же задуматься стоит.

Годрик не стал ничего отвечать. Он просто пошел дальше.

Спустя пять минут они узнали знакомые ступени и залитую светом входную дверь. Годрик остановился и осторожно огляделся по сторонам.

— Элф?

— Она должна была встретиться с нами здесь. В дом входить отказалась. — Мейкпис вздохнул. — Посмотрю, не передумала ли она.

Но едва только он вышел из тени, перед ними откуда ни возьмись появилась Элф.

— Он здесь?

— Да. — Годрик тоже вышел из тени.

Элф резко развернулась, очевидно, не заметив его раньше. Она насмешливо вскинула голову, увидев в руках Годрика только одну шпагу.

— А ты сможешь драться?

Годрик коротко кивнул.

— Удачи, — мрачно произнес Мейкпис.

— Идем. — Элф отправилась в путь, петляя по узким улочкам и переулкам района Сент-Джайлз. Она не пыталась забраться на крышу, и Годрик был благодарен ей за это. Он мог сражаться одной рукой, но вот взобраться на крышу не хотел пытаться.

Они оказались в узком проходе, ведущем во двор одного из домов, когда Элф резко остановилась. Из-за ее спины Годрик видел какое-то движение во дворе, но только крик Элф объяснил ему, что происходит.

— Они уводят девочек!

Годрик оттолкнул ее и побежал вперед. Если девочек увезут, они могут уже никогда их не найти.

Один охранник смотрел, как высокая худощавая женщина вытаскивает из подвала двух девочек. Две другие уныло ждали своей очереди.

Годрик бесшумно напал на охранника, но тот вовремя обнаружил опасность, поэтому пришлось ударить его по виску рукояткой шпаги. Охранник упал на землю.

Женщина громко завизжала, и из подвала появились еще два охранника. К счастью, дверь оказалась настолько узкой, что им пришлось выбираться на улицу по одному. Годрик проткнул шпагой первого, а второго схватил за руку и с силой ударил головой о кирпичную стену.

Он развернулся к женщине, ожидая нападения, но та уже удирала прочь. Девочки стояли, прижавшись друг к другу. Одна из них плакала, а остальные оказались настолько ошеломлены, что не могли издать ни звука.

У Годрика за спиной раздался какой-то шорох, и он обернулся как раз вовремя: на него готовился напасть четвертый разбойник. И он был вооружен шпагой.

Годрик отразил удар. Лезвия заскрежетали друг о друга и разлетелись в стороны. Годрик понемногу отступал, внимательно наблюдая за противником. Только аристократам было разрешено носить шпаги. Годрик пытался разглядеть лицо врага, но тот надвинул на лоб треуголку, а нижнюю часть лица замотал платком.

А потом у Годрика не осталось времени на то, чтобы рассматривать лицо. Незнакомец нанес удар — быстро, умело и ловко.

Годрик понимал, что если будет отступать и дальше, противник просто-напросто загонит его в угол. Он сделал вид, будто хочет метнуться влево, а сам нырнул вправо, услышав, как рвется ткань его плаща. Годрик развернулся, чтобы отразить удар, и атаковал незащищенный бок врага. Но тот увернулся и выставил вперед руку. Годрик почувствовал, как лезвие шпаги прошлось по всей длине руки, обжигая точно раскаленное железо. Разрезанный рукав разошелся в стороны, и теплые струйки крови согрели кожу.

Однако рана скорее всего оказалась неглубокой, ибо рука Годрика действовала по-прежнему. Годрик вновь ринулся в атаку. Он метил противнику в лицо, и тот отшатнулся. Годрик попытался вырвать шпагу из рук негодяя, но тот довольно быстро пришел в себя после выпада. Платок соскользнул с лица, и Годрик смог его разглядеть.

Но в этот самый момент негодяй сделал выпад вправо, а Годрик слишком поздно понял, что это был обманный маневр. Он не смог парировать удар, но успел подставить левую руку.

Ее тут же пронзила невыносимая боль.

Противник Годрика развернулся и бросился бежать в сторону переулка на дальнем конце двора. Годрик машинально помчался за ним, точно зверь, не желающий отпускать добычу. Его левая рука пульсировала болью, и в этот самый момент он вспомнил о данном Мэггс обещании вернуться живым и невредимым.

Что ж, по крайней мере, он остался жив.

Годрик устало повернулся к детям и увидел, что Элф уже сидит на корточках перед маленькой угрюмой девочкой с рыжими волосами. Она изо всех сил хмурила брови, чтобы не показать слабости, но в то же время ласково вытирала перепачканное, залитое слезами личико ребенка.

При виде этого на сердце у Годрика стало немного легче. Он пытался сказать себе, что дети освобождены, но это почему-то не сняло тяжести, сдавившей его грудь. Он видел лицо своего противника. Человека, обрекавшего детей на рабство, негодяя, которому он позволил сбежать. А еще Годрик знал, что этот человек практически неуязвим и ему никогда не удастся отправить его на виселицу.

Его противником оказался граф Кершо.


Годрик в крови!

Больше Мэггс уже ничего не видела и не слышала. Она стояла, точно громом пораженная, в течение показавшейся бесконечной минуты глядя на повязку на левой руке и разорванный окровавленный рукав на правой. Мэггс ждала мужа в его спальне, нервно расхаживая взад и вперед, с того самого момента, как он растворился в ночи. Рядом с Годриком оказался вездесущий Моулдер, и Годрик что-то говорил ему, но Мэггс ничего не слышала.

— Уходите, — приказала она дворецкому, не в силах заставить себя говорить вежливо.

Моулдеру хватило одного взгляда на госпожу, чтобы тотчас же скрыться за дверью.

Годрик оказался менее понятливым. Он бормотал что-то о «простой царапине» и о том, что «она выглядит гораздо ужаснее, чем есть на самом деле». Однако всем было ясно, что левая рука опять не двигается, и Мэггс ужасно хотелось его ударить за это.

Но вместо этого она обхватила лицо мужа руками, приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими. Она гневно требовала впустить ее язык, и Годрику повезло, что он повиновался сразу же, иначе она бы его просто укусила. Мэггс слышала, как Годрик застонал и уже хотел обнять ее за талию. Но она вырвалась, чтобы вцепиться в ткань его костюма.

— Ты мне солгал.

— Я вернулся живым, — попытался успокоить жену Годрик. По крайней мере он не стал делать вид, будто не понимает причины ее гнева.

— Я сказала: живым и невредимым! — резко возразила Мэггс, умудрившись наконец оторвать две пуговицы. — А ты не невредим.

— Мэггс… — начал Годрик в попытке отделаться от жены с помощью какого-нибудь типично мужского оправдания, но она бесцеремонно толкнула его на стул.

В глубине души Мэггс понимала, что недостаточно сильна, чтобы справиться с таким мужчиной, как Годрик, но он, видя ее ярость, не стал сопротивляться.

Только это почему-то разозлило Мэггс еще больше.

Она упала на колени и рывком раздвинула ноги мужа. Глаза Годрика расширились от изумления, и в любой другой момент Мэггс непременно почувствовала бы гордость. Ведь Годрик был Призраком Сент-Джайлза на протяжении многих лет, и его вряд ли могло что-то удивить.

— Что ты…

Однако Мэггс с силой рванула застежку на бриджах и с удовлетворением посмотрела на вырвавшуюся из прорехи плоть. Мэггс сжала ее в ладонях и взглянула на мужа.

— Я очень, очень зла на тебя.

С этими словами Мэггс открыла рот. Она никогда не делала ничего подобного прежде, хотя очень хотела попробовать. Но она слишком робела из страха, что Годрик сочтет ее распутной или не оценит ее порыва.

Но сейчас и здесь она забыла о робости.

Она покрыла плоть мужа поцелуями, наслаждаясь пульсирующим под кожей теплом, а потом легонько провела по ней языком.

Годрик что-то сдавленно пробормотал, и его бедра непроизвольно дернулись.

Мэггс хотелось попросить его, чтобы он никогда не ходил в Сент-Джайлз, сказать, что она сама отыщет убийцу Роджера, что не может больше видеть, как ему причиняют боль. Но она уже говорила подобное и прежде, а Годрик все равно ее не послушал. Мэггс не могла заставить его передумать. Он не подпускал ее к себе настолько близко.