Линн Остин - Тайники души

Тем утром в саду я повстречала Бога – не какую-то зыбкую, призрачную материю, которая может почудиться, нет, я чувствовала Его присутствие, и оно успокаивало меня так же, как и присутствие мужа, когда мы сидели в одной комнате; так же, как я ощущала присутствие Уолтера, даже повернувшись к нему спиной. Мне казалось, что Господь говорил: «Когда ничего больше не станет, я всегда буду здесь».

Я знала, что должна выполнить Божью волю – на земле, как на небе, – и если этого не сделаю, то никогда не обрету покоя, в отличие от Уолтера. Я хотела прожить свою жизнь, повинуясь плану Господа, а не людей, и стать тем человеком, которым Он меня создал. Тем утром Господь изменил мое имя. Люди думают, что женщина, которая живет с отцом, пишет книги и бродит по саду, беседуя с Богом, наверняка сумасшедшая. Наверняка у нее «завелись мыши на чердаке». Но я хотела стать женщиной, которой меня создал Господь. Он изменил мое имя на Батти.

Первое, что я сделала тем утром, наконец вернувшись в дом, – открыла ящик стола, в котором была спрятана заброшенная рукопись. Но обнаружила, что ее там нет. Вместо рукописи я нашла записку с чудовищными ошибками:

Уважаемая миссис Гибсон,

Я не украл книгу у вас. Госпадин Уолтер сказал мне написать эту записку и обяснить что он послал книгу издателю. Он сказал сказать вам что книга гатова, но он знает что вы сами никагда ее не пошлете поэтому он папрасил юриста послать.

Питер

PS: он сказал дабавить я люблю тебя (от него не от меня) и сказал вам начать писать новую книгу.

Через месяц у нас на пороге появился Джон Уэйкфилд. Коттедж я закрыла и переехала к отцу, потому что Питер и его жена уехали в Чикаго.

– Добрый день, миссис Гибсон, – произнес мужчина, коснувшись шляпы. – Как вы поживаете?

– Все в порядке, Джон. А что это за вещи в вашем фургоне? Вы уезжаете из Дир Спрингса?

– Нет, – усмехнулся он, – это ваша мебель. Куда ее поставить?

– Моя мебель? Откуда она взялась?

Я обошла фургон и встала на подножку, чтобы заглянуть внутрь. Мистер Уэйкфилд следовал за мной.

– По завещанию вашего мужа вы унаследовали стол и стул, за которыми он сидел, работая у своего отца. Также он попросил меня приобрести для вас пишущую машинку.

Стол был сделан из вишневого дерева, с медными ручками на ящиках и тщательно отполированной столешницей, которая блестела на солнце, как зеркало.

– Он просто великолепен! – восхитилась я.

– Да, вы правы, это прекрасный стол. Я бы очень хотел иметь достаточно средств и купить такой же себе в контору.

Пишущая машинка марки «Ремингтон» показалась мне очень сложной по сравнению с бумагой и пером.

– Джон, я не имею ни малейшего понятия, как ею пользоваться!

Мужчина улыбнулся, поставил портфель на колесо фургона и достал пачку бумаг.

– Мистер Гибсон просил передать вам, я цитирую: «Учись, Бэтси! Твой почерк просто невозможен!» – конец цитаты.

Я одновременно рассмеялась и заплакала, получив послание от Уолтера. Казалось, оно донеслось ко мне из могилы.

– Есть еще указания от шефа? – спросила я, смахивая слезу.

– Да, он просил меня оказывать вам юридические услуги.

Мужчина пытался одновременно удержать портфель на колесе и просмотреть листы, которые он достал. Я проводила его на веранду и предложила присесть, пока его бумаги не унесло ветром.

– Мистер Гибсон просил, чтобы я защищал ваши интересы, – продолжил мистер Уэйкфилд, – особенно те, которые касаются договоров на книги. Я буду просматривать договоры перед тем, как вы их заключите.

– Вы хотели сказать: если я вообще получу хотя бы одно предложение на книгу.

– Да нет, мистер Гибсон был уверен в том, что это обязательно произойдет! И кроме того, он заранее оплатил мои услуги. – Поверенный наконец сел, поставил портфель между ног и протянул мне толстую папку. – Пожалуйста, храните это в безопасном месте, миссис Гибсон. Это документы на владение вашим домом и договор о покупке.

– Моим домом?!

– Да, вы хозяйка того маленького коттеджа у пруда. Мистер Гибсон приобрел дом и прилегающие к нему два акра земли у вашего отца. Он также намеревался приобрести и пруд, но пруд принадлежит Фрэнку Уайатту, и тот отказался его продавать, несмотря на крайне щедрое предложение мистера Гибсона.

Мистер Уэйкфилд снова порылся в портфеле, достал еще одну пачку бумаг и протянул ее мне.

– А это что?

– В этих бумагах содержатся разъяснения по поводу трастового фонда, созданного для вас вашим мужем. Основной капитал будет храниться на депозите в чикагском банке, но на ваш счет в банке Дир Спрингса ежемесячно будет поступать очень щедрое содержание от процентов. По этому счету нет никаких ограничений. Вы можете тратить сколько хотите и на что хотите.

Мистер Уэйкфилд увидел, как по моим щекам побежали слезы, и его глаза увлажнились. Он потянулся, взял меня за руку и неловко похлопал по спине.

– Ваш муж очень любил вас, Бэтси, и оставил вам хорошее наследство.

Уолтер приготовил для меня еще сюрпризы! Однажды утром, через полгода после смерти мужа, в почтовом ящике я нашла письмо, адресованное мне нью-йоркским издателем.

Когда я открывала его, у меня так тряслись руки, что мне пришлось уколоть себя ножом для разрезания бумаги. Оставляя на листе кровавые капли, я прочла следующее:

Уважаемая миссис Гибсон,

поздравляем! Ваша рукопись принята в печать…

Когда я наконец перестала издавать восторженные возгласы, кричать и танцевать и смогла прочесть дальше, я поняла, что, прежде чем отослать рукопись, Уолтер, скорее всего, продиктовал сопроводительное письмо. Я не могла поверить своим глазам, когда прочла:

Мы также заинтересовались вашей идеей – серией книг для девушек – и хотели бы заключить с вами договор на следующие четыре произведения…

– Серия книг! – вскричала я. – О чем ты только думал, Уолтер?

Серия книг, которую я написала под фамилией мужа, была напечатана и стала очень популярной. Когда два года спустя у отца случился инсульт и он оказался прикован к постели, я решила по вечерам читать ему дневники Уолтера. Открыв первую страницу, я была потрясена, обнаружив новую записку, написанную Питером:

Уважаемая миссис Гибсон!

Господин Уолтер сказал передать вам что мальчики тоже любят захватывающие истории и вы должны их написать! Он сказал что всегда хател быть храбрым героем и пожалуста, сделайте его еще и красивым!

Питер

PS: он сказал что любит вас и просит не забыть что он спасет принцесу от пиратов.

Действие первой приключенческой повести, вышедшей из-под моего пера, разворачивалось на борту судна «С. С. Хиберния». Плавание было бурным: свирепствовали десятиметровые волны, завывали ветра. Но в отличие от Уолтера, главному герою не понадобилось ведро. Моему издателю понравилась книга, но он считал, что автору такой серии необходимо дать мужественное имя. Поэтому я выбрала псевдоним Герман Уолтерс, в честь моего любимого учителя, мистера Германа, и героя моей жизни – моего мужа Уолтера Гибсона. Эти книги стали так же популярны, как и книги для девочек, и я «жила долго и счастливо», как пишут в сказках, заботилась об отце и писала книги в своем маленьком раю – коттедже у пруда. Лишь немногие в Дир Спрингсе знали, что я их автор.

После смерти отца я осталась жить в его доме, а писала по-прежнему в коттедже, часто задерживаясь там за полночь. Если мне нужно было исследовать местность для будущих приключений моего героя, я иногда надевала старый костюм Уолтера и бродила по лесам, пытаясь представить, как мой герой ночью продирается сквозь джунгли.

Именно этим я и занималась однажды ночью, когда сгорел дом моего отца. Я шла домой и увидела, как Фрэнк Уайатт выбегает с черного хода и взбирается на холм. Мгновение спустя я услышала взрыв и из окна вырвались языки пламени.

Конечно, в то время не было телефонов и дом сгорел дотла, прежде чем приехала пожарная команда.

Я прекрасно знала, почему Фрэнк поджег дом. Мой отец завещал его и оставшиеся несколько акров земли мне, и если бы я умерла, не оставив наследника, то имущество отошло бы Садам Уайатта. К тому времени Лидии уже не было в живых, и Фрэнк поджег дом в надежде на мою гибель. Но я перепугала его до полусмерти, когда в костюме Уолтера вышла из лесу и встала рядом с ним, наблюдая за тем, как тушат пожар.

– Бетти! Ты… ты… жива?

– Вижу, Фрэнк, ты удивлен?

– Я… я думал…

– Уверена – никому и в голову не придет, что ты поджигатель!

Даже в сумерках было видно, как он побледнел.

– О… о чем ты говоришь?

– Я видела, что это сделал ты! Надеялся убить меня, правда?

– Убить?! Да ты с ума сошла!

– Отлично! Можешь всему миру сообщить, что твоя свояченица сумасшедшая! И можешь забрать остатки отцовской земли, если это принесет тебе счастье! Но я владелица коттеджа и двух акров земли! Они никогда не будут твоими, Фрэнк! Никогда! Все документы оформлены на мое имя!

С тех пор Фрэнк Уайатт больше не сказал мне ни слова.

Лето 1931 года

Когда тетя Батти замолчала, я в изумлении уставилась на нее.

– Вы – Бэтси Гибсон? Вы написали все те книги, которые я так любила в детстве?

Мы с Гейбом уговорили ее пройти в дом и все рассказать нам за чашкой кофе.

– Да, это моя фамилия по мужу, – ответила тетя Батти.

Она всегда носила на шее толстую золотую цепочку и сейчас достала ее из-за ворота ночной сорочки. Вместо кулона на цепочке свисало обручальное кольцо.

– Люблю носить кольцо Уолтера ближе к сердцу.

– И вы также писатель Герман Уолтерс?! – произнес Гейб, еще более удивленный, чем я.

– Да… Надеюсь, вы не очень разочаровались, когда узнали, что Герман Уолтерс – женщина.

– Конечно нет! Я просто очень рад, что наконец познакомился с ним… с ней! То есть с вами! – Гейб вскочил со стула и обнял крошку тетю Батти, словно потерянного и нежданно обретенного родственника. – Ваши рассказы спасали меня в детстве! – проговорил он чуть надтреснутым от волнения голосом. – Я не шучу! Они были моим единственным спасением от реальности, от всего…

– Очень рада, что смогла тебе помочь, – ответила тетя, похлопывая Гейба по спине.

Внезапно мне пришло в голову, как именно тетя Батти может теперь спасти меня и моих детей, но я боялась попросить ее об этом. А что, если она обидится, выбежит из дома и покинет нас? Но если я не попрошу ее, то через пару дней у нас вообще не будет дома.

– Тетя Батти, а что случилось с трастовым фондом, который Уолтер основал для вас? – наконец задала я вопрос, набравшись храбрости. – Он уцелел после падения биржи?

– Не знаю, мне все равно! Уолтер оставил больше денег, чем мне когда-либо было нужно, особенно после того, как мои книги стали раскупать, как горячие пирожки.

– Может быть, у вас есть какие-то сбережения в банке мистера Престона? – спросила я.

– Ни в коем случае! Я никогда бы не доверила свои деньги банку этого тупоголового человека! Я вообще не доверяю банкам! Трастовый фонд переводит деньги мне на счет, и каждый месяц я их снимаю!

– Это было очень мудрым решением, учитывая то, сколько банков разорилось за последние полгода, – прокомментировал Гейб.

Я представила, как мы с детьми бродяжничаем, и это придало мне мужества задать главный вопрос:

– Тетя Батти, если у вас еще осталось немного денег, вы не могли бы одолжить мне пятьсот долларов? Я верну их вам, как только мы продадим урожай!

– Да, конечно, лапочка! Бери сколько хочешь! Зачем они мне? Когда тебе нужны деньги?

– Сегодня. Прямо сейчас.

Женщина встала, взяла пальто со спинки стула и надела его.

– Хорошо, пойдем!

Гейб недоуменно посмотрел на меня.

– Элиза, разве не следует дать тете время на то, чтобы одеться?

Я сама была по-прежнему в ночной сорочке, но пальто так и не сняла.

– Нет, пожалуйста! Боюсь, если мы сейчас не пойдем, то…

Мне не хотелось говорить, что иногда память подводила тетю, и если мы не сделаем все сейчас, пока ее воспоминания еще живы, то она может попросту забыть, где спрятала деньги.

Гейб нахмурился, увидев, как я протянула тете обувь. Все еще хмурясь, он проводил двух женщин в ночных рубашках вниз по дороге, ведущей через холм к коттеджу. Я испытывала радостное предвкушение и при этом опасалась, что мои надежды будут разбиты. Зная тетю, я бы не удивилась, если бы выяснилось, что она хранила сбережения в золотых дублонах или в деньгах конфедератов!