Пока Гарет находился во власти Морфея, постоянно бодрствующая часть мозга извлекла из глубины памяти какие-то слабые впечатления, даже не нетронутые воспоминания, а обрывки его знания о прошлом, которые начали складываться в подобие картины.

Но самым важным оказался голос… Он принадлежал не женщине, не Элспет Ричвайн, а мужчине, тайно похитившему Гарета в детстве… Без сомнения, Гарет узнал говорившего, он имел все основания доверять этому человеку…

Окончательно проснувшись, Гарет выпутался из сбившихся простыней и одеял и босиком прошел к незакрытому ставнями окну, в створке которого при слабом свете лампы отразился его обнаженный торс. Нахмурившись, Гарет распахнул окно, прогоняя призрачное видение, чтобы взглянуть на простиравшиеся внизу угодья поместья.

Серебряный диск луны клонился к горизонту, проливая холодный свет на обширные лужайки, а на горизонте уже появилась розовая полоска. Если выехать через час, сказал он себе, то примерно в середине дня можно вернуться в Лондон.

Гарет задумчиво посмотрел на симметричные ряды кустов, расходившиеся от дома словно спицы колеса, и машинально сосчитал их, пытаясь собраться с мыслями. Теперь он знал, кто много лет назад организовал то похищение, кто последнее время стоял за покушениями на его жизнь. Правда, полученное им сейчас доказательство — всего лишь зыбкие воспоминания испуганного малыша, однако интуиция подсказывала Гарету, что оно верно, а уж она не раз спасала его все эти годы.

Сдержанно выругавшись, Гарет отвернулся от окна и начал одеваться. Возможно, он переоценивает опасность, но ему было трудно избавиться от гнетущего чувства тревоги, появившегося после странного сна. Здесь, в деревенском уединении, Джессика будет находиться в безопасности, но Марселла осталась одна. Если убийца Роберта по какой-то причине решит обратить на нее внимание…

При мысли об этом сердце Гарета пронзил острый клинок страха, но он постарался сосредоточиться на разработке подходящего плана. Уже через несколько минут Гарет спустился в кабинет. Ожидая, пока зевающий кучер приготовит карету для возвращения в Лондон, Гарет нашел время, чтобы написать матери короткую объяснительную записку.

Глава 20

— Ты все-таки пришел! — удовлетворенно воскликнула Марселла, как только Бидлз покинул гостиную и закрыл за собой дверь. — Признаюсь, я боялась, что ты передумаешь.

— Я решил разобраться в этой тайне, Жаворонок… раз и навсегда.

С этими словами Кларри сел на указанный Марселлой» стул и быстрым взглядом окинул комнату.

— Довольно приятное местечко, — неохотно признал он, переводя глаза на сестру. — Совершенно очевидно, что у этого человека денег куры не клюют… и все эти доходы от обмана таких несчастных парней, как я.

— Вернее сказать, глупых парней, — тут же последовал резкий ответ на замечание брата, судя по всему, склонного себя пожалеть. — А теперь давай подведем итог и вместе поразмыслим, — продолжала она. — Может быть, мы поймем, что же на самом деле произошло в ту ночь в «Золотом Волке».

В течение всего следующего часа они со всех сторон рассматривали события той роковой ночи. К неудовольствию Марселлы, Кларри по-прежнему настаивал на том, что человеком, убивший сера Роберта, был именно Гарет, в то время как она упорно возражала против этого, отстаивая невиновность мужа. Они были настолько поглощены разговором, что не заметили, как в комнату вошел кто-то еще.

— Хочу признаться, мадам, — заглушил взволнованные речи Кларри бархатисто-стальной голос Гарета, — я никак не ожидал, вернувшись домой, найти свою жену, занятую в мое отсутствие беседой с другим мужчиной.

— Гарет?! — вскрикнула Марселла, с улыбкой бросаясь к мужу.

Гарет какое-то мгновение колебался, потом устало улыбнулся и раскрыл жене свои объятия. Последовавший затем поцелуй оказался столь проникновенным, что Марселла буквально задохнулась от блаженства.

— Но почему ты вернулся так быстро? — тревожно спросила она, отодвигаясь от мужа.

Марселла сразу же обратила внимание, что на нем была та же самая одежда, в которой он уехал в поместье, только теперь ее покрывала дорожная пыль. Небритый, с темными от усталости тенями под глазами — судя по всему, Гарет мало спал этой ночью, — он походил на волка, который рыщет по лесу в поисках добычи.

— Что-нибудь случилось? Джессика больна? — допытывалась Марселла.

— Моя мать чувствует себя хорошо, — заверил Гарет жену, и она сразу же заметила, какой смысл вкладывает он в это слово. Погладив Марселлу по волосам, Гарет взглянул из-за ее плеча на поднявшегося со стула Кларри. — Прежде чем продолжать разговор, может быть, ты представишь мне своего… гостя?

— Ах да, это мой брат Кларри, — объяснила Марселла, одарив юношу любящим взглядом. — Кларри, это мой муж, граф Шербрук, — вновь повернувшись к Гарету, она продолжала: — Как видишь, Кларри в полном порядке, вернулся домой, и я уже заверила его, что вопрос о долгах будет улажен.

Гарет удивленно поднял бровь, но ничего не сказал, воздержавшись от замечаний по этому поводу. Он просто кивнул, пробормотав: «Ханникат», чем подтвердил факт знакомства. Марселла с нетерпением ожидала ответа брата, моля бога, чтобы Кларри не накинулся на Гарета с обвинениями, тем более после всех этих приятных слов.

Кларри какое-то мгновение молча смотрел на Гарета, потом все-таки взорвался:

— Ты вышла замуж не за того человека. Это не Вольф.

— Извините, но я с вами не согласен, — мягко возразил Гарет. — Определенно, я им являюсь, по крайней мере, так меня звали, пока я не получил титул Шербрука.

— А я утверждаю, что вы преступным образом обманули мою сестру.

Марселла обеспокоенно посмотрела на брата. Господи, неужели за несколько недель скитаний Кларри повредился в уме? Неожиданно ее осенило:

— Кларри, ты, наверно, хочешь сказать, что Гарет не тот человек, которого ты видел убивающим сэра Роберта?

— Признаюсь, сходство довольно велико, но…

— Черт побери, вы говорите, будто оказались свидетелем… — перебил его Гарет, сверля глазами.

Взгляд Гарета был тревожным, но полным надежды, а Кларри — растерянным, но решительным.

— Существует только одно возможное объяснение, — воскликнула Марселла, привлекая внимание спорщиков. — Мы уже установили, что убийца внешне похож на Гарета, и уверены, что он также должен принадлежать к высшему обществу, так как может, не привлекая внимания, появляться в свете. Раз Кларри, наконец-таки, исключил Гарета как главное действующее лицо, то единственным человеком, подходящим под это описание, является…

— Мой дядя Невилл, — мрачно закончил Гарет.

— Но Невилл Нортрап такой утонченный Джентльмен, — возразил Кларри, словно эта причина являлась достаточным основанием для исключения Нортрапа из круга подозреваемых. — Кроме того, я ясно слышал, как тот человек называл себя Вольфом.

Гарет пожал плечами.

— Возможно, и называл и, несомненно, этому есть какое-то логическое объяснение, если убийца хотел притвориться, будто он — это я.

— Но зачем Невиллу потребовалось убивать и почему его жертвой стал именно сэр Роберт? — поинтересовалась Марселла, потом вдруг выпалила: — А не мог Невилл замышлять покушение и на твою жизнь?

— Я тоже думал об этом, — холодно заметил Гарет. — Значит так, не тратя больше времени на догадки, можно предположить, что Невилл и есть тот человек, которого Кларри видел в «Золотом Волке». Значительную часть времени мой дядя проводит у Брукса, поэтому логичнее всего искать его именно там… если только он случайно не окажется дома.

Марселла отрицательно покачала головой.

— Невилл отбыл как раз перед приходом Кларри, наверное, час назад. В это время он обычно уезжает в свой клуб.

— В таком случае мы с твоим братом немедленно отправляемся туда, разумеется, если вы в игре, — Гарет вопросительно посмотрел на юношу.

Кларри энергично кивнул.

— Я охотно приму в ней участие, но скажите… вы собираетесь поговорить с Нортрапом прямо там, в клубе?

— Сейчас нам необходимо просто взглянуть на него. Если Невилл действительно тот самый человек, я разберусь с ним дома.

Марселла молча слушала этот обмен мнениями, не в силах подавить невольный трепет при звуках столь хорошо знакомых ей бархатисто-стальных интонаций в голосе мужа.

Марселла подозревала, что Гарет вполне и сам мог бы справиться со своим родственником. Кларри же — совсем иное дело. А если Невилл узнает, что ее брат является единственным свидетелем ужасного преступления и попытается убить его?

Словно прочитав по лицу жены эти опасения, Гарет снова подошел к ней и заглянул в глаза.

— Обещаю тебе, в моем обществе твой брат останется целым и невредимым, — успокоил он Марселлу. — Но ты должна остаться здесь до нашего возвращения, если Невилл не нарушит своего обычного распорядка, то не появится дома до самой полуночи. Тебе ничего не угрожает, так как у дяди пока нет повода думать, будто мы подозреваем его в каком-либо преступлении.

Доверительный тон мужа подбодрил Марселлу, и она через силу улыбнулась.

— Обещаю никуда не уходить до вашего возвращения… но будьте осторожны… и поторопитесь.

На последнем слове Марселла слегка всхлипнула. Гарет снисходительно усмехнулся в ответ, затем наклонился и еще раз коснулся губ жены. Эта мимолетная ласка вызвала у Марселлы сладострастное возбуждение, моментально разогнавшее страх. Она хотела вернуть Гарету поцелуй, но он уже обратился к ее брату:

— Ну что, поехали?

Кларри расправил плечи и смахнул с рукава воображаемую пылинку.

— Я готов, если вы готовы, милорд Вольф, — ответил он, ловко повернувшись на каблуках, и, направляясь к двери, оглянулся через плечо на Марселлу. — Не беспокойся, Жаворонок. Мы решим эту маленькую проблему и мигом вернемся.

Марселла молча смотрела вслед выходившим из комнаты мужчинам. Скоро в холле раздалось гулкое эхо их шагов, потом хлопнула входная дверь. Только после этого она с глухим стоном опустилась на диван, на котором минуту назад сидел Кларри.

Разумеется, Марселла радовалась, что, наконец-то, окончательно прояснился вопрос о поведении Гарета в ночь совершения преступления. Однако она буквально сходила с ума от беспокойства за мужа и брата, собиравшихся вступить в борьбу с человеком, который уже совершил одно убийство и не раз покушался на жизнь племянника. Марселла пожалела о том, что не настояла, чтобы они взяли ее с собой. Разве могла она бездействовать, оставаясь взаперти до их возвращения?

Ее взгляд упал на герб над камином. Геральдический волк смотрел на Марселлу так же яростно, как и его собратья в каждой из комнат особняка. Поежившись, она прочитала девиз под гербом: «Homo homini lupus est». «Человек человеку волк».

Никогда прежде это утверждение не казалось ей таким пугающим, как сейчас. Марселла попыталась отогнать от себя невольно возникшую у нее перед глазами яркую картину противоборства Гарета и Невилла. Яростные обвинения мужа, несомненно, натолкнутся на ледяное отрицание этого холеного джентльмена. В конце концов, дело непременно дойдет до ножей и пистолетов. Один из них испытывает отчаяние, другой — полон решимости, и оба готовы драться не на жизнь, а на смерть…

Марселла понимала, что необходимо найти какой-то способ неопровержимо доказать вину Невилла и медленно поднялась с дивана. Ей на ум вдруг пришло самое простое решение. Она обещала Гарету не выходить из дому, однако не давала клятвы не осматривать комнату дяди в поисках доказательств его вины.

* * *

Несколько минут спустя Марселла уже находилась в северном крыле здания, на верхнем этаже, куда Невилл переехал после того, как они с Гаретом поселились в этом доме. Его апартаменты состояли из спальни с гостиной и примыкавшей к гардеробной. Узкий коридор отделял их от остальных комнат.

Марселла немного помедлила на пороге, положив руку на ручку двери, и осторожно огляделась. Она знала, что Невилл на весь вечер надежно обосновался в своем клубе, а прислуга занята приготовлениями к ужину. Марселла мысленно поблагодарила Бога за то, что отпустила Софи, иначе та, с ее страстью к интригам, непременно помешала бы в этих поисках. В любое другое время Марселла только бы обрадовалась помощи горничной, но это Дело она не могла поручить никому, даже самой преданной служанке.

Затаив дыхание, Марселла проскользнула в незапертую дверь, закрыла ее за собой и окинула комнату внимательным взглядом.

Спальня Невилла мало отличалась от комнаты Гарета: те же панели и гардины мрачно-коричневых и темно-зеленых тонов, резная мебель, скорее предназначенная для солидности, чем для удобства, небольшой камин и знакомый герб, с достоинством водруженный на стену над кроватью.