Вся Швейцария обогатилась, получив эту манну небесную, но в первую очередь те, кто знал ей цену – банкиры, менялы, золотых дел мастера и ювелиры. Крестьяне продавали за гроши серебряную посуду, кромсали на куски великолепную парчу, продавая ее локтями суконщикам. Самые прекрасные драгоценности сосредоточились в конце концов в руках Фуггеров, богатейших купцов и банкиров Аугсбурга. С течением лет эти драгоценности перешли к Максимилиану, сыну императора Фридриха III, который женился на Марии Бургундской, единственной дочери Карла Смелого, что и поспособствовало необыкновенному могуществу рода Габсбургов. Затем сокровища перешли к Генриху VIII Английскому и исчезли, когда Кромвель поднял восстание против Карла I и отрубил ему голову...


* * *

Альдо бродил по холму довольно долго, погрузившись в размышления о прошлом, но грубая проза все-таки отвлекла его от грез: он проголодался. Морозини вернулся к машине и проехал еще несколько километров, но не в сторону Лозанны, а в противоположную, в глубь Швейцарии, и остановился возле живописной харчевни, где миловидная служанка подала ему не только сытный обед, но и бутылку "Кло-де-Мюрай", вина, которое Альдо не ожидал увидеть в этой глухомани. Две чашки кофе, две сигареты на десерт, и Альдо решил ехать не в Лозанну, а в Цюрих. После событий сегодняшнего дня он посчитал, что ему просто необходимо повидаться с тестем.

"Три брата" обнаружили тенденцию к размножению. В голове у Альдо вспыхнуло множество вопросов. И ему показалось, что никто лучше тестя не ответит на них.

Из Цюриха он, как и обещал – правда в шутку, вовсе не собираясь из Грансона отправляться в роскошную резиденцию Кледермана, – позвонит Лизе. Да, тогда он не собирался навещать тестя, но теперь не мог вернуться домой с одним из "Трех братьев" в кармане, прекрасно зная, что вся троица мирно покоится в сейфе дворца Морица Кледермана.

Несмотря на скверную погоду – снег пошел, как только Альдо выехал из Грансона, – он еще три часа ехал мимо полей, лесов, озер и холмов, увенчанных феодальными замками. Сильно подморозило, но гололеда, по счастью, не было, и Альдо с улыбкой повторял про себя, что очутился в стране Пер Ноэля.

Бурное движение на улицах Цюриха в час пик, когда все спешат с работы домой, вернуло его из сказки на грешную землю. Альдо знал, что тесть подолгу засиживается у себя в банке, и, поднимаясь по широкой мраморной лестнице, снова улыбался, представляя себе, как будет удивлен Мориц Кледерман его визитом. Лестница из мрамора и бронзы привела его к личному кабинету банкира, в приемной которого сидел секретарь, человек средних лет, скорее молодой, чем старый, казавшийся неотъемлемой частью роскошной обстановки.

– Добрый день, господин Бирхауэр, – весело поздоровался гость. – Если мой дорогой тесть сейчас не занят с каким-нибудь посетителем, я хотел бы увидеть его немедленно.

Присущая Бирхауэру невозмутимость не позволила ему удивиться вторжению экспансивного гостя.

– Нет, он сейчас один. Добрый вечер, ваше сия...

– Чудесно! Это все, что я хотел знать!

Альдо уже толкнул дверь, ведущую в кабинет, и громко провозгласил:

– Добрый вечер, Мориц! Простите за неожиданное появление, но мне необходимо поговорить с вами! Случилась невероятная вещь...

Кледерман, словно во время правительственного приема, только едва приподнял брови, выразив удивление.

– Альдо? Что-то случилось? Лиза?

– Нет, она не больна! Ни Лиза, ни ваши внуки! Иначе я просто позвонил бы вам, а не мчался по всей Швейцарии.

– Вы мчались по всей Швейцарии? И откуда же вы приехали?

– Из Грансона. Я навещал там умирающего барона.

– Вот как.

Кледерман протянул руку и снял трубку с внутреннего телефона.

– Меня нет ни для кого, Бирхауэр, – спокойно произнес он и положил трубку на рычаг.

Затем перевел глаза на зятя и секунду смотрел на него. Альдо весело улыбался.

– И что же, Альдо? Мне кажется, вы весьма возбуждены. Неужели вы так спешили поделиться со мной вашей новостью?

– Вернее будет сказать, находкой или открытием.

– Даже так?

И снова оба замолчали, потом Альдо, улыбаясь, задал новый вопрос:

– Ваш кабинет снабжен звукоизоляцией?

Снова повисло молчание, глаза банкира сузились.

– Может быть, нам лучше отправиться домой и поговорить там? Вы похожи на кота, который облизывается при виде мыши, собираясь съесть ее на обед. Я терпеть не могу играть роль мыши.

– Нет, я вовсе не злой кот, но, конечно, не отказался бы от стряпни вашего суперповара.

Кледерман больше не раздумывал. Он, обычно ходивший размеренно и неспешно, быстро направился к двери и на ходу распорядился:

– Бирхауэр, вызовите мою машину.

– Не стоит, – остановил его Альдо. – Я нанял машину в Лозанне.

– И сдадите ее здесь. Агентства этой фирмы повсюду одинаковы. Мою машину, Бирхауэр, закрывайте бюро и можете отправляться домой.

– Так рано?! Но сейчас еще нет и...

– Вот именно! Отдохните немного. Я еду домой и не хочу слышать о банковских делах до завтрашнего утра!

– Как скажете, господин Кледерман. Признаюсь, что позабыть о цифрах, слушая музыку Моцарта...

Блаженная улыбка на лице секретаря вызвала ответную улыбку банкира.

– Согласен, время от времени можно себя побаловать. Я тоже люблю Моцарта.


* * *

Десять минут спустя роскошный серебристо-серый автомобиль уже скользил вдоль озера. В нем царило молчание. Морозини, улыбаясь про себя, краешком глаза наблюдал несомненные признаки нетерпения у человека, чье бесстрастие вошло чуть ли не в поговорку. Один-единственный раз банкир вышел из себя, и при этом воспоминании у Альдо до сих пор пробегал мороз по коже...

Внезапно он услышал вкрадчивый вежливый голосок, который совсем не был похож на обычный полнозвучный баритон Кледермана:

– Вы в самом деле не хотите мне ничего сказать раньше, чем мы окажемся дома? Даже в моей машине, где не слышно урчания мотора?

Немного поколебавшись, Альдо полез во внутренний карман и достал футляр с оправой. Чудо-рубин давно уже спрятался в его правом носке согласно давней привычке к предосторожности.

– Почему же? Позабавьтесь этой игрушкой, только при одном условии, не зажигайте плафон.

– Можно подумать, что вы меня не знаете. Могли бы не предупреждать. Но...

Что это такое?

Привыкшие к хрупким и тонким вещам пальцы банкира вертели и ощупывали странную вещицу, которая пока еще оставалась загадкой, сообщив о себе только одно: она была изготовлена из золота. Не ожидая разгадки от своего спутника, Кледерман внезапно наклонился к окошку в кабину шофера.

– Вы ползете, Жозеф! Быстрее, черт побери!

Автомобиль рванул артиллерийским снарядом, обдав ветром влюбленную парочку, что миловалась, переходя улицу. Молодые люди замерли в испуге, но их тут же взбодрила очередь бранных слов, собранных по всем портам мира, которую не без восхищения выслушал отчасти шокированный Альдо.

– Мои поздравления, дорогой тесть, – наконец выговорил он, доставая платок и вытирая им лоб. – Я знал, что вы полиглот... Но впечатлен виртуозностью!

– Не отвлекайте меня, Альдо. Мы приехали.

Серебристый "Роллс-Ройс" остановился внизу у лестницы, и Кледерман уже мчался наверх со скоростью ветра, нисколько не заботясь о зяте, который, умирая со смеху, не отставал ни на шаг. Один за другим мужчины влетели в вестибюль, благо мажордом вовремя отворил массивную дверь, и с той же скоростью поспешили к главной лестнице.

– Все в порядке, Грубер? – успел бросить на ходу смеющийся Альдо.

– Я... О, господин князь! Надеюсь, ваше сиятельство здоровы. И ваша супруга...

– Все здоровы, все в порядке! Скоро увидимся!

Минуту спустя за ними закрылась дверь кабинета, и Альдо заметил, что Кледерман дважды повернул в двери ключ, что открывало доступ в комнату-сейф, где он совсем недавно пережил худшие минуты в своей жизни. В этой комнате находилось с десяток ячеек, но Альдо не последовал туда за тестем, ограничившись наблюдением за ним из удобного кресла, куда немедленно плюхнулся. Он примерно знал, что содержится в каждом из металлических ящиков, и немало удивился, что тесть занялся вторым сейфом. Альдо даже немного расстроился: неужели старый волк в одно мгновенье разгадал загадку, которую он ему загадал?

Да, так оно и было, он не ошибся. Мориц вернулся в кабинет с ларцом, украшенным бронзовыми накладками с гербом Бургундии, поставил его на письменный стол и открыл. На черном бархате засияли три великолепных густо-фиолетовых рубина. Кледерман положил оправу рядом.

– Она? – уточнил он с торжеством в голосе. – Оправа "Трех братьев"? И еще жемчужин и "Великого бриллианта Бургундии"?

Альдо сложил оружие. Ничего, у него в запасе еще один сюрприз.

– Да, она, – признал он, – и я вас от души поздравляю, что вы так быстро разгадали мою головоломку. Подсказок тут не было. А теперь, что вы скажете об этом?

Взгляд тестя выразил некоторое удивление, когда Альдо засучил правую брючину, запустил пальцы в носок и извлек оттуда маленький замшевый мешочек. Он держал его в руке до тех пор, пока не привел себя в порядок, и только потом вытряхнул его содержимое по другую сторону от оправы, не отрывая глаз от лица Кледермана. Альдо хотел насладиться изумлением тестя.

Он увидел даже нечто большее. С изумленным "ох!" Мориц с видом хищной птицы буквально вцепился в камень. Он взвесил его на ладони, рассмотрел каждую грань, положил рядом с другими, снова взял и почти уткнулся в него носом.

– Невероятно, – промурлыкал он наконец. – Совершенно невероятно! Никогда в жизни я не видел столь совершенной копии!

– Это не копия, – ответил Альдо и протянул ему свою ювелирную лупу. – Этот рубин был огранен в то же самое время и той же самой рукой, что и остальные. Он точно такой же подлинный.

Коллекционер получил удар в свое самое больное место. Он сердито нахмурился.

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что мои "Три брата" подделка?

– Я бы не решился утверждать это... Я хорошо их знаю... И вместе с тем...

– Что значит "вместе с тем"?

Морозини взял лупу и рассмотрел по очереди всех трех обожаемых "детишек" его тестя.

– Полагаю, вы подтвердили их подлинность, когда они к вам вернулись после путешествия по Франции? – осведомился он.

– Разумеется, да! Хотя нет! – совершенно неожиданно заявил банкир. – Я был так счастлив, что они вернулись...

– Дайте их мне! Мы должны убедиться.

На протяжении нескольких нескончаемых минут Альдо, преобразившись в придирчивого эксперта, осматривал один за другим рубины и наконец со вздохом положил их на стол.

– Сомнений быть не может. Это ваши камни.

Про себя Альдо молил Бога, чтобы голос его не выдал. В первый раз в жизни он выносил суждение, нет, конечно, не ложное, но приправленное сомнением, и это сомнение вызывали у него теперь рубины Кледермана. Он сам себе не верил. Сколько раз он имел счастливую возможность любоваться коллекцией тестя и всегда приходил в восхищение. Даже в кабинете Ланглуа на набережной Орфевр в Париже, когда раскрыли сумки, найденные на вилле Сен-Мор. И неудивительно! Коллекция была потрясающей! Так, может быть, тогда глаза Альдо, завороженные игрой и блеском драгоценных камней, утратили присущую им остроту? Сомнения теперь близились к уверенности, но он предпочел таить ее про себя: рубины Кледермана вполне могли быть не настоящими "братьями", несмотря на разительное сходство с ними. Вполне!

Альдо забрал "свой" рубин, опустил в мешочек и вновь отправил в носок. Тесть следил за путешествием рубина с горестным удивлением.

– Неужели вы его заберете? – спросил банкир разочарованно.

– Конечно, заберу. В ячейке вашего сейфа он не принесет нам никакой пользы. Не забывайте, что кроме этого должны быть еще два точно таких же, не говоря о жемчужинах и знаменитом бриллианте. Но зато я вам подарю золотую оправу. Она слишком хрупка и вряд ли без потерь вынесет тяготы путешествия. Я, конечно, могу завернуть ее, но вряд ли мне удастся запихнуть ее во второй носок.

Кледерман признал его правоту и принял подарок с детской радостью, которая роднила его со всеми коллекционерами на земле.

– Сейчас мы это отпразднуем! – радостно объявил он. – Какое шампанское вам по душе?

– Любое! У вас в доме не бывает ничего посредственного! Но если вы позволите, я сначала позвоню Лизе.

– Вы хотите узнать ее мнение о шампанском?

– Нет. Когда я уезжал, она хотела узнать, куда я отправляюсь, а я объяснил, что не имею права говорить. Тогда она сказала: "Если ты случайно заедешь в Цюрих, позвони, и я тоже приеду".