Сама не знаю, почему вдруг краснею. Да, похоже, он и вправду рассердился. Вот еще! Кто дал ему право портить мне весь день?!

— Извините, мне было совершенно некогда. У меня… тетушка болела. И мне нужно было с ней сидеть, понимаете?

— Понимаю, и тем не менее…

— И она умерла, — добавляю я бодро, чтобы он не слишком расстроился.

— Очень вам сочувствую. — В голосе Дерека Смита нет и намека на сочувствие. — Однако это не меняет того, что на вашем счету долг…

У него что, сердца нет? Пока он говорит что-то о счетах и балансе, я отодвигаю трубку от уха, чтобы не портить себе настроение, рассматриваю поверхность своего стола и думаю, что произойдет, если просто положить трубку — словно нечаянно.

— И если ситуация не разрешится, — сурово чеканит он, — боюсь, нам придется…

Вот ужас. Что делать? Что мне делать?

— Хорошо, — слышу свой голос, — мне скоро удастся получить деньги. — Я еще не закончила произносить эти слова, а уж покраснела от стыда. Но ведь надо что-то сказать, иначе он от меня не отвяжется.

— Мы твердо можем рассчитывать? — Конечно. Понимаете ли… моя… тетушка оставила мне наследство.

Это почти правда. Естественно, тетя Эрминтруда непременно оставила бы мне наследство. Я же у нее была любимая племянница. Кто еще купил бы ей шарф в магазине «Денни и Джордж»?

— Я получу наследство через пару недель, — уточняю я. — Тысячу фунтов.

Эх, надо было сказать — десять тысяч. Это бы его впечатлило. Но теперь уже поздно — слово не воробей.

— Так, значит, через две недели вы нам подпишете чек на тысячу фунтов в счет долга?

Ну и зануда!

— Э-э… да, — немного помедлив, отвечаю я. — Пожалуй.

— Очень рад это слышать. Я записал дату нашего с вами разговора, Ребекка Блумвуд, и в понедельник, двадцать седьмого марта, ожидаю поступления на ваш счет суммы в тысячу фунтов.

— Хорошо, — нагло заявляю я. — Это все?

— Пока да. Всего хорошего, мисс Блумвуд.

— До свиданья, — говорю я и кладу трубку. Слава богу. Кажется, отделалась.

Универмаг Бромптон

КЛИЕНТСКИЙ ОТДЕЛ

Бромптон-стрит, 1

Лондон


Ребекке Блумвуд

Берни-роуд д. 4, кв. 2

Лондон


10 марта 2000 года.


Уважаемая миз Блумвуд,

Благодарим за столь скорый возврат чека с подписью на 43 доллара.

К сожалению, хотя чек и подписан, он датирован 14 февраля 2200 года. Не сомневаюсь, это досадное недоразумение.

К сожалению, наш магазин не может принять чек с неверной датой, поэтому возвращаю Вам этот чек и прошу прислать нам чек с подписью и верной датой.

Вы также можете оплатить наличными или заполнить прилагаемую квитанцию. Прилагаем брошюру с инструкцией.

С нетерпением ждем поступления оплаты.


С уважением,

Джон Хантер,

менеджер клиентского отдела.

9

Вернувшись вечером домой, обнаруживаю целую стопку писем на свое имя. Но я не обращаю на них ни малейшего внимания, потому что наконец пришла бандероль от «Клуба изготовителей изящных рамок»! И пусть мне пришлось заплатить за набор 100 фунтов, но ведь уже через несколько часов я наделаю товара на все 300 фунтов. Распечатываю бандероль и нахожу там брошюру с фотографиями людей, которые уже сколотили целое состояние на этих рамках. Да-да, кое-кто умудряется выручить по сотне тысяч фунтов в год! Ну надо же! Чего ради я вообще училась на журналиста и пахала столько лет…

И вот, поужинав, я усаживаюсь перед телевизором — как раз начинаются «Жители Ист-Энда» — и открываю набор. Сьюзи сегодня вечером дома не будет, так что я смогу спокойно сосредоточиться на рамках.

«Сейчас Вы узнаете о самом большом секрете во всей Англии, — читаю в брошюре. — О клубе изготовителей изящных рамок! Вступайте в клуб и зарабатывайте тысячи фунтов не выходя из дома. Доступная и понятная инструкция поможет Вам начать самый прибыльный бизнес в своей жизни. Может быть, на заработанные деньги Вы решите купить машину, или яхту, или дорогой подарок любимому человеку. И главное, помните: Ваш заработок зависит только от Вас!»

Вот это да! Почему я не пробовала заняться этим раньше? Это же отличный способ заработать! Пару недель поработаю как следует, потом расплачусь со всеми долгами, поеду в отпуск, накуплю себе кучу одежды. Вот это жизнь, это я понимаю!

Открываю упаковку, и оттуда вываливается стопка полосок ткани. Одни полоски однотонные, другие в цветочек (весьма страшненький, надо сказать, цветочек). Впрочем, какая разница. Мое дело — сделать рамки и получить деньги. Ищу инструкцию — а, вот она, под кучей кусочков картона. Все просто, как я и думала, до неприличия. Нужно только наклеить подбивку на картонную рамку и сверху обтянуть тканью, а с другой стороны по месту стыка наклеить тесьму. И все! Элементарно и доходно — по два фунта за рамку. В упаковке их 150, и если я буду делать по тридцать за вечер, за неделю заработаю 300 фунтов!

Ну-с, приступим. Рамка, подбивка, клей, ткань, тесьма.


Черт! Что за… Руки бы оторвать тому, кто это кроил, — ткани не хватает, чтобы покрыть рамку с подбивкой. То есть хватает, если ее натянуть изо всех сил, только вот ткань такая тонкая, что рвется при малейшем натяжении. Я измазала клеем весь ковер, сломала две рамки, пока натягивала ткань, и единственная рамка, которую мне удалось закончить, получилась кособокой уродиной. И провозилась я с ней…

Зеваю, смотрю на часы и глазам своим не верю. Сейчас 11.30. Выходит, я уже ковыряюсь три часа. И за все это время успела сделать одну несуразную рамку (думаю, ее сразу же отправят в брак) и еще две сломала. С ненавистью гляжу на валяющиеся повсюду «запчасти». Кому вообще нравятся рамки с тканевой обивкой?

Тут домой возвращается Сьюзи.

— Привет! — говорит она, входя в комнату. — Как прошел вечер?

— Ужасно, — ворчу я в ответ, — провозилась с этими штуками…

— Ну ничего, — утешает она и добавляет с заговорщицким видом: — Это чепуха, потому что у тебя появился тайный обожатель.

— С чего ты взяла? — удивляюсь я.

— Кое-кто от тебя без ума, — сообщает Сьюзи, снимая пальто. — Я сегодня об этом узнала. Ни за что не угадаешь, кто он!

Первое, что приходит мне в голову, — Люк Брендон. Что за ерунда. Да и как бы Сьюзи об этом узнала? Глупо с моей стороны. Очень глупо. Хотя… она могла наткнуться на него в кино… Они ведь знакомы? Ну и он мог ей сказать…

— Мой кузен! — торжественно объявляет Сьюзи. — Таркин. Ты ему очень нравишься.

Вот черт!

— Да, он тайно в тебя влюблен, — радостно продолжает она. — Причем с того самого дня, как впервые тебя увидел!

— Ну, не такая уж это и тайна, — замечаю я с сарказмом, но, встретив изумленный взгляд Сьюзи, замолкаю. Боюсь ее обидеть.

— Так ты знала?

Я неопределенно пожимаю плечами и машинально начинаю теребить ткань на своей единственной рамке. А что сказать-то? Не могу же я признаться, что от одного вида ее кузена мне дурно делается.

— О, ты не представляешь, как он на тебя запал! — радостно смеется Сьюзи. — Я ему посоветовала позвонить тебе и пригласить на ужин. Ты ведь не против, правда?

— Нет, конечно, — угрюмо бубню я.

— Правда, будет здорово? — радуется Сьюзи. — Если вы вдруг поженитесь. А я буду подружкой невесты!

— Да, — отвечаю я и заставляю себя улыбнуться. — Чудесно.

И тут же решаю, что из вежливости соглашусь пойти с ним на свидание, но в последний момент отменю встречу. А потом, надеюсь, Таркин укатит обратно в свою Шотландию, и мы замнем эту тему.

Но, если честно, я могла бы прекрасно обойтись и без этих сложностей. Теперь у меня уже две причины бояться телефонных звонков.


Однако, к моему великому облегчению, к субботе Таркин так и не объявился. Впрочем, и Дерек Смит тоже не звонил. Наконец-то все от меня отстали и я могу вздохнуть свободно!

Но не все так замечательно. За неделю я собиралась сделать сто пятьдесят рамок, а сделала всего три, причем ни одна из них не похожа на образец в брошюре. То ткань куцая, то пятно от клея, то прореха. Не понимаю, почему у меня не получается. Ведь другие мастерят сотни за неделю — и без малейших усилий. Вон, миссис С. из города Рюслип вообще зарабатывает столько, что каждый год ее семья отправляется в круиз. Почему у них получается, а у меня нет? Как это угнетает. Разве я дура? У меня же высшее образование…

Ну и ладно, думаю про себя. Сегодня мой первый рабочий день в магазине «Элли Смит», и уж там-то я заработаю немного деньжат.

Вот-вот начнется моя карьера в мире моды! Я долго выбирала, что надеть в свой первый день, и остановилась на черных брючках от «Джигсо», футболке из кашемира (уж на 50 процентов — точно из кашемира) и розовой кофточке с запахом на завязках от «Элли Смит».

Я очень довольна своим видом и не сомневаюсь, что Даниэлла непременно отметит мой хороший вкус, но она и бровью не ведет. Завидев меня, буднично говорит:

— Здравствуйте. Брюки и футболки на складе. Выберите свой размер и переоденьтесь в примерочной.

А, ну да… действительно, все продавцы носят одинаковую одежду, униформу, так сказать... Я неохотно переодеваюсь и оцениваю себя в зеркале. Честно скажу, я разочарована. Эти серые брюки не слишком мне идут, а футболка унылая. Я даже хотела спросить у Даниэллы, нельзя ли мне примерить что-то другое, но она была так занята, что я не решилась. Ничего, спрошу на следующей неделе… может быть.

Но даже несмотря на противную униформу, меня все равно охватывает восторг, когда я вхожу в торговый зал.

Яркий свет, полированный пол блестит, играет приятная музыка, и в воздухе витает предвкушение. Чувствую себя почти как на сцене. Смотрю на свое отражение и тихо бормочу: «Вам помочь?» и «Чем я могу вам помочь?» Решаю быть самой очаровательной продавщицей на свете, чтобы люди приходили сюда просто ради удовольствия пообщаться со мной. У меня будут отличные отзывы, потом обо мне напечатают пару слов в газете — в колонке «Любимые магазины», — а там, глядишь, предложат собственное шоу на телевидении.

Пока никто не объяснил мне, что делать, поэтому я проявляю инициативу (обычно это приветствуется) и иду к блондинке за кассой. Говорю ей:

— Можно, быстренько попробую?

— Что попробуешь? — спрашивает она, даже не посмотрев на меня.

— Наверное, мне лучше заранее узнать, как работать с кассой, пока нет наплыва посетителей?

Тогда блондинка все-таки поднимает на меня взгляд и, к моему удивлению, начинает смеяться.

— С кассой? Ты что, думаешь, тебя сразу подпустят к кассе?

— Ну, — краснею я, — мне казалось… — Дорогуша, ты же новенькая. Тебе у кассы нечего делать. Иди к Келли. Она покажет, чем ты сегодня будешь заниматься.


Складывать джемперы. Складывать чертовы джемперы. Вот что мне поручено. Бегать за посетителями, которые похватали с полки кофточки и бросили их валяться как попало, собирать эти кофточки и складывать как положено обратно на полку. К одиннадцати я практически валюсь с ног. Хуже того, работа не доставляет мне никакого удовольствия. Представляете, что такое аккуратно сложить кардиган (самым мудреным, фирменным магазинным способом), пристроить на полку, а затем смотреть, как кто-то от нечего делать прикладывает его к себе, морщит нос и небрежно бросает? Знаете, что хочется сделать? Хочется подбежать к этому человеку и заорать: «Положи на место, гадина, если покупать не собираешься!» Я даже видела, как одна девушка подошла и взяла с полки АБСОЛЮТНО такую же кофту, какая на ней была надета! Это нормально?

Поговорить с клиентами мне тоже не удается. Такое чувство, что нас, продавцов, просто не замечают. Никто не спросил у меня ничего интересного, например подходят ли эти туфли к рубашке или где можно найти симпатичную черную юбку в пределах 60 фунтов. Я обожаю отвечать на такие вопросы. Зато меня спросили: «Где тут у вас туалет?» и «Где ближайший банкомат?» И все. Какие уж тут отзывы покупателей.

Ну и скука. Единственная радость — стеллаж с уцененными товарами в конце зала. Я то и дело нахожу предлог подобраться к нему поближе и кинуть взгляд на пару джинсов с рисунком «под зебру» — цена снижена со 180 до 90 фунтов. Я эти джинсы помню. Я их даже примеряла, а сейчас, пожалуйста, скидка 50 процентов. Не могу от них оторваться. Единственная пара, и как раз моего размера!

Но мне сейчас тратить деньги нельзя. Хотя… это же исключение. Самые крутые джинсы на свете за 90 фунтов. Будь они от «Гуччи», то вообще стоили бы не меньше 500. Когда речь идет о хороших джинсах, 90 фунтов вообще не деньги. Ох, как они мне нравятся. Я их хочу.

И вот я околачиваюсь в конце зала, в сотый раз пожирая глазами эти джинсы, и тут ко мне подходит Даниэлла. Я виновато вздрагиваю, но она только говорит: