– Спасибо, – полностью игнорируя Макса, сказал Патрик и, пожав Кэти руку, повернулся и зашагал к отелю.

Макс подождал, пока он достигнет каменных ступенек, ведущих к главному зданию, а потом повернулся к Кэти.

– Здесь все рехнулись или как?

– Он просто смотрит на все без предвзятости. Чего не скажешь о тебе. Многие до сих пор верят в призраков. Это…

– То есть ты думаешь, что ту вазу бросил полтергейст?

– Я не склонна к поспешным выводам.

– А разве не более вероятно, что за всем этим стоит кто-то вполне реальный и живой? – Макс подбоченился. – Если не считать, что призраки существуют?

– Это ты так считаешь, – сказала Кэти.

– И разве не более вероятно, что этот реальный и живой человек, помешавшийся на мифе о жизни после жизни? Как, например, Грег Бартон?

Кэти подумала о Вайолет. Она же настоящая. Такого призрака не подделаешь.

– Я так не думаю.

– Что, если это он все устроил? Чтобы привлечь внимание и прорекламировать свои шоу?

– Он так тебе не нравится?

– Я правильно слышал, что в этом заведении сейчас нехватка персонала?

– Да, а что? Ты ведь… – начала Кэти, но Макс уже отвернулся и быстрыми шагами направился к отелю. Ничего хорошего ждать не стоит, подумала Кэти, глядя ему вслед.


В квартире Кэти едва успела сбросить рабочие туфли, как зазвонил мобильный. Сердце екнуло, и в первый момент она даже подумала, что не станет отвечать.

Звонила Гвен.

– Можно у тебя позаимствовать шарф?

– Я так и знала, что ты обратишься. – Кэти потерла уставшие ноги.

– Что?

– Аксессуары. Я знала, что рано или поздно ты оценишь мою мудрость. А для какого случая он тебе понадобился? – Кэти улыбнулась, представляя, как они с Кэмом отмечают какую-то свою годовщину. Что-то общее, нормальное, безопасное.

В голосе Гвен зазвенели холодные, чуточку панические нотки.

– Ты забыла.

– Что? Нет. – О господи, неужели она забыла какую-то важную дату? Какую-то серебряную, золотую или еще какую-то? Нет, такого не может быть…

– У меня открытие. Ты сама сказала, что будешь.

Выставка. У Гвен выставка. В «Ротонда гэллери» в Бате.

– Конечно, буду. – Кэти торопливо подошла к шкафу и принялась снимать с вешалок одежду. – Начало в шесть, правильно? Буду. Ты хотела шарф? Какого цвета?

– Вообще-то неважно. Я собираюсь надеть черное.

– Как и подобает настоящей художнице, – одобрила Кэти.

– Да, но я подумала о чем-то легком на шею.

Кэти остановилась, представила Гвен.

– Принесу парочку, а ты сама выберешь. Но может быть, они тебе и не понадобятся.

– Хорошо, – сказала Гвен. – Спасибо.

Прозвучало это как-то напряженно.

– Все будет отлично, – сказала Кэти. Ей не терпелось закончить разговор и приготовиться.

Кэти сняла крышку со швейной машинки и села. Со времен «Любопытных мелочей» у нее лежало черно-белое платье, переделать которое она собиралась давным-давно. Теперь наконец представилась возможность исполнить задуманное, а недостаток времени обострил навыки. Кэти вывернула платье наизнанку и подколола вытачки на подмышках и талии, где над поясом собрались излишки материала. Идеальной работы ждать не приходилось, но у нее широкий пояс, который прикрыл бы выпуклости нового шва.

Кэти работала педалью, и материал плавно бежал через машинку. Как всегда, ровное гудение мотора и стук иглы слились в уютное жужжание. Иногда она подумывала о том, чтобы стать швеей и шить шторы, проводя час за часом за бегущими на полной скорости прямыми линиями.

Не мешало бы, конечно, подтянуть подол – он висел под коленями, но положение спасли красные, с ремешками сандалии на двухдюймовых каблуках. Она добавила широкий пояс и шаль – прикрыть плечи. С украшениями было легче – она всегда носила одно и то же ожерелье, и теперь только поправила крохотные шармы. Вот и готово.


Кэти прибыла в галерею всего лишь с получасовым опозданием. Бывать в «Ротонде» ей не приходилось. Галерея напоминала Тардис – внутри она была больше, чем представлялась снаружи. Большая часть экспонатов висела на белых стенах, но несколько позднейших творений стояли на квадратных постаментах посередине зала, так что их можно было обойти и рассмотреть со всех сторон.

Кэти обошла ближайший шэдоу-бокс, напоминавший сценическую декорацию. На одной стороне – уютная домашняя кухня, похожая на кухню в самом Эндхаузе, на другой – какое-то странное ночное небо над унылым плоским пейзажем.

– Ты здесь. – Гвен быстро подошла к племяннице, обняла ее и поцеловала. – Господи, я так волнуюсь. А вдруг никто не придет?

– Придут, – заверила ее Кэти.

– Привет, малышка. – За спиной Гвен возник Кэм. Вид у него был одновременно важный и напряженный. Впрочем, напряженным он выглядел частенько. Кэм обнял Гвен и поцеловал в макушку. – Придут. – Он кивнул в сторону накрытых у стены столов. – Бесплатное вино.

– И прекрасное искусство. – Кэти взглянула на него и раскинула руки, включая в этот жест всю комнату, экспонаты и служащих галереи в шикарной черной форме. – Посмотри на все это. Восхитительно.

– Спасибо, – поблагодарила ее Гвен. – Даже не верится. Мои ящички.

Элейн Лэнг, вселяющая ужас мать Кэма, процокала по полированному деревянному полу в туфельках на высоченных каблуках.

– Гвен, дорогая. – Кэма и Кэти она как будто не заметила. – Вам нужно пойти со мной и познакомиться с человеком из журнала «Искусство сего-дня». – Она на секунду умолкла. – Вы сегодня макияж накладывали? Вид у вас немного усталый.

Кэти вспомнила про шарф и опустила руку в сумочку.

– Я принесла тебе шарф. – Она протянула шелковый комочек, и Элейн тут же забрала его и ловко, с отработанной легкостью элегантно завязала на шее Гвен, вызвав у Кэти смешанное с завистью восхищение.

– Ну вот. – Элейн удовлетворенно кивнула и повернулась к Кэти. – Отличный выбор. Идемте. – Последнее относилось уже к Гвен.

Элейн утащила за собой Гвен, и Кэм, улыбнувшись, поинтересовался у Кэти, как ее дела. Пока они разговаривали, галерея постепенно наполнилась людьми. Сначала зрители шли понемножку, а потом хлынули толпой, как будто автобус доставил к «Ротонде» целую компанию любителей искусства.

Кэм повернулся к возвышению, на котором появились Гвен и мужчина с козлиной бородкой.

– Думаю, мне… – Кэм тоже направился к возвышению, оставив Кэти в одиночестве.

Подойдя к Гвен, Кэм обнял ее за талию и сказал что-то, вызвав всеобщий смех. Гвен посмотрела на него так, словно он был одновременно и вопросом и ответом, и такое выражение доверия и любви было в ее глазах, что у Кэти перехватило горло. В их отношениях было что-то невероятное, что-то необычайное для взрослых, что-то, из-за чего она всегда ощущала неудовлетворение собой, из-за чего была такой переборчивой. Может быть, ей все же стоило остаться со Стюартом. Он ведь хотя бы хороший человек. Может быть, она ищет нечто такое, чего и не существует вообще.

Наблюдая за толпой, Кэти взяла стакан апельсинового сока. Она пришла поддержать Гвен, но теперь ею овладело желание уйти. Анна и еще несколько человек из «Гранджа» собирались встретиться в пабе, поиграть в бильярд. Анна спрашивала, не прийти ли и ей в галерею, но Кэти не хотела связывать подругу обещанием, о чем теперь жалела. Как-никак в компании всегда лучше, чем, как сейчас, маяться в одиночестве.

В какой-то момент сзади к ней подошла Гвен.

– Я еще не сказала, как восхитительно ты выглядишь сегодня? – Она взяла Кэти за руки и мягко их сжала. – Ты одеваешься в сто раз лучше, чем я.

– Ты – молодец. И спасибо.

– Люди часто говорят, что юность тратится впустую на молодых. Наверно, они просто не встречали тебя.

– Ха. Вот уж не знаю. – Кэти постаралась не думать обо всем том, что не нравилось ей в собственной жизни. Перед ней был весь мир, и она могла бы путешествовать, рисковать, переживать приключения. Сколько она помнила себя, ее постоянно преследовало ужасное чувство, что она делает все не так. Не так, как следует, распоряжается жизнью. Ей казалось, что другие точно знают, что делают, а она – единственная, кому не вручили руководство.

– Ты снова встречаешься с тем парнем, Максом?

Кэти выжала из себя улыбку.

– Так что?

– Возможно. – Вопрос заключался не в том «встречается ли она с ним снова», а в том «может ли она не тянуться к нему теперь, зная, что он – мошенник». Настоящий жулик. Вор.

– О… – Гвен отпила вина. – Это хорошо.

– Неужели? А ты не хочешь сказать что-то серьезное? Что-то такое, что говорят обычно родители?

– Ох, это лучше получается у Кэма. Вот уж кто умеет стращать. Кроме того, мне Макс понравился. В нем что-то есть.

– Он считает себя обаятельным.

– И не ошибается. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя обаяли. Стюарт был немного…

Чего Кэти точно не хотела, так это слушать мнение Гвен о Стюарте. Да, он, может быть, не из тех, кто достанет с неба луну, но он единственный, с кем у нее был роман.

– Мне нужно сказать тебе кое-что.

– Чудесное представление, – заметил проходивший мимо мужчина с бокалом вина в каждой руке.

– Спасибо, – откликнулась Гвен и, взяв племянницу под руку, вывела ее в коридор. – Что случилось? Тебя все еще мучают кошмары?

– Да, – сказала Кэти, – но…

– Больше никаких летающих ваз. – Гвен произнесла это шутливо, но глаза ее остались серьезными. – Никаких ворон…

– Вообще-то у меня хорошие новости, – перебила ее Кэти.

– Да?

Кэти перевела дух, наслаждаясь ощущением значимости момента.

– Я вижу призраков.

Гвен даже вздрогнула.

– Что это значит?

– Помнишь, ты говорила, что, когда въехала, ощущала присутствие Айрис в доме? Так вот, я встретила призрака. Настоящего живого призрака. Ее зовут Вайолет, и она живет в «Грандже».

Гвен молчала, и Кэти поспешила заполнить тишину:

– Разве это не замечательно? Вся эта история с Коулом это никакое не проклятие и не что-то плохое, просто со мной разговаривал его дух. Должно быть, он что-то вроде слабенького призрака. Вайолет, она выглядит, как ты или я. Ее можно принять за живую – со мной так и случилось, но только ты, думаю, ее не увидишь. И Макс не видит. И другие люди тоже. Только я.

– И все же это может быть проклятие. Эффект магии, которой я воспользовалась, когда ты была помоложе, – сказала Гвен. – Это плохо. Твоя сила должна быть связана с жизнью, а не со смертью. Ты еще ребенок.

– Уже нет, – печально вздохнула Кэти. – Мне двадцать один. И эта сила может быть позитивной. Речь ведь идет о помощи людям, разве нет? Если так случилось, что они умерли, это еще не значит, что они не заслуживают помощи.

– Это лишь одна точка зрения, – сказала Гвен. Похоже, приведенный аргумент ее не убедил.

– Разве ты не можешь порадоваться за меня? Я так волновалась из-за того, что стану такой, как Руби.

– Есть вещи похуже, – озабоченно сказала Гвен.

– Знаю. Она моя мама, я люблю ее, но такой жизни, как у нее, не хочу. Мы с ней очень разные.

– Может быть, это временное явление. Может быть, ты всего лишь развиваешь сейчас интуицию, и вся эта история с призраками уйдет, как только ты научишься контролировать свою силу. Я еще раз посмотрю записи. Наверно, что-то упустила. Должно быть какое-то заклинание, чтобы убрать это все.

– Я не хочу ничего убирать, – отрезала Кэти, стараясь скрыть раздражение.

– Это неестественно, – поджав губы, заявила Гвен.

Кэти хотела указать, что смерть так же естественна, как и многое другое, но Гвен и так уже выглядела слишком расстроенной.

– Идем, – сказала она. – Нам нужно вернуться к твоим гостям. А тебе выпить еще шампанского.

– Это всего лишь игристое вино, – сказала Гвен, но послушно последовала за племянницей в галерею.


На следующий день Кэти сидела, с наслаждением позевывая, у регистрационной стойки, когда на рецепции появился Патрик. Она торопливо прикрыла рот.

– Кэти, у меня жалоба из Сливовой комнаты. Можете посмотреть?

– Что за жалоба? – Туман в голове еще не рассеялся, как будто она не выспалась толком. В своем состоянии Кэти винила жару – в конце концов, она же не гуляла где-то до рассвета и спать легла в пол-двенадцатого после бокала игристого и трех стаканов апельсинового сока. Вот так разгулялась.

Патрик бросил многозначительный взгляд в направлении двухместной парчовой софы, стоящей у эркерного окна. Устроившаяся на ней женщина читала газету, у ног ее стояла объемистая сумочка.

Они вышли в коридор.

– Из своего номера только что выписались мистер и миссис Мур, но горничная идти в комнату отказывается, – негромко сказал Патрик. – Говорит, что, мол, что-то не так. Делает вот такой знак и говорит на голландском.

– На польском, – поправила Кэти. – Зофия говорит, наверно, на польском, а не на голландском. Польский – ее родной язык.

– Что? – Патрик отвлекся на полученное сообщение.