В день похорон Уилли, когда из дома ушли все посторонние, Фрэнк обрушил свою ярость на жену.

Я как раз заглянула к Уайаттам, чтобы сообщить сестре о том, что ее сыновья – в моем коттедже, и попросить разрешить им остаться на ночь. Вот так я и услышала разглагольствования Фрэнка.

– Смотри, что ты наделала, потаскуха! Это Божье наказание! Сын Давида и Вирсавии умер потому, что они согрешили, и теперь мой сын умер за наш грех!

Я тихо открыла дверь и услышала крики, доносящиеся из гостиной. Я поспешила войти, опасаясь, что Фрэнк ударит Лидию, хотя и знала, что не смогу этому помешать. Услышав звон бьющейся посуды, я замерла в дверях, потрясенная картиной, открывшейся передо мной: Лидия скорчилась на полу, а Фрэнк швырял в нее предметами ее любимого фарфорового сервиза. Так раньше забивали камнями за измену.

– Господь говорит: «Мне отмщение, и аз воздам!» – орал Фрэнк. – И я дорого заплатил за момент слабости! Дьявол воспользовался тобой, чтобы сокрушить меня! Я должен был увидеть, что ты развратна, и упрекнуть в первый же раз, когда ты соблазнила меня!

Он взял еще одну фарфоровую чашку из сервиза, который я подарила сестре, и разбил перед женой. Чашка, украшенная фиалками, ее любимыми цветами, превратилась в пыль, и руки Лидии покрылись мельчайшими порезами от осколков, когда она попыталась собрать драгоценные частицы.

Затем Фрэнк разбил соусницу из того же сервиза.

– Ребенок, рожденный в грехе Давидом и Вирсавией, умер! – неистовствовал он. – Но это слишком малая цена! Господь требует правосудия, и мое наказание – смерть невинного сына! Теперь я каждый день, до конца жизни должен смотреть на ублюдка, на плод нашего греха!

Фрэнк схватил сделанный два или три года назад семейный портрет, на котором были изображены Лидия и трое сыновей, и бросил его на пол. Затем наступил каблуком на рамку и топтал до тех пор, пока стекло, фотография и рамка не стерлись в порошок. Пораженная его жестокостью, я замерла в проходе, не в силах пошевелиться.

Когда Фрэнк наконец выбежал из комнаты, он, ослепленный яростью, даже не заметил меня и умчался наверх, оставив на ковре осколки.

Я подошла к Лидии, наклонилась над ней и прошептала:

– Лидия… Лидия, пойдем со мной, милая. Я отведу тебя домой.

Она не пошевелилась и не посмотрела на меня. Сестра даже не плакала. Ее прекрасные испуганные глаза невидящим взглядом уставились на ковер. Казалось, жили только ее руки, перебирающие черепки памятного подарка.

Я осторожно присела на пол рядом с Лидией и приподняла ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня.

– Лидия, ты меня слышишь? Милая, Фрэнк ошибается! Все, что он сказал, неправда! Господь забрал Уилли не для того, чтобы наказать тебя! Это был просто несчастный случай. Ужасный, трагический несчастный случай! Вот и все!

Не было никаких признаков того, что сестра слышит мои слова. Она смотрела сквозь меня. Я обвила ее руками, пытаясь обнять, но она никак на это не отреагировала. Наконец я встала и попыталась поднять и ее. Лидия не поддавалась, с отстраненным видом сидя на полу.

– Лидия, пожалуйста, пойдем ко мне. Мальчики уже там. Вы больше не вернетесь в это ужасное место. Ты не обязана оставаться с Фрэнком. Ты вернула ему свой долг, отдав даже больше, чем нужно. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе!

Ее безжизненные глаза наконец встретились с моими.

– Если хочешь помочь мне, – произнесла Лидия ничего не выражающим тоном, – иди домой. Оставь меня в покое.

– Я не уйду без тебя! – воскликнула я, нежно взяв сестру за окровавленные руки.

Она вырвалась.

– Нет! Иди домой и позаботься о моих сыновьях. Только так ты можешь мне помочь.

Я разрывалась на части. С одной стороны, мне хотелось увести сестру из этого дома, от супруга-монстра, но, с другой стороны, я боялась оставлять Мэтью в одиночестве. Он нес еще более тяжкое бремя вины, чем Фрэнк или Лидия, и был совершенно уверен, что виноват в смерти Уилли. Я боялась, как бы Мэтью не наложил на себя руки.

Я продолжала умолять Лидию, и тут мы услышали, как спускается Фрэнк. Наверное, он переоделся и в любую минуту мог оказаться внизу.

В глазах сестры появился ужас.

– Уходи! – с мольбой воскликнула она. – И сделай так, чтобы Мэтью не попался ему на глаза.

Я покинула их жилище, но остановилась на пригорке и стала наблюдать за тем, как Фрэнк выходит из дома и скрывается в амбаре. Мне хотелось убедиться в том, что он не причинит боли моей сестре. Но я напрасно волновалась. Позже Лидия рассказала мне, что после смерти Уилли муж больше ни разу не коснулся ее, даже не взял за руку. Они жили в одном доме, спали в одной комнате на общей кровати, но между ними были тысячи километров.

Со временем Лидия оправилась от шока и депрессия отступила. Моя сестра оставалась красивой женщиной, но была глубоко несчастна. Она отчаянно нуждалась в любви и привязанности. Через год после смерти младшего сына Лидия начала ездить на поезде в город – под предлогом визитов к гинекологу. Но позже она призналась мне, что у нее завязался тайный роман, первый из многих. Я беспомощно наблюдала за тем, как моя сестра пытается скрыть свою боль, становясь именно такой, какой видел ее муж.

Как я могла винить ее? Кто знает, кем бы я стала, если бы оказалась той несчастной, которая связана супружескими узами с Фрэнком Уайаттом?

Для внешнего мира Сады Уайатта были раем. Деревья цвели, земля была плодородной, и Фрэнк вскоре стал самым богатым фермером в округе. Он купил современную технику, экспериментировал с прививками, нанял работников и даже пригласил домашнюю прислугу в помощь жене.

Гордясь тем, что он создал, Фрэнк каждую осень устраивал день открытых дверей, чтобы весь округ мог полюбоваться его фермой и позавидовать его успехам. И люди завидовали!

Самым забавным и одновременно трагичным в этой истории было то, что Мэтью оказался прирожденным фермером. Фрэнк не мог бы мечтать о более достойном сыне. Мэтью самозабвенно любил землю, жил в согласии со сменой сезонов, лелеял деревья и животных.

Но Фрэнк по-прежнему оставался слеп к великому дару, преподнесенному ему Господом.

Когда Мэтью исполнился двадцать один год, он превратился в привлекательного мужчину и завидного жениха для любой незамужней девушки во всем Дир Спрингсе. Он унаследовал пленительную красоту матери, только в более мужественной форме, ее темные, завораживающие глаза и очаровательную улыбку. Если его настоящий отец, Тэд Бартлетт, был хотя бы наполовину так же очарователен, как Мэтью, то неудивительно, что Лидия так в него влюбилась.

Девушки Дир Спрингса каждую осень приходили на ферму Фрэнка в надежде поймать взгляд наследника поместья Уайаттов.

С каждым годом Мэтью все больше влюблялся в эту землю, а его ненависть к отцу становилась все сильнее. Две столь противоречивые эмоции не могли долго сосуществовать в его сердце.

Праздник 1916 года стал последней точкой.

День удался. Сотни гостей выражали уважение достижениям Фрэнка. Лидия на заднем дворе накрыла столы с угощениями и сидром. Когда празднество закончилось и последние гости разошлись, я помогала ей убирать.

Внезапно мы услышали, как из амбара доносятся громкие крики: Фрэнк и Мэтью ссорились. Мы с Лидией и представить себе не могли, что послужило причиной перебранки. Бросив все, мы поспешили внутрь.

Одна из девушек семейства Петерсон скорчилась на тюке соломы. Мэтью стоял к ней спиной, защищая и одновременно отбиваясь от отца.

Фрэнк держал в руках кнут и угрожал отстегать обоих.

– Не смей отрицать! – орал он. – Я вас застукал!

– Мы ничего такого не делали, просто целовались!

Мэтью сдерживал отца. Затем оглянулся и дал девушке знак уходить. Она выбежала из амбара, всхлипывая от страха.

Фрэнк воспользовался моментом, когда сын отвлекся, и начал стегать его кнутом.

– Я научу тебя вести себя пристойно! Может, это выбьет из тебя похоть?

Сначала Мэтью просто защищался от нападения, прикрываясь руками и пятясь к сену.

Но когда удары кнута начали осыпать его руки, плечи, лицо, оставляя жуткие раны, что-то внутри Мэтью оборвалось. Годы сдерживаемого гнева вырвались наконец наружу. Он сделал выпад и вырвал кнут из отцовских рук. Затем Мэтью набросился на Фрэнка, и в его глазах светился приговор: смерть!

– Клянусь Господом Богом, если ты еще раз поднимешь на меня руку, я убью тебя!

Первый удар Мэтью нанес Фрэнку в живот и затем, не давая ему опомниться, начал осыпать отца ударами, пока тот не попятился к стене. Мэтью продолжал нещадно избивать Фрэнка. Мы с Лидией беспомощно наблюдали за этим, напрасно умоляя его перестать. Мы не могли вмешаться, потому что и сами рисковали оказаться под градом ударов.

Сначала Фрэнк пытался отбиваться и пару раз попал Мэтью в челюсть, но потом тот повалил его и сомкнул у него на шее ладони, выжимая из отца остатки жизни.

Глаза Фрэнка вышли из орбит, лицо сначала покраснело, затем начало синеть, а Мэтью все душил отца, вжимая его голову в пол.

Думаю, Мэтью убил бы тогда Фрэнка, если бы в амбар не вбежал Сэм. Он схватил брата сзади и оттащил от отца. Но ярость придавала Мэтью сил. Он не сдавался. Отшвырнув Сэма на сено, он схватил кнут и начал стегать Фрэнка, так же как делал тот, пока не получил отпор.

– Ты жалкое подобие человека! – кричал Мэтью. – Это тебе за все те годы, что ты мучил меня своим проклятым ремнем. Ну как тебе? Каково быть беззащитным? А? Я был ребенком! Я не мог защищаться! Но, клянусь, ты за все заплатишь!

Кнут превратил рубашку Фрэнка в лохмотья и исполосовал его лицо и руки, оставляя кровавые следы. Мужчина все пытался защититься. Сэм снова подошел к брату сзади и попробовал его удержать.

– Перестань, Мэтью! Прекрати! Не убивай его. Тебя повесят. Он того не стоит.

– Пусть меня лучше повесят, чем я стану таким, как он. Ненавижу тебя! – крикнул Мэтью, плюнув Фрэнку в лицо. Затем стряхнул руки Сэма, желая прикончить отца. – Не могу передать, сколько раз я мечтал убить тебя! Сколько раз мечтал, чтобы ты не был моим отцом!

– Он не твой отец! – воскликнула Лидия. – Это не твой настоящий отец, Мэтью! Ты никогда не станешь таким, как он, потому что Фрэнк не твой настоящий отец.

Лидия отчаянно пыталась остановить Мэтью от убийства, и ее слова наконец пересилили смертоносный гнев Мэтью. Он перестал бороться, и Сэму удалось вырвать кнут у него из рук. Брат оттолкнул Мэтью на сеновал, подальше от Фрэнка, и сел рядом, уговаривая. Слезы бежали у Сэма по щекам.

– Не убивай его, Мэт! – умолял он. – Я ненавижу его так же, как и ты, но не хочу, чтобы тебя повесили, пусть даже ты воздаешь ему по справедливости!

Мэтью повернулся к матери. Его грудь тяжело вздымалась. От ненависти его прекрасное лицо исказилось.

– Это правда? То, что ты сказала?

– Правда, – простонала Лидия. – Я должна была сказать тебе об этом много лет назад. Фрэнк не твой отец. Мне пришлось обмануть его, потому что я была беременна, а твой настоящий отец был женат на другой женщине.

– Мой настоящий отец? – пробормотал Мэтью. – Значит, этот бесполезный кусок дерьма не имеет ко мне никакого отношения?

Юноша пнул солому, и она засыпала Фрэнка. Тот распростерся на полу, не в силах встать, со сломанным запястьем и треснувшими ребрами.

– Он не имеет к тебе никакого отношения, – успокаивала сына Лидия. – Оставь его, ты уже отплатил ему сполна.

Мэтью был похож на человека, который только что проснулся от долгого кошмара и понял, что это был лишь сон. Он громко засмеялся.

– Значит… значит, в моих венах не бежит ни капли его вонючей крови?

– Нет, Мэтью. Ни единой капли. Ты никогда не будешь похож на него. Это невозможно!

Но затем улыбка юноши погасла, когда он наконец полностью осознал содеянное матерью. Мэтью в замешательстве покачал головой, как раненый ребенок, которого предали.

– Но… если он не мой отец, тогда почему?.. Почему все эти годы ты позволяла ему избивать меня? Он не имел на это права! Я думал, ты любишь меня…

Лидия закричала, осознав, что только что натворила.

– Я люблю тебя, Мэтью! Правда! – плакала она. – Но у ребенка, который бы рос без отца, ничего бы не было, и он сам стал бы никем! Я хотела как лучше для тебя. Хотела, чтобы у тебя все было!

– И поэтому позволяла ему меня бить? Ты думала, так будет лучше для меня?

Я поняла, что происходит, и торопливо обняла сестру, чтобы она не упала. Я боялась за нее, но и за Мэтью тоже. Лидия открыла свою тайну, чтобы спасти сына и уберечь его от убийства, однако при этом потеряла его. Мне нужно было увести Мэтью подальше от родителей и урезонить его.

– Пойдем со мной, Мэтью, пойдем домой! – попросила я, отпустив Лидию и осторожно взяв за руку племянника. – У тебя идет кровь, я обработаю раны.

– Только не в мой дом! – прохрипел Фрэнк.

У меня замерло сердце – столько ненависти было в его голосе.