Алекса Смарт - Тайные страсти

— И ты тоже хочешь этого, — выдохнул Гарет, сжимая плечи жены. — Ты хочешь, чтобы я оказался в тебе и заполнил тебя до конца. Так скажи мне, милая… скажи, что хочешь меня…

— Я… я хочу тебя, — чувствуя теплую истому между бедрами, еле слышно прошептала Марселла.

От страсти зеленые глаза Гарета потемнели и теперь казались почти черными. Даже при таком слабом освещении она видела, каким чувственным огнем и жаром жадного желания горит его взор.

Со вздохом, подобным крику, Марселла раскинула ноги, готовая погрузиться в это испепеляющее море страсти. Гарет ответил ей стоном, прозвучавшим необычайно громко для обострившегося слуха Марселлы, и одним резким движением вошел в ее тело.

Марселлу тут же резанул острый клинок боли. Она едва успела подавить возглас удивления, как вдруг услышала приглушенное ругательство Гарета. В следующее мгновение все исчезло, осталась лишь всепоглощающая страсть.

Непроизвольным движением Марселла обхватила ногами талию Гарета, стараясь поглубже втянуть в себя незнакомую доселе твердую плоть. А Гарет погружался в нее вновь и вновь, создавая своими движениями возбуждающую смесь боли и наслаждения. Марселла прижалась лицом к плечу мужа и вцепилась в его руки, ощущая жар мужского тела и пот, просачивавшийся сквозь полотняную рубашку Гарета и ее шелковый пеньюар. Это было одновременно и страшно, и радостно. Гарет сжимал Марселлу в своих решительных объятиях, обжигая дыханием шею жены, и яростными толчками раз за разом входил в нее. Неожиданно для самой Марселлы это безумное страстное слияние их плоти показалось ей естественным и прекрасным.

Так вот какую цену собиралась она заплатить по своему неведению в ту первую ночь, поразилась Марселла, подхватив один из обрывков мыслей, смутно блуждавших в ее затуманенном сознании.

Но прежде чем она смогла решить, удачную или же невыгодную сделку заключила она тогда, жар и томление, сгустившиеся в ее лоне, взорвались ярким пламенем, поглотившим Марселлу в водовороте наслаждения.

Под приглушенный крик жены Гарет последний раз вонзился в ее тело и сам издал хриплый блаженный стон. После этого в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием и стуком сердец.

Прошло бесконечно много времени, прежде чем Марселла оторвала голову от плеча мужа и сняла ноги с его талии. Гарет тоже высвободился из ее объятий. Марселла молча наблюдала за тем, как он, поднявшись с кровати, приводит в порядок свою одежду. Неожиданная пустота в только что заполненном ложе ощущалась теперь в ее душе.

«Проклятье, кажется он заметил разницу», — обреченно подумала Марселла, с опозданием вспомнив приглушенное ругательство, вырвавшееся у мужа, когда он проник в ее лоно. Очевидно, Гарет почувствовал преграду, хотя Марселла и постаралась подавить крик неожиданной боли.

Одевшись, Гарет снова окинул Марселлу внимательным взглядом. Она смутилась, представив, сколь непристойное зрелище являет собой: полураздетая, в сбитой в комок рубашке, обнажающей бедра… Марселла принялась торопливо оправлять смятый пеньюар, хотя понимала, что уже нельзя изменить произошедшего между ними.

Когда Гарет, наконец, заговорил, его слова были полны спокойной горечи, более выразительной, чем любые вопли и бранные слова.

— Интересное дело, милочка, — произнес он, иронично подняв бровь. — Почему же ты не поведаешь мне, как тебе удалось дважды потерять девственность с одним и тем же мужчиной?

— Это случилось только однажды, — смело ответила Марселла. Она окончательно привела в порядок свой ночной наряд, и теперь каскад кружев снова закрывал ее до кончиков пальцев на маленьких ножках. — Что же касается той ночи, то мы просто не поняли друг друга. Если помните, я никогда не говорила вам, что мы…

— Ты чертовски ясно дала понять, что дело обстояло именно так, — оборвал ее Гарет и, сузив зеленые глаза, начал мерить шагами комнату. — Или ты уже забыла пятно крови на покрывале? Ничего не скажешь, весьма красноречивая отметина.

— Кровь? — повторила Марселла, пытаясь сообразить, что бы это могло означать. Память услужливо подсказала ей ход событий, и Марселла высокомерно вздернула подбородок. — Это из-за браслета, который вы мне тогда хотели подарить, — в тон Гарету холодно объяснила она. — Я порезалась о застежку и вытерла кровь тем, что попалось под руку. Надеюсь, вы не думаете, будто я подстроила все это специально?

«Конечно, именно так он и считает», — подумала Марселла, решительно не признавая себя виновной. Да, она обманула Гарета, но потом сделала все возможное, чтобы искупить свой проступок. Впрочем, разве можно было предвидеть столь неожиданный поворот событий?

— Хорошо, милорд, я согласна с вашими обвинениями в мой адрес, но вы должны согласиться с тем, что на вас лежит часть вины. Вам сразу же следовало сказать, что у вас больше нет расписок Кларри.

Гарет усмехнулся, однако в ледяном взгляде его зеленых глаз не отразилось ни тени веселья.

— Однажды я уже говорил тебе, милочка, ты слишком доверчива. Видишь ли, эти проклятые записки твоего брата были заперты у меня в сейфе… все это время… и до сих пор там находятся.

— Они… у тебя?

Побледнев, Марселла поднялась с кровати и пристально посмотрела на мужа. Она была одновременно потрясена и возмущена подобным коварством.

«Так значит, у Гарета все-таки были расписки Кларри!»

Оказывается, этот мерзавец не только обманом завлек ее в свою постель в ночь их знакомства, но и убедил, что она зря пожертвовала собственной репутацией. Однако самое большое предательство заключалось в том, что если бы Вольф не решил позабавиться с ней, Марселла в ту же ночь вернулась бы домой и, разумеется, сумела бы уговорить Кларри не бежать от семьи и друзей, независимо от ожидаемой участи.

Волна безудержного гнева медленно схлынула под напором холодного потока предательства и обмана. Всего лишь несколько мгновений тому назад Марселла отчаянно цеплялась за надежду спасти их брак, но своим бессердечным признанием Гарет разрушил хрупкий мост доверия, который она начала устанавливать между ними.

Марселла набрала в грудь побольше воздуха, собираясь обрушиться на мужа с сотней резких обвинений, но, в конце концов, смогла лишь выпалить:

— Ты действительно самый настоящий мужлан, как сказал про тебя сэр Финеас. Удивительно, как я не видела этого раньше?!

— Ты прекрасно поняла это с самого начала, милочка. Просто до сих пор признавать это было тебе не с руки.

— Возможно, вы и правы, милорд, — согласилась Марселла, приноравливаясь к его грубой манере, хотя и морщась от этих насмешливых признаний. — Но уверяю вас, теперь-то мои глаза, наконец, открылись. И мне вдруг стало ясно, что я больше не желаю видеть вас в моей комнате.

— Ах вот как?! — в голосе Гарета вновь зазвучали знакомые бархатистые нотки. — В таком случае, уверяю тебя, милочка, я тоже больше не приду сюда… разве только по приглашению.

С этими словами Гарет повернулся и собранной настороженной походкой волка, вышедшего на охоту, направился в свою спальню. Через мгновение дверь за ним захлопнулась.

— Скатертью дорога, — пробормотала Марселла, смахивая неожиданно увлажнившие ее щеки горячие слезы.

«Приглашение!»

С таким же успехом Гарет может ожидать, что его назначат регентом королевства. Пусть даже и не надеется: она не позволит ему больше войти в комнату. Этому графу Вольфу уже не удастся запугать ее.

Резко развернувшись в вихре взметнувшихся кружев, Марселла прошла к умывальнику и сбросила пеньюар и ночную рубашку. Налив в таз холодной воды из кувшина, она намочила полотенце и поморщилась, заметив между ног следы крови на белой коже. Марселла почувствовала также слабое жжение, но эта боль не шла ни в какое сравнение с муками, терзавшими ее сердце.

Смыв неоспоримые следы их совокупления — теперь Марселла просто не могла назвать произошедшее любовными объятиями, — она обтерла другим полотенцем свое разгоряченное тело и, только снова взяв в руки рубашку, почувствовала запах крови, испачкавшей подол.

Презрительно фыркнув, она торопливо скатала испорченное белье в кружевной комок, намереваясь в порыве возмущения швырнуть его в затухавший огонь камина, чтобы посмотреть, как пробудятся языки пламени и сожрут эту последнюю улику ее сегодняшнего безрассудства. Однако вспомнив, что наряд был подарен ей Джессикой, Марселла открыла шкаф и бесцеремонно запихнула ночную рубашку за кучу туфель и шляпных коробок, потом натянула на себя простую хлопчатобумажную рубашку, найденную в деревянном сундучке, и, пошатываясь, забралась в постель.

* * *

Минуты тянулись за минутами, а сон все еще не шел к Марселле. Она напряженно сжалась под одеялом, глядя в темноте на потолок. Через час должен был наступить рассвет, а Марселла так и не смогла сомкнуть глаз из-за мучительных мыслей.

«Это моя вина, что Кларри скрылся».

Суровые слова тянулись неумолимой чередой, как заунывное пение монахов, но уже начинали звучать не так убедительно, смягчая пылкий тон обличений.

Не сам ли Кларри проиграл все деньги? Когда он заявился в игорный клуб, граф Вольф не заставлял его садиться за карточный стол, как не принуждал отказываться от уплаты долгов и покидать родной дом. Так что, если разобраться, вся вина за сложившуюся ситуацию целиком лежала на самом Кларри.

Чем больше Марселла размышляла об этом, тем громче звучал голос совести, призывая ее к честности и указывая на то, что она должна непременно извиниться перед мужем.

Конечно, Гарет обманул ее… но она тоже в равной степени виновата перед ним.

Окончательно потеряв покой, Марселла поднялась с кровати и подошла к единственному в комнате окну. Тяжелые бархатные занавеси остались не задернуты, и серебристый свет луны проникал сквозь забранные свинцовыми стеклами створки.

Марселла порывисто распахнула окно. В комнату тут же ворвался легкий ветерок, напоенный ароматами безоблачной весенней ночи, и раздул янтарные угли в камине, высекая из них пучки искр. С высоты четвертого этажа Марселла рассеянно взглянула на лежавшую внизу улицу, ухватившись при этом за створку окна из опасения, как бы не закружилась голова.

Широкая улица оказалась пустынна, что было совсем неудивительно в такой час. Правда, откуда-то издалека еще доносился стук колес наемного экипажа и цокот лошадиных копыт по мостовой. В ряду особняков светилось несколько окон: очевидно, не только Марселла не могла заснуть. Взгляд на окно Гарета подсказал ей, что и муж находится в числе бодрствующих.

«Отправляйся к нему, — потребовал внутренний голос, — вспомни, что говорила Джессика о глупой гордости».

— Хорошо, — вслух согласилась Марселла и решительно кивнула. — Если граф Вольф требует приглашения, он его получит, а уж принимать или нет — дело Гарета.

Она уже почти отвернулась от окна, когда в поле ее зрения попала какая-то вытянутая тень, явно перемещавшаяся в определенном направлении. Похолодев от страха, Марселла положила руку на оконную задвижку. По ее спине пробежали мурашки. Судя по всему, кто-то крался по гребню крыши. Однако само по себе это казалось невозможным. Разумеется, воры и взломщики орудовали даже в таком добропорядочном районе. Но ни один преступник не осмелится сделать попытку проникнуть в особняк, в котором явно есть люди. Правда, час выбран правильно — предрассветный час призраков, — но Марселла не верила в привидения, особенно лазившие по чердачным окнам и трубам.

Может быть, тень ей просто почудилась, постаралась успокоить себя Марселла… и снова заметила черную фигуру, ясно отразившуюся в правой открытой створке окна.

У Марселлы перехватило дыхание: неизвестный продвигался прямо к комнате Гарета. С беспокойством вспомнив предположения мужа о том, что кто-то хочет его убить, она осторожно повернулась в сторону притаившейся тревожной тени, на темном гребне крыши отчетливо разглядела фигуру мужчины.

«Гарет?!»

У нее кружилась голова, но Марселла все равно высунулась из окна, желая убедиться, что зрение и поздний час не обманывают ее. Действительно, это был Гарет. Но что он делал на крыше? Если только не…

От страха у Марселлы вдруг сжалось сердце, потому что на ум пришло одно логичное объяснение. Боже милостивый, неужели ее резкие слова и обман заставляют его расстаться с жизнью?..

Марселла с трудом сдержала протестующий возглас, ведь неожиданный звук мог испугать Гарета, заставить потерять равновесие. «Думай! — приказала себе Марселла, забыв о своей боязни высоты. — Ты должна найти какой-то способ привлечь его внимание, а потом поговорить с ним и заставить одуматься».

В это мгновение Марселла вдруг поняла, что не может потерять Гарета… нет, только не сейчас, когда она, наконец, была готова признать всю глубину своего чувства к этому человеку.