– Да, мэм, – солгала я. – Конечно.

– Видишь того человека в костюме, сидящего за стойкой? Подойди к нему и прими заказ. Я посмотрю, как ты это делаешь.

Тридцатилетний щегольски одетый мужчина сидел в одиночестве у стойки, барабаня пальцами по столу и изучая меню так пристально, что было ясно: он раздумывает. Он был одет как городской франт – в двубортный клетчатый костюм, но при этом среди просто одетых горожан выглядел нелепо.

Я заметила огромный саквояж с образцами у его ног и догадалась, что он коммивояжер.

«Все это игра», – сказала я себе, взяв из рук Этель блокнот для заказов и направляясь к мужчине. Мне часто говорила об этом тетушка Арахис: «Заставь людей смеяться, даже когда грустишь, развлекай их, даже если твое сердце разрывается. Лопни, но держи фасон!» Я просто сыграю роль официантки.

– Здравствуйте, – начала я, улыбаясь. – Что будете заказывать, сэр?

Моя улыбка пропала зря. Он не поднял головы от меню и даже не заметил, что я не в бело-розовой форме официанток, а в юбке и блузке не первой свежести. Похоже, я вообще его не интересовала.

– Какое сегодня дежурное блюдо? – спросил он, так и не посмотрев на меня.

Я тут же заколебалась, как акробат на трапеции. Я не знала, что такое «дежурное блюдо». Глубоко вдохнув, чтобы прогнать слезы, я снова улыбнулась и заговорила тихо, чтобы Этель не расслышала.

– Послушайте, мистер. Мне ничего неизвестно о сегодняшнем дежурном блюде. Я даже не уверена, что знаю, о чем вы говорите. Я здесь новенькая, и мне очень нужна работа. Та женщина велела мне обслужить вас, и, если я плохо справлюсь, думаю, она меня уволит. Вы не могли бы мне помочь и выбрать что-нибудь попроще? Буду вам очень признательна.

Пока я говорила, мужчина поднял голову, и я надеялась, что Этель не заметила восторженного выражения его лица. Ему потребовалось мгновение, чтобы переварить мои слова, а когда это наконец произошло, он сразу же улыбнулся в ответ.

– Да без проблем, куколка! Я буду ужин номер два: мясо с картофельным пюре. Просто напиши цифру «два» на своем листочке, отнеси к тому окну и прикрепи на один из крючков. Повар быстро выполнит заказ, потому что мясо и картофель уже готовы. А тем временем, – продолжал мужчина, – налей мне кофе из кофейника, который стоит вон там, принеси молочник и бутылку кетчупа.

– Как я могу вас отблагодарить? – спросила я, вернувшись с кофейником.

Мои руки дрожали.

– Ух ты… спокойней, куколка. Наливай медленно, чтобы не пролить. Вот так. Молодец!

Я поставила кофейник на раскаленную подставку, принесла бутылку кетчупа и молочник – так, как и сказал мне мужчина.

– Как вы думаете, ей видно, что я нервничаю?

– Да нет… У тебя такая красивая улыбка, а люди редко улыбаются, когда нервничают. Кстати, меня зовут Гарри Портерфилд, а тебя?

– Элиза Роуз Жерар.

– Очень красивое имя! Под стать твоей улыбке! Хорошо, а теперь, Элиза, повернись, как будто ожидаешь мой заказ, и увидишь, как повар поставит мою тарелку.

Я с равнодушным видом оглянулась через плечо, и оказалось, что как раз вовремя: потный краснолицый повар поставил тарелку на прилавок между стойкой и кухней.

На ней было мясо ломтиками, картофельное пюре, а сверху – зеленый горошек. Я взяла тарелку двумя руками и осторожно отнесла ее своему новому другу.

– Откуда вы знали, что она там появится? – поинтересовалась я, поставив тарелку перед мужчиной.

Он засмеялся.

– Я обедаю здесь всегда, когда приезжаю в Дир Спрингс по делам. Так, не смотри на меня, куколка, идет Этель! Удачи тебе.

Женщина приблизилась ко мне. Ее ноги напоминали слоновьи, но обувь была намного меньше, чем можно было бы ожидать, глядя на такую особу.

– Работа твоя, если хочешь, – пропыхтела Этель. – Можешь начинать завтра с утренней сменой. Будь здесь ровно в пять утра.

Я была так счастлива, что вылетела из столовой, словно на крыльях, затем остановилась на улице, чтобы обозреть свой новый город.

Люди бродили взад-вперед по тротуарам, в спешке заходили и выходили из магазинов, проезжали мимо на повозках и машинах, но все равно Дир Спрингс казался очень спокойным, мирным местом по сравнению с шумным балаганом, в котором я жила прежде.

Завидев скамью перед зданием вокзала, я перешла улицу и села. Я была так счастлива наконец обрести дом, что собиралась провести ночь прямо здесь.

Я сидела на скамье, сияя от счастья, когда улицу перешел Гарри Портерфилд и сел рядом со мной.

– Поздравляю, куколка! Я слышал, Этель дала тебе работу.

– Я очень благодарна вам за помощь, мистер Портерфилд.

– Да ладно, зови меня Гарри. Она бы наняла тебя и без моей помощи! Такое красивое личико очень помогает бизнесу, ты разве не знала?

Я почувствовала, как покраснела.

– Скажи-ка, куколка, ты собираешься просидеть здесь до утра, пока не откроется столовая?

– Возможно, мне так и придется поступить, разве что неподалеку есть недорогой отель.

– Почему ты не сказала мне, что тебе негде остановиться? В Дир Спрингсе нет отелей, но мисс Хансен на Уиллоу-авеню сдает комнаты. Я всегда там останавливаюсь. Пойдем, я покажу тебе.

Мужчина взял в одну руку свой саквояж с образцами и дорожную сумку, в другую – мой чемодан и кивком велел мне следовать за ним.

Мисс Хансен была высокой жилистой женщиной с хмурым взглядом.

– Мне тут не нужны шуры-муры, мистер Портерфилд! – заявила она, завидев нас вдвоем. – Я, конечно, как и всегда, с уважением отношусь к вашему бизнесу, но безобразия не допущу!

– Да о чем вы говорите, мисс Хансен! Вы меня обидели, подумав обо мне такое. Не говоря уже об этой благопристойной девушке.

Мисс Хансен захрапела, как лошадь, на которой скакал мой папочка.

– Хм! Какая благопристойная девушка сопровождает коммивояжера?

– Но я познакомилась с мистером Портерфилдом в столовой несколько минут назад! – воскликнула я в свою защиту. – Я спросила его, не знает ли он, где можно остановиться.

Судя по всему, мой ответ лишь ухудшил положение. Мисс Хансен снова захрапела.

– Какая благопристойная девушка путешествует без сопровождающих?

Они оба уставились на меня, ожидая ответа. Осталось лишь упомянуть о цирке, и, без сомнения, иллюзии развеются, меня выгонят, а следом полетит мой чемодан.

– Я сирота, мэм, – начала я со скорбным выражением лица. – Моя семья умерла во время эпидемии испанки, и с тех пор я жила со своей незамужней теткой. Но после того как несколько недель назад она погибла при пожаре, я просто не смогла выносить болезненные воспоминания и приехала сюда в надежде начать новую жизнь. В столовой я получила работу и приступаю к ней завтра…

– Это правда, мисс Хансен, – подтвердил Гарри. – Я сегодня там ужинал и слышал, как Этель дала этой девушке работу.

Мисс Хансен с неохотой показала мне комнату. Увидев ее, я восторженно воскликнула:

– Ой, как красиво! Комната такая большая!

Всю жизнь я была зажата, как сардина в банке, в крошечном купе отца, а в женском вагоне мое место было вдвое меньше.

Я не могла насмотреться на свободное пространство между кроватью и комодом, комодом и дверью, кроватью и стеной. В комнате стоял даже симпатичный туалетный столик с гофрированной скатертью и большим квадратным зеркалом, и все это мне одной!

Мисс Хансен с любопытством поглядывала на меня, когда я обозревала комнату, словно какой-то дворец.

– Это совсем не большая комната, – заметила она. – У меня есть гораздо больше, для семейных пар.

– Эта комната прекрасна, спасибо вам большое, мисс Хансен.

Домовладелица поселила Гарри в комнате наверху, а меня – рядом с собой. Думаю, мисс Хансен не спала всю ночь, прислушиваясь, не начнутся ли шуры-муры.

Моя кровать была огромной и удобной, но я не сомкнула глаз. Кроме зимних месяцев, я лишь несколько раз спала вне поезда и не могла привыкнуть к тишине. Мне не хватало успокаивающего тарахтения колес и нежного покачивания из стороны в сторону. Я отказывалась оплакивать своих родителей-предателей, но всхлипывала, вспоминая тетю Арахис, Сильвию, Ласло, Гамбрини, Чарли, Зиппи и других членов моей цирковой семьи.

Когда настало время вставать, одеваться и идти на работу, я вытерла слезы и начала первый день своей новой жизни в Дир Спрингсе.

Гарри пришел на завтрак около половины восьмого – как раз вовремя, чтобы внушить мне уверенность.

– У тебя отлично получается, куколка! И в этой форме ты выглядишь на миллион!

– Никогда не думала, что яйцо можно приготовить таким количеством способов! – пожаловалась я. – Кажется, сегодня все, кого я обслуживала, заказали разные блюда.

Я чуть было не продолжила мысль, рассказав, что наш цирковой повар знал лишь рецепт яичницы, но вовремя опомнилась.

– Могу я угостить тебя ужином сегодня вечером? – спросил Гарри, когда я принесла ему счет.

Он был симпатичным молодым человеком, хорошо одевался, но был немного рыхловат по сравнению с мускулистыми акробатами и воздушными гимнастами, среди которых я выросла. Даже цирковые разнорабочие выглядели более подтянутыми, чем бледный светлокожий Гарри.

– Спасибо, Гарри, но я…

– Пожалуйста. Мне известно, что ты не знакома ни с кем в этом городе, и мне не нравится, что ты будешь ужинать в одиночестве.

Наконец я согласилась, в основном потому, что не знала, как отказать.

Мы, конечно же, поужинали в столовой у Этель, потому что это было единственное приличное место в городе. Я сразу поняла, что очень понравилась Гарри. На обратном пути к нашему жилищу он попытался взять меня за руку, но я покачала головой и засунула руки в карманы. Когда мы дошли до крыльца, Гарри попросил посидеть с ним пару минут.

– Завтра я уезжаю, – сказал он, – но через несколько недель вернусь. Я бы хотел снова с тобой встретиться, Элиза.

Я раздумывала, как ответить, наблюдая за кошкой, пробежавшей по улице, и за мальчиком, проехавшим на велосипеде.

– Позвольте мне задать вам вопрос, Гарри, – наконец решилась я. – Вам нравится быть коммивояжером?

– Конечно! Благодаря этой работе я смог путешествовать, увидеть страну, познакомиться с новыми людьми… Я вырос в таком же сонном маленьком городке, как этот, и с нетерпением ждал возможности вырваться оттуда. Моя работа – счастливый шанс. А почему ты спрашиваешь, куколка?

– Потому что все, о чем я мечтала, – это иметь дом, семью и осесть в таком милом маленьком городке, как Дир Спрингс.

– Ты что, шутишь? Да у меня здесь начинается клаустрофобия!

– Тогда, думаю, у нас очень мало общего, не так ли? – Я встала. – Спокойной ночи, Гарри. И спасибо за ужин.

* * *

Самым храбрым моим поступком было приехать в одиночку в Дир Спрингс. Он наглядно демонстрирует, как сильно я хотела такой жизни.

В цирке я научилась играть роль и скрывать правду. Тигр-людоед там оказывался просто киской, снежный человек был на самом деле потрепанным чучелом медведя, а клоуны рисовали себе фальшивые улыбки, поэтому и я все время притворялась.

Мне удавалось справляться с шимпанзе, который дымил как паровоз, и буйные клиенты в столовой меня совсем не беспокоили.

К тому времени как мне исполнилось десять, Ласло уже научил меня жонглировать четырьмя шарами. Поэтому обслуживание полдюжины столиков оказалось совсем несложным. У клоуна Чарли жена сбежала с акробатом, но, несмотря на разбитое сердце, он все равно смешил публику. После того как Карло упал с высоты, нервы Бьянки были расстроены, но выступления продолжались.

Так и я делала над собой усилия: заставила себя сойти с поезда, зайти в столовую, попросить работу и взяться за Сэма Уайатта.

Сэм постоянно приходил в столовую: иногда на завтрак, иногда на ужин, а иногда ел там три раза в день. Он всегда сидел в углу в одиночестве, сгорбленный, окруженный невидимым облаком печали: казалось, если подойти к нему слишком близко, из этого облака прольется дождь.

Он был на три-четыре года старше меня. По его комбинезону, мускулистому сложению и очень загорелой коже я решила, что Сэм – наемный работник на одной из окрестных ферм. Разве что для меня оставалось загадкой, как рабочий с фермы может позволить себе все время есть в столовой.

Сэм был очень хорош собой: когда он приходил, я не могла отвести от него взгляд.

У него было привлекательное лицо, квадратная челюсть свидетельствовала о сильном характере, а таких светлых волос и голубых глаз я прежде не встречала. Я улыбалась ему и старалась быть доброжелательной каждый раз, когда его обслуживала, но Сэм держался на расстоянии и даже ухом не вел.

Он очень редко поднимал голову, а когда это все-таки происходило, никогда не смотрел мне в глаза. Кроме того, Сэм не говорил больше, чем было необходимо, чтобы заказать еду или заплатить по счету. Он вел себя так, словно не хотел, чтобы его заметили. Словно мечтал провалиться сквозь землю и исчезнуть.