Однако все оказалось куда проще. Войдя в кухню, Бекки указала пальчиком на закрытую дверь спальни и заявила:

– Там спит ангел, тише… Он болеет.

Тетя Батти прижала палец к губам и глубокомысленно кивнула, будто это самое обычное дело, когда в доме спит заболевший ангел.

Мы распеленали кошек, и они тотчас же умчались, словно знали, куда держать путь.

Бекки и тетя Батти нашли плющу новое пристанище в гостиной.

Когда пса спустили с поводка, он помчался к коврику, постеленному у печи, обежал его трижды и упал как подстреленный ровно посредине. Минуту спустя Жмурка уже храпел.

Мне очень хотелось упасть рядом с ним, но было время обеда, а я еще даже не вымыла посуду после завтрака.

– Бекки Джин, отведи тетю Батти наверх и покажи ей свою комнату, – велела я. – Тетя Батти, вы пока будете спать с Бекки, свободная комната сейчас занята. Надеюсь, вы не против.

– Это будет просто чудесно, лапочка, – ответила тетя, небрежно махнув рукой. – Я вообще могу спать где угодно.

– А вы точно не ведьма? – спросила Бекки, желая удостовериться.

– Боюсь, что нет! В Библии говорится, что Бог не жалует ведьм, а поскольку мы с Ним дружим, я не могу быть ведьмой.

– Джимми так сказал, чтобы напугать меня, да?

– Думаю, да. – Тетя Батти пошла к лестнице. – У меня, конечно, не было брата, но мне известно, что обычно маленькие мальчики обожают разыгрывать своих сестренок.

Я набросала в одну миску всю еду, которую нашла, и назвала это обедом. Затем навестила мистера Арфи, принесла ему поесть и обнаружила, что он снова мечется в жару и стонет. Я отправила Джимми на улицу, чтобы он набрал в таз снега. Затем стала обмакивать полотенце в ледяную воду и прикладывать его к шее и лицу мужчины, чтобы сбить жар. Так я провела полдня, попутно меняя повязку на ноге у Гейба (чтобы не было заражения крови), поддерживая огонь в печи, мо́я посуду и чистя фасоль для супа.

Ухаживая за мистером Арфи, я слышала возню одевающихся детей. Затем они вместе с тетей Батти вышли на улицу.

Час спустя они показались на дороге, ведущей к ее коттеджу. Дети тянули за собой сани Люка с какой-то поклажей. Мне было недосуг думать, чем они занимаются, я беспокоилась о мистере Арфи.

Позже, нарезая морковь и лук для фасолевого супа, я слышала, как дети развлекают тетю в гостиной. Или это она их развлекала? Я так и не поняла.

Поклажа оказалась связкой книг. Дети листали страницы и, замерев от восторга, разглядывали цветные картинки.

Тем временем Жмурка проснулся и решил, что должен посвятить свою жизнь мне. Я делала шаг, и он тут же начинал путаться у меня под ногами. Жмурка был самой уродливой собачонкой из всех, что я видела. У него были короткие растопыренные лапы и обрубок вместо хвоста. Короткая белая шерсть кое-где сбилась комками, а кое-где сморщилась, словно дешевый костюм. Туловищем Жмурка напоминал бульдога, но все портила его голова. Она была не приплюснутой, а длинной, клиновидной. Язык явно не помещался в пасти и все время висел, вывалившись наружу и роняя слюну. Челюсти Жмурки никогда не смыкались. И даже если псу удавалось закрыть их на мгновение, язык все равно торчал, как у проказника малыша.

К тому же Жмурка был слеп на один глаз, а другой глаз все время мигал, будто жил своей жизнью. Я делала шаг, и бестолковый пес ступал за мной. Он все время скалил зубы и подмигивал, как будто лишь мы вдвоем знали нечто сокровенное.

Ко всему прочему, начали исчезать кухонные полотенца. На крючке возле раковины всегда висело полотенце, но когда я по привычке потянулась, чтобы вытереть руки, то обнаружила, что его там больше нет. Я достала чистое, повесила на крючок, но, пока накрывала на стол, пропало и оно.

Затем я обнаружила полотенца за печкой, куда их утащила рыжая кошка Арабелла. Несколько минут я наблюдала за тем, как она трогает полотенца лапой и мостится, и мне стало ясно, что она «вьет гнездо».

Я застонала.

Во время ужина я спросила у тети Батти:

– Арабелла случайно не собирается осчастливить нас целым выводком котят?

– Нет, лапочка. Ей просто кажется, что это возможно.

Тетя Батти так отчаянно покраснела, что я решила не настаивать на своем предположении. Я надеялась, что она права. В нашем доме все шло кувырком и без котят.

Затем мы с мальчиками начали одеваться, чтобы выйти на улицу и заняться делами, и тут оказалось, что пропали перчатки. Чем дольше мы их искали, тем больше во мне накапливалось раздражение. У меня не было ни времени, ни терпения на такую ерунду.

– Мальчики, вы должны были повесить мокрые перчатки сушиться над печкой! – начала я ругать сыновей.

– Но я действительно их повесил! – настаивал Джимми. – Правда повесил!

– Тогда почему их там нет? У них что, выросли крылья и они улетели?

– Да вот они! – вскричал Люк, указывая на гнездо Арабеллы за печкой.

Я подошла и едва поверила своим глазам. Кошка лежала на боку, расположившись в позе кормящей матери, а перчатки лежали как котята.

Я вышла из себя и заорала:

– Ты бестолочь! Это перчатки, а не котятки!

Тетя Батти похлопала меня по плечу.

– Ты не убедишь ее, лапочка. Арабелла немного туговата на ухо. Эти два слова звучат для нее совершенно одинаково.

– Но она же не слепая! Разве не видно, что это не котята?!

Тетя Батти слабо улыбнулась и сказала:

– Мы все видим то, что хотим видеть. А Арабелла, благослови Господь ее душу, мечтает стать матерью…

Закончив на улице все дела и вернувшись в гостиную, я обнаружила еще одну кошку, размером с молодого льва, нахально занявшую мое кресло-качалку. Причем возлежала она на нем с таким видом, будто это была ее собственность. Когда я попыталась подвинуть кошку, чтобы присесть отдохнуть, она зашипела на меня.

– Королева Эстер иногда злая как змея, – объяснила тетя Батти, сгоняя кошку с кресла. Затем, понизив голос до трагического шепота, добавила: – Это потому, что она знает: Арабелла красивее, чем она.

Честно говоря, я не находила ни капли красоты ни в одной из них: обе были обыкновенными толстухами. Жмурка, кстати, тоже был не подарок! Весь вечер он слюнявил ноги тети Батти, наблюдая за ее вязанием.

– Где вы его нашли? – спросила я.

– Ой, это Жмурка нашел меня. Однажды утром он пришел к моему дому, словно ангел – посланник Небес! Я тогда держала кур, и мне нужен был сторожевой пес, чтобы отпугивать лисиц и енотов. С тех пор мы крепко подружились!

– Какой он породы? – поинтересовался Джимми.

– Жмурка – охотничий пес!

Я чуть не расхохоталась. Я видела охотничьих собак – это грациозные, красивые создания, длинноногие и изящные, а не толстые существа с постоянно высунутым языком, с трудом ковыляющие на растопыренных лапах! Мне легко было представить оленя, падающего в обморок от смеха при виде столь устрашающего противника.

– Он и глаз потерял на охоте. Несчастный случай, – провозгласила тетя Батти.

– А вы не нашли потом глазик? – спросила Бекки.

– Он же не вывалился, как камень из кольца, лапочка. Пес просто ослеп на один глаз. – И шепотом добавила: – Он не любит об этом говорить.

Жмурка устроил морду на ноге у тети, словно понял, что речь идет о нем.

– Он хороший пес, мой Жмурка! – добавила тетя Батти.

– А как его звали до несчастного случая? – отважилась я спросить.

– Да его всегда так звали – Жмурка. – Лицо тети стало отрешенным. – Ты знаешь, в этом есть что-то пророческое, правда?

Я кивнула, прикинув, что быстро стану такой же сумасшедшей, как тетушка и ее зверинец, если их визит затянется.

Уложив детей спать, я устроила женщину в комнате Бекки. Притушила огонь и решила заглянуть напоследок к мистеру Арфи. Признаюсь, мне не хотелось туда идти: последнее время ему было очень плохо, и я думала, что он уже на смертном одре.

Очень трудно ухаживать за тяжелобольным. Природный инстинкт велит сделать все для его выздоровления, а когда больному становится хуже, обычно сиделка обвиняет во всем себя. Начинаются сомнения: было ли лечение правильным…

Я глубоко вдохнула, приказывая себе не слишком привязываться к мистеру Арфи, и вошла в комнату. Мужчина метался в бреду, что-то бормоча. Я знала, что его болезнь достигла пика и сегодняшняя ночь будет решающей: он либо выживет, либо умрет.

Я все прикладывала к телу мистера Арфи ледяное полотенце, пока он не задрожал от холода. Затем подоткнула одеяла, чтобы он не трясся. Мужчина что-то бормотал. Но когда он начал кричать: «Отец… отец, прости меня!», у меня мороз пробежал по коже.

Мне было неизвестно, кого он зовет, своего отца или Отца Небесного, но крики больного напомнили мне о моем папочке, и я задумалась: вспоминает ли он хоть иногда о своей дочери?

Затем мистер Арфи заплакал, и так надрывно, что я села рядом, обняла его и сжимала в объятиях, пока он не успокоился. «Прости меня, отец! – снова и снова повторял он, прижимаясь ко мне. – Пожалуйста, прости меня…»

Так я провела всю ночь: меняла повязку на ноге – на это ушла целая бутылка йода – и пыталась как-то сбить температуру.

Мистеру Арфи нужен врач, в этом нет сомнений, но я не смогу проехать на машине по таким заносам. Я чувствовала себя беспомощной. Мне казалось, что я заново переживаю смерть Сэма. Разве что тогда, когда он заболел, не было никакого снега. И лишь упрямство Фрэнка Уайатта удерживало меня от поездки в город за доктором. В конце концов я пешком пошла в Дир Спрингс и привела доктора, но было уже слишком поздно.

Я больше ничего не могла сделать для мистера Арфи, но хотела, чтобы он не чувствовал себя одиноким и знал, что кому-то не безразлична его судьба. Должно быть, ужасно умереть вот так, в одиночестве, никем не любимым, как ушел из жизни мой свекор.

Придвинув стул, я взяла мистера Арфи за руку, погладила его лоб и начала поить с ложечки. Я рассказывала ему о своей жизни, оплакивала Сэма. Забота о мистере Арфи напомнила мне те дни, когда мой муж жестоко страдал и умер страшной смертью.

И вдруг случилось чудо: после полуночи жар спал. Мистер Арфи перестал стонать, трястись и мирно заснул.

Мне тоже нужно было поспать. Но, ложась в постель уже на рассвете, я не могла сдержать слезы. Десять лет назад я сошла с поезда в Дир Спрингсе, потому что хотела контролировать свою жизнь, найти дом и обрести семью, о которой мечтала.

Теперь моя жизнь была похожа на повозку, и лошади, которые были запряжены в нее, понеслись, а вожжи выскользнули у меня из рук.

Я решила помолиться, но потом передумала и сказала себе вслух:

– Нет! Я не прошу послать мне еще ангелов! С ними слишком много хлопот!

Я ждала, что Господь мне поможет, но, думаю, Он туговат на ухо. Я была совсем одна, изолирована от города, мой дом засыпало снегом по самые окна. При этом мне не хотелось, чтобы зима закончилась, потому что я понятия не имела, что делать с плодовыми деревьями весной. Как управлять поместьем самостоятельно?

В доме было полно людей, нуждавшихся в заботе, но я все равно чувствовала себя одинокой. Да и что это за компания: трое печальных детей, умирающий бродяга, сумасшедшая старуха и три животных-лунатика!

Так я и лежала в темноте, все больше жалея себя и мечтая иметь кого-то рядом. И тут же услышала, как стучат коготки собачьих лап по деревянному полу. Звук прошествовал через коридор, проник в мою спальню и приблизился к кровати. Я перегнулась через край постели. На полу в облаке лунного света стоял, скалясь и пуская слюну, Жмурка. Это была последняя капля!

– А ну иди отсюда! – сердито прошипела я и махнула рукой. – Иди вниз!

Я не знала, что этот старый толстый пес умеет прыгать. Но именно это он и сделал – запрыгнул ко мне на кровать!

– Нет! Плохая собака! Пошел прочь!

Жмурка лег возле меня на место Сэма и пристроил голову мне на колено.

Было что-то странно утешительное в его плотном теплом тельце. Мне уже не хотелось его прогонять.

– Ладно… но только на одну ночь! – строго приказала я.

Он поднял голову и подмигнул.

Глава 3

На следующее утро меня разбудил аромат кофе. В окна лился яркий дневной свет. Я встала и только тогда поняла, что проспала! Как я могла? Я быстро оделась. У меня столько работы: дети, домашние дела!

Пробежав по детским спальням, я обнаружила, что сыновья и Бекки давно встали и ушли. Что они успели натворить?

Я галопом понеслась вниз и замерла на пороге кухни. Тетя Батти стояла у плиты, напевая «О благодать»[7], и пекла блинчики.

Тетушка была в вязаном домашнем свитере такого же ярко-желтого цвета, как солнце.

Дети сидели за столом и поглощали блинчики с яблочным повидлом с такой скоростью, что тетя едва успевала их подавать.

Даже Бекки сидела с полным ртом и раздувшимися щеками.

Молочные емкости были заполнены молоком, корзина для яиц была полна яиц, ведро для угля стояло с углем, обе печи были зажжены и обогревали дом! Я пробежалась рукой по спутанным после сна волосам и упала на стул, чувствуя некое оцепенение.