Итак, Селвик оказался предателем. Ерунда какая-то! Они ведь знакомы всего пару часов. За такое короткое время в предательстве не признаются. Если бы он лгал и изворачивался, клялся в верности Англии, а потом случайно проговорился, что поддерживает французов… Все было совсем не так.

Ричард казался таким остроумным, милым, обаятельным. Спорил с ней как с равной, а не как с провинциальной дурочкой, добывающей сведения из библиотеки дяди-овцевода. Видит Бог, он сказал, что очень рад знакомству… В общем, Селвик дал понять, что Амели ему нравится, а что гораздо хуже, понравился ей самой. А под конец заявил, что перешел на сторону французов…

Внезапно сидящий напротив молодой мужчина предстал совершенно в ином свете. Дружелюбная улыбка показалась насмешливой, теплые зеленые глаза — зловещими, а темный жилет стал похожим на мех готовой к прыжку пантеры. Наверняка этот красавчик привык втираться в доверие к наивным дурочкам… Но Амели не проведешь. Боже милостивый, да ведь он скорее всего французский шпион, присланный в Англию с секретным заданием! Холодная, расчетливая логика подсказывала, что у лорда Селвика в Лондоне семья, которую он навещал… Именно так всегда рассуждала Джейн, а вот у Амели преобладали эмоции.

Ричард вопросительно изогнул левую бровь, и мисс Балькур страшно захотелось треснуть его «Записками Королевского общества египтологов».

— Наука — это очень хорошо, но после того что сделали французы, как вы могли присоединиться к армии Наполеона? — постаралась озвучить свое отвращение Амели.

— Я не присоединялся к армии Наполеона, я просто с ними путешествовал, — поправил ее Селвик.

Мисс Балькур буквально задыхалась от возмущения:

— Прежде всего Египет был местом военных действий и только потом целью археологической экспедиции. Ни за что не поверю, что вы не знали, что там творилось! Даже американские индейцы в курсе!

— Приоритеты, дорогая мисс, все дело в приоритетах. — Ричард понимал, что еще больше распаляет Амели. Девица смотрела так, будто только что нашла в его чулане десять расчлененных трупов. А с каким чувством она говорит! Будто знает что-то о горе и страдании… Окончательно разозлившись, Селвик смахнул с рукава невидимую пылинку. — Лично я поставил во главу угла академические ценности.

— Вам удобнее не знать о тысячах невинных, чья жизнь оборвалась на гильотине? Выгоднее присоединиться к врагам собственной страны?

Сколько человек он спас от гильотины с тех пор, как присоединился к Очному Цвету? Пятьдесят? Сто? После третьего десятка это уже не казалось важным. Ричард изо всех сил старался сохранять спокойствие и не поддаваться гневу, бурлящему, как горячий ветер в египетской пустыне.

— Что общего между гильотиной и моими исследованиями? — апатично спросил он.

Здорово он изобразил томного лондонского щеголя! Амели тут же проглотила наживку и зашипела как дикая кошка.

Здравый смысл подсказывал Ричарду, что на месте девушки он тоже задыхался бы от негодования. Здравый смысл подсказывал, что ведет он себя просто отвратительно. Но разве в порыве ярости мы прислушиваемся к здравому смыслу? С настойчивостью пятилетнего ребенка Селвик убеждал себя, что немного боли и страдания пойдет девице на пользу. Как именно, он не знал, но зачем беспокоиться о мелочах?

— Походом в Египет руководили те же злодеи, что хладнокровно погубили тысячи соотечественников. На гильотине еще не высохла кровь, когда вы отправились изучать пирамиды. Своим присутствием вы поставили себя в один ряд с убийцами, — чуть не плакала Амели.

— Вы совершенно правы, дорогая мисс Балькур. То, что совершили французы, достойно порицания. Совершили! В прошлом — вы немного отстали от времени. Вот уже несколько лет во Франции аристократов не убивают.

— С таким же успехом можно сказать, что если каннибал на пару месяцев перейдет на овощи, то перестает считаться каннибалом, — задыхалась от негодования девушка. — Тот, кто хоть раз вкусил человеческую плоть, должен понести наказание!

Сама того не подозревая, мисс Балькур нанесла удар ниже пояса. В кошмарах Ричарда часто преследовал Бонапарт, обгладывающий человеческую ногу, и красавица Жозефина, догрызающая руку.

— Давайте оставим каннибализм, ладно? — поморщился Селвик. — Французы едят конину, но до человечины еще не дошли.

— Не желаю обсуждать французскую гастрономию.

— Вы сами подняли эту тему.

— Ничего подобного! Ради Бога, это же метафора, образное выражение.

— Итак, отправившись в Египет, я присоединился к метафорическим каннибалам?

— Именно.

— А вы находитесь на пакетботе, направляющемся в Кале.

Амели закатила глаза:

— Если не терпится сменить тему, можно найти более изящный способ.

— Я и не думал менять тему, просто хотел напомнить вам, о гроза метафорических каннибалов, что вы находитесь на судне, направляющемся во Францию.

Мисс Балькур беспокойно заерзала на стуле, догадавшись, куда клонит Селвик.

— Так что вы там говорили о попустительстве злу? О том, что своим присутствием я поставил себя в один ряд с убийцами? А ваше платье? — продолжал Ричард, и руки Амели автоматически коснулись лифа. — Разве это не свежая французская модель? Если общение с революционерами — смертный грех, то как насчет копирования их моды? Кто бы говорил о попустительстве!

Амели поднялась так резко, что опрокинула стул.

— Это не одно и то же! Вот уже пять лет, как…

— Но каннибал так и остается каннибалом, верно, мисс Балькур?

— …Англия и Франция заключили мир… а мое платье…

Амели не знала что сказать, она просто чувствовала, что права, а этот напыщенный хлыщ нет. Черт бы побрал его красноречие и коварство! Пожалуй, она слишком увлеклась беседой. Следовало встать и уйти, как только он признался, что сопровождал французов, а не спорить и убеждать, как последняя дура.

— Ну, так как? — надменно спросил Ричард, расправляя кружевные манжеты.

Амели чуть не плакала. Разве мужчина вправе пользоваться чужой слабостью?

— Как вы смеете судить человека, которого совсем не знаете?!

Мисс Балькур отпрянула от Селвика, будто у него внезапно нашли сифилис, и вернулась к иллюминатору.

Наконец-то Ричарда оставили в покое. Разве не этого он добивался? Селвик пересел на диванчик в дальнем конце каюты и стал читать свежие депеши из министерства обороны. Разложив страницы на коленях, он попытался сосредоточиться, но вместо слов видел лишь разгневанные синие глаза.

Глава 5

«Какое право она имеет — бам! — меня судить? Эта девчонка даже не знает, о чем говорит! — Бам! Ричард ударил по жесткой диванной подушке, пытаясь придать ей более удобную форму. — И почему это так меня волнует? Да мне все равно, что она думает».

Селвик снова ударил по подушке. Он прекрасно понимал, что, сколько ни колоти диванный валик, все равно ничего не добьешься, но уж очень хотелось дать выход эмоциям! Жаль, что нельзя треснуть саму девицу…

После перебранки с Амели Ричард отсиживался на своей стороне каюты, будто по щербатому деревянному полу проходила демаркационная линия. Когда на место серого сумрака пришла темнота, мисс Гвен настояла на том, чтобы в центре каюты соорудить настоящий барьер.

— Я не намерена спать в присутствии лица противоположного пола, — заявила она и пошла выбивать у капитана запасной парус.

Однако с этим ничего не вышло, и не желавшая отступать компаньонка соорудила вполне сносную перегородку из плаща Ричарда и накидок Амели, Джейн и своей собственной.

К сожалению, даже это происшествие не помогло стереть из воображения Селвика разгневанное лицо Амели.

Молодой лорд снова начал тузить подушку. Итак, девица упрекает его в том, что он якшается с французами. Ну, ему не привыкать. Старый Фэлконстоун был не единственным, кто считал его предателем. За последние несколько лет Ричард сталкивался с неодобрением в самых различных проявлениях: от ехидного шипения за спиной до громких оскорблений, брошенных в лицо. По сравнению с тем, что он выслушал от вдовствующей герцогини Давейл на балу у Олсуорси, в словах Амели не было ничего страшного.

Но ведь после встречи с герцогиней он не ворочался целую ночь без сна, терзая подушку.

«Ты настоящий идиот!» — думал он. Нужно радоваться, что так легко избавился от назойливой компании жеманной девицы. Обычно, чтобы отделаться от навязчивых дебютанток, приходилось выкладывать все свое мастерство. Однако следует отдать ей должное, Амели не была ни назойливой, ни жеманной. Она его запугивала, проклинала, даже плакала, все, что угодно, но только не жеманничала.

Надо же, даже Геродота читала в оригинале! Интересно, а пьесы Софокла ей нравятся? Ричард решительно подавил зарождающийся интерес. Сколько бы классиков ни прочитала Амели де Балькур, она и ей подобные являются настоящей помехой для бесстрашного шпиона. Свой урок Ричард выучил еще пять лет назад.

Нет, он не будет об этом вспоминать, слишком больно…

Так или иначе, меньше всего в Париже ему нужна дебютантка, которая будет путаться под ногами, пока Селвик выведывает планы Бонапарта. Сколько лет он ждал этого задания! О том, что Наполеон рано или поздно попытается захватить Англию, знали все, тем более что непокоренных стран оставалось все меньше. Италия, Нидерланды, Австрия, Испания одна за другой склонялись перед узурпатором. Англию спасало только наличие Ла-Манша, но разве стоит на это уповать? Для такого тактика, как Наполеон, Ла-Манш всего лишь огромный ров!

Вот только жаль, что они не поладили с Амели Балькур…

Неужели это чувство вины не дает спать? Следует признать, вел он себя отвратительно… А еще хуже оттого, что эта девица во всем права. Слишком наивна, самодовольна, но совершенно права. Видит Бог, на ее месте он сделал бы и сказал то же самое! Естественно, гораздо более логично и менее эмоционально!

Черт побери, на что он тратит время? Англию по-прежнему нужно спасать, а если он не выспится, то спасать придется его самого. Ричард натянул покрывало на самые уши и приготовился ко сну.

К сожалению, покрывало было таким же тонким, как и подушки. Зато сквозь невесомую ткань был слышен шорох легких шагов. Это могла быть только Амели. Ни компаньонка, ни Джейн не стали бы бродить среди ночи. Откинув покрывало, сильно пахнувшее предыдущим пассажиром (очевидно, не большим любителем мыться), Ричард услышал глухой звук, а потом приглушенный крик. Наверное, Амели споткнулась и ушибла палец, потому что звук шагов зазвучал по-иному — теперь девушка хромала. Губы Селвика растянулись в усмешке.

Однако когда полуночница выскользнула из каюты, осторожно притворив за собой дверь, ухмыляться расхотелось, и Ричард резко сел. Неужели малолетняя идиотка не понимает, что на палубе может поджидать пьяный матрос? Тихо выругавшись, Селвик соскочил с диванчика.

Стоп! Зачем он идет за этой Амели? Ричард так и застыл в шаге от двери. Он ведь не должен о ней беспокоиться! Разве она не дала понять, что не желает иметь с ним ничего общего? И очень кстати, потому что ему это общение нужно меньше всего. Пусть сама о себе заботится!

Ричард бросился ничком на диван и стукнулся головой о стенку. Больно! Наверное, все дело в шишке, по крайней мере Селвик предпочитал думать именно так, но пока он растирал ноющий затылок, воображение рисовало страшные картинки: Амели одна на палубе, вот она засмотрелась на яркую звезду, поскользнулась и упала в бурное море. А вот к ней приближается пьяный матрос и загоняет в угол, где никто не услышит ее криков…

Одним прыжком Ричард вскочил с дивана, раскрыл дверь и вылетел в коридор.


Амели не спалось. Иллюминаторы задраили, и в каюте стало совсем темно и душно. Зловещую тишину нарушал плеск волн, скрип половиц и громкий храп мисс Гвен. Пакетбот покачивался, будто огромная колыбель, так что Джейн и строгая компаньонка быстро заснули. За последние пятнадцать минут Амели уже дважды заглядывала на верхнюю полку и смотрела на мирно спящую кузину. Счастливая, отдыхает и ни о чем не тревожится.

Мисс Балькур раздраженно переворачивалась с боку на бок. «Я смогу заснуть, я смогу заснуть», — бормотала она, но, как назло, мисс Гвен захрапела еще громче. Амели заткнула уши и начала считать овец. Неожиданно вспомнился Шропшир… Ферма, которую она ненавидела всеми фибрами души, теперь вспоминалась как тихая гавань. Оклеенная голубыми обоями комнатка, которую она делила с Джейн, черная лестница, старая яблоня в саду, по ней было так здорово лазить… Зачем она только сорвалась с места?

План, разработанный в Шропшире, казался безупречным. Они остановятся в «Пристанище рыбака», чтобы выпить лимонада. Джейн отвлечет мисс Гвен разговором, Амели выйдет якобы в дамскую комнату, а сама станет открывать все двери подряд, делая вид, что ищет знакомых. Ей обязательно повезет, и она наткнется на двух подозрительного вида мужчин. Из пары подслушанных фраз станет ясно, что один из таинственных незнакомцев — Пурпурная Горечавка (что это будут за фразы, девушка не знала, но была уверена, что встретит знаменитого шпиона).