— Оглашение… когда это можно будет сделать? — деловито поинтересовался сэр Бертрам.

Сыщик усмехнулся:

— В сложившихся обстоятельствах его светлость не захочет тянуть время, поэтому мы позаботимся о специальном разрешении. Как я уже говорил, мисс Ханникат нужно подписать заявление, удостоверяющее тот факт, что граф находился с ней во время совершения убийства. Это заявление и свидетельство его семьи позволят ему избежать суда. Затем, разумеется, будет подписан брачный контракт.

Чапел продолжал разглагольствовать о семье Нортрапов, о вдовствующей графине и ее девере, носившем в настоящее время титул графа, но подтвердившем свою готовность незамедлительно отказаться от него в пользу сына своего брата, однако Марселла уже ничего не слышала. Ее мысли умчались вперед, подобно своре гончих.

Марселла понимала, что отец не отступит от принятого решения, проявив твердость, как и в деле с карточными долгами Кларри. Со стороны матери помощи тоже ожидать не приходилось. Как только Аделаида Ханникат узнает о том, что дочери, наконец-то, выпал шанс выйти замуж, да еще и за графа, она ничего не захочет слушать. «Значит… побег. Исчезнуть из дома, как Кларри». Эта идея показалась девушке не слишком привлекательной. К тому же Марселла была уже совершеннолетней, и отец не мог принудить дочь выйти замуж против ее воли. Но даже если бы Марселла и решилась последовать примеру брата, куда бы она отправилась… и как пустилась бы в путь, не имея собственных сбережений?

Еще больше ее обескураживало то, что сыщик с Бау-стрит, скорее всего при полном одобрении со стороны родителей, непременно выследит беглянку и вернет домой, дабы она могла свидетельствовать в пользу его нанимателя.

— Значит, договорились, — словно издалека услышала Марселла голос отца и с горечью поняла, что тот уже решил судьбу дочери.

Она в последний раз обратила к отцу умоляющий взор, но суровое выражение лица сэра Бертрама не обещало никакого снисхождения.

Обратившись к Чапелу, он решительно закончил разговор:

— Возвращайтесь к вашему графу Вольфу, мистер Чапел, и передайте ему: он получит помощь моей дочери в деле его защиты от обвинения, только если немедленно женится на ней.

* * *

— Как он сказал?

Вчерашнее воодушевление вмиг покинуло Гарета. Он со стуком опустил тяжелую оловянную кружку на выщербленный тюремный стол и посмотрел на сидевшего напротив Кэлвина Чапела. Разбавленное водой пиво выплеснулось из кружки на шляпу сыщика, которую тот положил возле своего локтя, но никто не стал обращать внимания на это досадное обстоятельство.

— Он сказал, милорд, что его дочь будет свидетельствовать в вашу пользу при единственном условии: вы должны жениться на ней, — с невозмутимым видом повторил сыщик. — Боюсь, сэр Бертрам Ханникат непоколебим на этот счет.

— И остается таковым и сейчас? — тихим голосом, но с угрозой проговорил Гарет, затем снова взял кружку и сделал глоток. — Черт побери, Чапел, почему вы просто не предложили им деньги?

— Поверьте, милорд, я пытался это сделать, но ее отец уперся, желая, чтобы его дочь стала графиней Шербрук.

Гарет осторожно поставил кружку на стол и в упор посмотрел на собеседника.

— Если мисс Ханникат и ее отец полагают, будто я поддамся на их жалкие попытки шантажа, они глубоко ошибаются. Прошу вас убедить эту мерзавку без промедления подписать заявление. Может быть, стоит привлечь стряпчего?

— Извините, милорд, но мне кажется, есть смысл обдумать вариант с женитьбой. И суд, и общество, несомненно, отнесутся к вам в этом случае более благосклонно.

— Возможно, мистер Чапел и прав, — раздался за спинами мужчин тихий голос, и Джессика Нортрап, вдовствующая графиня Шербрук, со спокойной грацией поднялась с обитого парчой кресла, которое Гарет специально велел принести в камеру для ее посещений.

Прошелестев по неровным плитам каменного пола платьем из черной тафты, женщина пересекла комнату, чтобы положить свою тонкую руку на плечо Гарета.

— Ты должен подумать о будущем, Уилл, — озабоченно сказала она и, покачав головой, добавила: — Извини, никак не могу привыкнуть к твоему новому имени. Впрочем, не важно, как тебя зовут. Как только установят твою невиновность, ты займешь в обществе место, которое принадлежит тебе по праву, и будешь носить имя графа Шербрука.

Леди Шербрук помолчала, с нежной улыбкой глядя на сына.

— Поверь, все пройдет для тебя гораздо легче, если рядом будет жена. Светское общество склонно к сентиментальности и, независимо от обстоятельств, сочувственно отнесется к новобрачным.

— Если бы у меня и было желание связать себя по рукам и ногам, — а я его пока не испытываю, — меньше всего мне бы хотелось рассматривать в качестве невесты кандидатуру мисс Ханникат, — возразил Гарет, что, впрочем, не совсем соответствовало действительности.

Всего лишь прошлой ночью сон Гарета несколько раз прерывался видениями лежащей рядом Марселлы. Совсем как в то памятное утро, в логове, ее теплые руки нежно и умело ласкали его тугую плоть. Он дважды просыпался, обнаруживая, что испытывает болезненное возбуждение.

Разумеется, графиня ничего не знала об этом обстоятельстве, но с упреком сказала:

— Тем не менее мисс Ханникат — единственная, кого следует рассматривать в качестве невесты… или ты уже забыл, что имеешь определенные обязательства перед этой девушкой?

Забыл?! Да разве можно забыть об этом, если его свобода зависела от того случайного факта, что этой дряни довелось провести ночь, когда был убит Роберт?

— Я знаю, что в долгу перед нею, но…

— Выслушай меня, — выпрямляясь во весь рост, сказала графиня, — Выслушай меня, — чуть тише повторила она. — При иных обстоятельствах я, очевидно, выбрала бы тебе в невесты другую молодую даму. Но поверь, мисс Ханникат будет не такой уж плохой женой, несмотря на ее… прискорбное грехопадение.

«Прискорбное для кого?» — горько вопрошал в душе Гарет, оставив, однако, свое мнение при себе. А мать тем временем продолжала:

— Девушка молода, из хорошей семьи, и, по словам мистера Чапела, за ней дадут приличное приданное, хотя мы и не нуждаемся в деньгах. Осмелюсь также предположить, если ты ценишь в женщинах то же, что и твой отец, — леди Шербрук сделала паузу и улыбнулась с тонкой иронией, — что мисс Ханникат недурна собой, — потом ее улыбка поблекла. — Но самое главное — это обязательства молодого человека, в особенности, если речь идет о графе Шербруке, который не соблазняет девушку хорошего воспитания, чтобы затем покинуть ее.

Скрипнув зубами, Гарет едва сдержал готовое сорваться с губ ругательство. Верным или нет было его решение, раз он предпочел играть роль графа Шербрука, следовало идти до конца. Уж лучше предстать перед священником, чем иметь дело с палачом. Деликатно кашлянув, Чапел прервал неловкое молчание:

— Прошу прощения, милорд, если вы согласитесь на этот брак, следует иметь в виду кое-что еще: я бы посоветовал вам некоторое время воздержаться от исполнения супружеских обязанностей после женитьбы на данной особе. Как только выяснится, что ребенка не предвидится, можно будет попытаться выпутаться из этой ситуации.

— Вы имеете в виду развод?

— Возможно, если иметь деньги в достаточном количестве… и намерение ввязаться с этой девушкой в довольно хлопотное дело.

Это означало, догадался Гарет, что он не должен делить ложе с Марселлой, поджидая, пока та обзаведется любовником, чтобы потом обвинить ее в адюльтере.

Осознав в полной мере, что ему предстоит, Гарет едва не запустил кружкой в противоположную стену, более чем когда-либо пожалев о своем решении стать Уильямом Гаретом Нортрапом. Разумеется, таким образом он избежит тюрьмы, но понесет наказание за каждый совершенный им грех.

— Неужели еще может быть и ребенок? — шепотом спросила графиня. — Это действительно возможно?

— Полагаю, вполне вероятно, — ответил Гарет, хотя ему так и не удалось извлечь из памяти сколько-нибудь четкое воспоминание о случившемся между ними той ночью. Проклятье, досадовал Гарет, если бы не обвинения девчонки и неоспоримый след крови, обнаруженный им на следующее утро на простыни, можно было бы легко поверить в то, что он спал на протяжении всей той роковой ночи.

К удивлению молодого человека, его неохотное признание вызвало румянец на бледных щеках Джессики Шербрук.

— Ребенок, — тихо повторила она, и ее лицо осветилось такой же радостной улыбкой, как в первый день появления в тюрьме. — Я не смела и мечтать о том времени, когда дети снова заполнят дом в нашем имении. О, я так соскучилась по детскому смеху…

Гарет долго смотрел на излучавшее радость лицо графини. Горечь обиды боролась в нем со странным нежеланием отнимать у этой женщины еще одну возможность стать счастливой. Но больше всего Гарета раздражало неприятное понимание того, что и графиня, и Чапел правы насчет женитьбы: брак — наилучший способ проложить себе путь в высшее общество.

Теперь у Гарета оставался только этот блестящий пустой мир высшего общества, мир, который он долгое время презирал, а теперь сам же и выбрал, вполне осознавая, какую цену придется заплатить за это. Для Вольфа, со всеми его богатствами, высший свет был закрыт навсегда, он никогда не стал бы частью этого мира, как не мог бы стать графом Шербруком. Вольф — порождение низов общества, где и раскинулись его владения.

Неожиданно Гарета охватило чувство потери и пронизал холод, более жестокий, чем тот, который много лет тому назад нагоняли на улицы Лондона зимние ветры. Он вдруг осознал, что уже не сможет вернуться к прежней жизни… как и не сможет пойти вперед в одиночку.

Гарет словно издалека услышал свой собственный голос.

— В таком случае договорились, мистер Чапел. Можете сообщить сэру Бертраму, что я официально прошу руки его дочери.

Глава 7

В последующие дни события развивались с пугающей быстротой. Наутро, после первой беседы с Кэлвином Чапелом, этот рыжеволосый человек с острыми чертами лица вновь нанес визит семейству Ханникатов. Являясь стряпчим графа Шербрука, он заверил подпись Марселлы на заявлении, удостоверявшем сведения о местонахождении Гарета в ночь убийства сэра Роберта.

— Обыкновенная формальность, мисс, — сообщил Чапел, забирая бумагу с ее подписью. — Этот документ поможет мигом освободить графа. Кроме того, так называемый свидетель, который норовит выставить его светлость убийцей, до сих пор еще не объявился.

С этими словами Чапел достал брачный контракт и отправился на поиски отца Марселлы.

Через несколько дней сыщик вернулся с известием о полном оправдании Гарета и освобождении из тюрьмы, а также сообщил, что будущий муж Марселлы официально объявлен новым графом Шербруком.

«Граф Вольф» — «Волк» — сразу же окрестили его скандальные газетенки. Эта кличка напоминала о первом графе Шербруке, для которого и был когда-то создан герб семьи Нортрапов с изображенным на нем волком. Марселла знала: новость о том, что Гарет становится новым графом Шербруком, заставила приподняться не одну изящно изогнутую бровь в высшем обществе.

Внезапный отказ Невилла Нортрапа от титула, который тот носил более двадцати лет, вызвал немало слухов и разговоров. Многие поверили его заверениям, что он действительно считает Гарета законным сыном и наследником покойного Ричарда Нортрапа. Однако кое-кто полагал, что Невилл не примирится так просто с подобным поворотом судьбы. Впрочем, успокоил девушку Чапел, Марселле ни к чему беспокоиться о таких вещах. Новому графу Шербруку остается всего лишь нанести визит сэру Бертраму и официально попросить руки его дочери.

И Гарет действительно появился сегодня после обеда. С того момента прошло уже несколько часов, близилась полночь, и Марселле давно полагалось бы спать, а она еще лежала в постели, глядя в темноту и вспоминая события прошедшего дня.

Собственно говоря, неприятности начались в половине девятого утра, когда в дверь особняка постучался первый из многочисленных представителей городских газет, освещавших светскую хронику и скандальные события. Сэр Бертрам в негодовании выгнал его вон, но писаки расположились лагерем у парадного входа, надеясь взглянуть на «таинственную женщину», которая спасла от виселицы знаменитого Вольфа.

— О Боже, — простонала Аделаида, глядя в окно гостиной с зажатым в руке флаконом нюхательной соли. — Не мог бы этот человек его светлости… мистер Чапел, кажется, что-нибудь сделать?

Марселла взялась за это дело и отправила с поручением преисполненную воодушевления Софи, драматические наклонности которой как нельзя лучше подходили для подобной роли. Надев одно из поношенных черных платьев кухарки, тоненькая молоденькая служанка незаметно выскользнула из окна в задней половине дома и отправилась за помощью к Чапелу.