Сара Пэйнтер - Тайны призраков

Улыбка Макса растянулась едва ли не от уха до уха.

– Вот видишь. Ты всегда говоришь то, чего я не ожидаю. Ты саркастична и немного грубовата, но у тебя доброе сердце. – Он подошел ближе. – По-настоящему доброе сердце.

– Ты меня почти не знаешь. – Кэти изо всех сил старалась не поддаваться на лесть. Макс – мошенник. Профессиональный лжец. Умелый соблазнитель, и она будет дурой, если попадется на этот крючок. Скорее всего, он разговаривает с ней только потому, что хочет вернуть часы.

– Знаю достаточно. И тебе не нужно прикрываться загадочностью.

Кэти скрестила руки.

– Думаешь, я притворяюсь, что вижу призраков, чтобы понравиться тебе?

– Не только мне. Всем. Но, повторяю, тебе не нужно прятаться за этим.

– Я ни за что не прячусь. – Кэти развела руками. – Я здесь. На виду.

– Думаю, ты используешь это как защитный механизм. Чтобы держать людей на расстоянии. Чтобы никто не подошел слишком близко.

– Неправда, – не согласилась Кэти. – Но я живу в другой реальности. Это факт. Ты не можешь этого понять. Никто не может.

– Как удобно, да? – Макс положил руки ей на талию. – Почему бы тебе не признать, что ты боишься подпускать к себе людей?

– У меня был парень. У меня есть друзья. – Кэти заставила себя отступить. – Тебе не приходило в голову, что я, возможно, не хочу сближаться с тобой? Что, может быть, у меня хватает здравомыслия не связываться…

– По-моему, ты поцеловала меня недавно, – напомнил Макс. – Или будешь утверждать, что где-то здесь крутится твоя сестра-близняшка? Кстати, было бы забавно.

– Обычное вожделение, – сказала Кэти и тут же мысленно отвесила себе оплеуху.

– Вожделение? – Макс поднял бровь. – С этим можно поработать.

– Я так не думаю, – сказала Кэти. – Ты мошенник. Вор. Лжец.

– Но я был честен насчет своей нечестности. Разве мне не полагаются за это баллы?

– Один балл, – согласилась Кэти. – Но это тебе не поможет. Ты все еще в минусе.

– Но ты же веришь в искупление.

– Вот и искупи свои грехи. Тебе это нужно.

– А потом ты пойдешь со мной поужинать?

– Нет. – Может быть. Да.

Макс наклонился, его губы коснулись ее щеки.

– Думаю, нам было бы хорошо вместе.

Ей стало вдруг нечем дышать.

Макс был слишком близко. Она видела пробивающуюся сквозь кожу щетину, ощущала запах пота на его футболке. Стоило только подвинуться на долю дюйма, и она поцелует его. Они поцелуются.

– Кэти?

Она отстранилась. То, что аморален он, еще не значит, что она не может поступить правильно. Ей не хотелось, чтобы он ушел, но и затягивать это не имело смысла. Она расскажет о часах, он исчезнет из Пендлфорда, и все вернется на свои места.

– Я знаю, где твои часы.

– Отлично. – Макс вытащил из кармана ключи от машины. – Поехали.

Кэти заколебалась. Может, стоит дать ему шанс.

– Если скажу, ты не сможешь их украсть.

Макс нахмурился.

– Я не могу украсть их, потому что они принадлежат мне. В лучшем случае я могу вернуть законную собственность.

– Ты сказал, что хочешь искупить свою вину. Ты все время твердишь, что открываешь новую страницу. Докажи.

– Хорошо, – сказал Макс. – Обещаю, что не украду. Где они?

– Миссис Коул пожертвовала их на благотворительность. Она упомянула Красный Крест, и я предполагаю, что они в магазине в Чиппенхэме, но ты не можете украсть их, потому что это было бы воровством у благотворительной организации. Неважно, как они туда попали. Их подарила миссис Коул.

– Я обещал, – сказал Макс. – Я их выкуплю. Довольна?

Кэти с облегчением кивнула.

– Должно быть, они имеют для тебя сентиментальную ценность?

– Дело не в сентиментальной ценности, а в самой обычной, денежной, – объяснил Макс. – Я играл в покер, и в банке лежало десять тысяч. У меня кончились наличные, и я поставил часы.

– Часы стоимостью десять тысяч фунтов? Это неприлично. На такие деньги можно купить машину.

– В покере ставки могут расти очень быстро. В этом отчасти привлекательность игры.

– Господи. – Кэти покачала головой. – Мне и в голову не приходило, что мистер Коул настолько богат.

– Да, он не был, скажем так, полностью честным бизнесменом.

– Но ведь ты же выиграл, правильно? Итак, ты выиграл эти часы, которые стоят кучу денег, но на самом деле их не видел? А он тебе не отдал? Это как-то немного… – Кэти собиралась сказать глупо, но чтобы не показалось слишком резким, закончила иначе: – Не слишком ли ты доверчив?

– Я знал, что они у него есть, потому что накануне вечером он выиграл их у меня. Я познакомился с Оливером Коулом за покером в ночь перед свадьбой. Вообще-то мне не следовало играть на них, но, как я уже сказал, у меня закончились наличные, и я хотел остаться в игре. Ошибка с моей стороны.

– Господи, о чем ты думал? – Проиграть такие деньги – это не укладывалось у нее в голове. – Откуда, черт возьми, у тебя такие дорогие часы? О нет. Ты их украл?

Макс посмотрел на нее с полной серьезностью.

– Часы принадлежали моему отца. Это мое наследство.

– Даже подумать страшно. Десять тысяч фунтов.

Макс пожал плечами.

– У одних одно, у других другое, а у нас – часы.

– Часы во множественном числе?

– Хорошо, – сказал Макс, – дело вот какое. Одним из любимых трюков отца был трюк кинуть голубя. Чтобы провернуть его, он всегда носил запасные часы. Дешевые, как грязь, но броские или под старину. Вот такие. – Макс вытащил из кармана пальто часы на цепочке.

– Красивые. – Кэти протянула руку.

– Ерунда, – покачал головой Макс. – Мусор.

– Так в чем же мошенничество?

Макс повел плечами, протянул часы и заговорил мягким, увещевательным голосом:

– Простите, мисс, это не вы уронили?

– Нет, – подыграла Кэти.

– Я их только что нашел. – Макс указал через плечо. – С виду старинные. Здесь есть бюро находок или что-то в этом роде?

Кэти открыла рот, чтобы сказать «да», но тут Макс изобразил звук телефонного звонка. Получилось жутковато.

– Ого, ты как птичка майна. Или как их называют, тех, что звуки имитируют?

Макс продолжал звонить, пока Кэти не надоело, и она сделала вид, что отвечает на звонок.

– Здравствуйте? Это отель «Грандж»? – Макс снова изменил голос, теперь уже на более солидный и властный.

– Вы попали на рецепцию. Чем могу помочь? – спросила Кэти.

– Я был на ланче в вашем ресторане и, кажется, оставил дедушкины часы. Возможно, на столе – я показывал их кому-то, или, может быть, они выпали из кармана. Дело в том, что для меня они действительно ценны. Я хочу предложить вознаграждение за их возвращение. Двести фунтов.

– Действительно, сэр, – сказала Кэти в руку, заменявшую трубку, – их только что нашли.

– Пусть полежат у вас, ладно? Я буду через полчаса. – Тогда, – Макс перешел на свой обычный голос, – первый парень говорит рецепционисту, продавцу или кому там еще, что он опаздывает на собеседование и не может ждать вознаграждения, но с радостью разделит его с ним. Простак – на сленге «голубь» – передает сто фунтов и забирает часы, зная, что поднимет на них сто фунтов. Риска никакого, потому что в любом случае у него дорогие часы.

– А звонивший так и не появляется?

– Верно.

– А часы ничего не стоят?

– Максимум фунтов десять.

– Я запуталась, – сказала Кэти. – Значит, часы, которые ты выиграл у мистера Коула, ничего не стоят?

– Нет, тут другое. Очевидно, отец не доверял ни банкам, ни сейфам, ни своим детям. Он спрятал часы с бриллиантами среди дешевого дерьма, которое использовал для трюков.

– А тебе он не сказал?

Макс покачал головой.

– Я узнал об этом только в прошлом месяце. У большинства часов были поддельные сертификаты подлинности. Для страховки, понимаешь?

– Понимаю.

– Я хотел проверить их все как следует. Хотел начать все сначала, со всем разобраться, и это казалось хорошей идеей.

– И узнал, что часы на самом деле стоят десять тысяч. Черт. Вот это и есть поэтическая справедливость.

– Шестьдесят.

– Что?

– Часы, которые я проиграл мистеру Коулу, а затем отыграл, но не могу найти, стоят шестьдесят тысяч.

– Но почему отец тебе не сказал? Да, ты точно не шутил, когда говорил о проблемах в вашей семье.

Макс пристально посмотрел на нее.

– А ты доверила бы мне шестьдесят тысяч?

И то правда.

Прошло три дня. Гвен дважды пролистала дневник, потом просмотрела еще раз. Да. Сегодня действительно четвертый день. Она так волновалась за Кэти, что потеряла счет дням. Она уже не помнила, когда такое случалось в последний раз.

Она ощупала груди. Чувствительные, но такое уже случалось; это еще не означало, что она беременна. Тем не менее она не могла игнорировать пузырек надежды, появившийся в ее животе. Она снова ощупала груди, потрогала с боков под мышками. Ощущения слегка болезненные. И что это, игра воображения или ее грудь стала за ночь чуть больше?

Она сделала глоток чая, пытаясь решить, не изменился ли вкус. Еще один ранний симптом беременности – изменение вкусовых ощущений, равно как и металлический привкус во рту. Гвен вынула из жестяной коробки кусок медового торта и отнесла в сад. Откусила немножко, а потом закопала остатки под дубом, раскинувшим ветви в дальнем углу. Суеверие, но она ничего не исключала. Уже нет. Они с Кэмом пытались завести ребенка три года и прошли все известные медицине тесты. Вердикт – бесплодие, без объяснения причин, что, как сказал Кэмерон, было всего лишь завуалированным способом сказать: мы не знаем.

В глубине души Гвен допускала, что объяснение все же есть. Она наказана за магию крови. Или Лили каким-то образом мстит ей из могилы. Глупость, конечно.

Более вероятно, что так решила судьба. Она исчерпала свою квоту удачи: Кэм, ее работы и красивый дом. Кэти была здорова и, как она надеялась, счастлива. Ей повезло. Так что очень повезло. Возможно, попытки стать матерью были перебором.

Гвен разровняла землю поверх закопанного торта и произнесла заклинание. Она ничего не могла с собой поделать. Жадная или нет, неразумная или нет, но она хотела ребенка. Хотела быть матерью. Сила этого желания стала полным шоком и поглотила ее. Только работа позволяла ей забываться на несколько минут, но стоило остановиться, как жажда материнства возвращалась с прежней, неудержимой силой.

Она пыталась объясниться с Кэмом. Желание сжимало все внутри; стягивало к центру, к пустоте, к тому месту, где надлежало быть младенцу.

Это происходило и сейчас. Она ощущала тянущую боль внизу живота. Ниже ее живота. Поздно, слишком поздно Гвен поняла, что происходит. Нет, нет, нет. Она поспешила в ванную и села на унитаз. Вот оно, ярко-красное свидетельство еще одного провального месяца. Гвен откинулась на прохладный бачок и дала волю жгучим слезам, безудержно хлынувшим на разгоряченные щеки.

Приятно выбраться на денек из отеля, а еще лучше провести время с подругой. Кэти волновалась, что испортила отношения с Анной, и была вне себя от радости, когда та пригласила ее посмотреть крикет.

Молча поблагодарив мир за выходной, Кэти растянулась на травке на краю городской лужайки Пендлфорда. Жаждущее солнце высосало всю влагу, и трава под ней похрустывала.

– Ну и погода. Кто бы мог подумать? – Она поправила черепаховые солнцезащитные очки «кошачий глаз» и сложила руки за головой. Бесконечную голубизну знойного неба подчеркивала пара рваных белых полосок.

Анна приподнялась на локте и, прикрыв рукой глаза, устремила взгляд на далекие фигуры в белом.

– Ты только посмотри на Николаса. Посмотри на его руки. Они такие сильные. И длинные. Наверно, он мог бы обнять меня трижды.

– Довольно странный образ.

– Ага, – сказала Анна. – Хотя и волнительный. – Она вытянулась рядом с Кэти.

– Не могу поверить, что люди до сих пор играют в крикет, – сказала Кэти. – По-моему, это так старомодно. Крикет не из этого мира, отданного Wi-Fi и 3D-телевидению.

– И играют в него до бесконечности.

– Да уж. А ведь в наше время, когда все постоянно заняты, могли бы, по крайней мере, придумать укороченную версию. Какой-нибудь быстрый крикет.

– Без шансов. Именно поэтому он им и нравится. – Анна кивнула в сторону игроков. – Крикет похож на гольф. Половина его привлекательности как раз в том, чтобы на целый день уйти от реальной жизни.

– Но это так скучно, – вздохнула Кэти. – Почему бы просто не лечь на диван и не смотреть целый день фильмы?

– Как жарко. – Анна потянула вниз шорты. – Вот бы поваляться голой.

– Давай, – лениво протянула Кэти и закрыла глаза, притворившись, что спит. – То-то игрокам будет на что посмотреть.

– Трава будет щекотать. Такая сухая, что кажется, будто это клочки бумаги.

– Трусиха, – сказала Кэти, улыбаясь.