— Тебе нужно подрасти и перестать на меня злиться.

Том не смотрел на нее.

— Я не держу на тебя зла, — сказал он. — А когда тебе будет восемнадцать?

— В январе, — ответила она.

— О, это хорошо.

«Он не слышал меня, — подумала Талли. — Он даже не слушал. Он так и не перестал пялиться на мои титьки, и они сводят его с ума».

Талли больше не пыталась заговорить с ним. Взаимное непонимание, делающее любой разговор неприятным, было слишком очевидно. Поэтому когда появилась Джулия, Том прямиком помчался к ней, а Талли сбежала вниз по лестнице.


Когда Талли исчезла, Джулия толкнула Тома в грудь.

— Ты чем-то напугал ее. Я никогда не видела, чтобы она так мчалась по ступенькам.

— По-моему, она всегда перешагивает через две ступеньки сразу.

Том вытер потный лоб и извинился перед Джулией за свое недавнее поведение.


Дженнифер на кухне объедалась яблочным пирогом. Там и нашла ее Талли.

— Вот ведь дрянь, — выдохнула она.

— Да ладно, успокойся, — бросила ей Дженнифер. — Это мой день рождения, и я хочу съесть пирог. И ничего мне не говори.

Талли посмотрела на Дженнифер так, словно та упала с неба. Потом подошла ближе, отломила кусок пирога и отправила его в рот.

— Привет, марсианка. Ты — прелесть. Я о Томе, — сказала Талли.

— О… — Дженнифер облегченно вздохнула. — О нем. А я думала, ты следишь за моим весом. Забудь о Томе. Он не такой, как мы. Он думает, что мы плохо влияем на Джулию.

— Он идиот, — сказала Талли. — Скорее уж он сам плохо влияет на Джулию.

Талли хотела было расспросить Дженнифер о том парне с каштановыми волосами, но тут в кухню вошла миссис Мандолини, а следом за ней ввалилась толпа народу, требующая еще льда, еще пирога и когда же придет Дженнифер.

Дженнифер ушла, оставив мирно покуривающую сигарету Талли на кухне.

— Лучше бы ты не курила, Талли, — сказала миссис Мандолини за ее спиной. — Пользы от этого не будет. Мать убьет тебя, если узнает.

«Как же вы правы! — подумала Талли, сделала еще одну глубокую затяжку и направилась в гостиную.

В гостиной она прислонилась к стене и стала смотреть, как Дженнифер угощает пивом какого-то блондина. По тому, как она вручила ему эту банку, как при этом посмотрела на него, и по тому, как через несколько минут танцевала с ним под «Диких лошадей», Талли вдруг осенило, что это и есть тот самый парень. Он был похож на того, которого она видела в раздевалке. Но в темноте разве разберешь? И одет вроде бы по-другому.

«Нет, вы только поглядите на нее», — удивлялась про себя Талли. Дженнифер наступала на собственные ноги и смотрела в пол, а не на него. Она выглядела неловкой, особенно в сравнении с естественной грацией парня.

Талли прикурила еще сигарету и вздохнула. Ей тоже хотелось танцевать.

Танцы. Им ее никто не учил. Прирожденный талант и любовь к музыке, как классической, так и к року, и вот в двенадцать лет она научилась танцевать, танцевала обнаженной перед зеркалом в своей комнате, когда все уже спали. А когда ей запрещали выходить в гостиную или в столовую, Талли часами одиноко сидела в своей комнате и, чтобы не заснуть, — танцевала. Зеркало сослужило ей хорошую службу, перед ним она научилась красиво двигаться и владеть своим телом; позже, когда подросла и оформилась, Талли стала. Танцевать на вечеринках со сверстниками, сначала вместе с другими, потом пробовала одна, где-нибудь в уголке, и вскоре — уже посреди комнаты. Она одинаково хорошо танцевала и быстрые, и медленные танцы; ребята аплодировали ей в такт музыке, а девчонки просто глазели; и очень скоро в окрестностях средней школы Робинсона стало известно, что Талли Мейкер прекрасно танцует.

Но выйти на более широкую публику Талли решилась только в четырнадцать лет. Как-то в пятницу она пошла на местный конкурс талантов, и ее танец с закрытыми глазами под бетховенского «Императора» убедил всех, что у нее есть дар. Директор школы заклеймил выступление Талли как заслуживающее морального порицания и вызвал Хедду, которая не была на представлении, устроенном дочерью. «Где могла четырнадцатилетняя девочка научиться так танцевать?» — спросил директор Хедду. Миссис Мейкер стиснула свои большие, влажные от пота руки и накричала на него. Тем не менее Талли целую неделю не посещала школу.

Большое зеркало убрали, ей запретили запираться в своей комнате, но было поздно. Талли понравилось вызывать восхищение у сверстников и ребят постарше. Чувствуя в себе настоящий талант, Талли в течение последующих трех лет сумела убедить пьянчужек из топикских ночных баров, студентов, регбистов и фермеров в том, насколько этот талант велик и как бесцельно он растрачивается… Талли не сомневалась, что, узнай Хедда о сотнях танцевальных конкурсов, выигранных Талли; о деньгах, которые она на этом заработала; о мальчиках и мужчинах, с которыми Талли танцевала, ее ожидало бы наказание куда суровее, чем за спрятанные в столе презервативы.

Вот и сегодня, едва она погасила сигарету, к ней подошли три парня из их школы и пригласили танцевать, — все сразу; она улыбнулась и согласилась. После танца она так запыхалась, что даже согласилась потанцевать с Джулией. Щека к щеке танцевала Талли с подругой, натыкаясь на другие пары и отскакивая от них. Потом она стала продираться к Дженнифер, но вокруг было слишком много парней, которые, узнав ее, не отлипали, и Талли, страстно желая перекинуться с Дженнифер хоть парой слов наедине, только и смогла, что провальсировать с новорожденной кружок под Нейла Янга «Эй, эй, май, май».

Талли на минутку перехватила Джулия.

— Талл, прости, что так вышло с Томом.

Талли отмахнулась от ее извинений.

— Но, Джул, зачем ты вообще ему обо мне рассказывала? — спросила она.

Джулия казалась смущенной.

— Талл, прости. Он ведь мой парень, и я думала, что ему можно доверять.

— О-о, — Талли тяжело дышала, — ну и что, получила? Пойми, ему доверять нельзя.

Джулия опустила голову.

— Ну прости, ладно?

— Ладно, — сказала Талли и снова ушла танцевать.


После часа исступленных танцев, потная и усталая, Талли присела на диван в гостиной, упиваясь светом, музыкой, сигаретным дымом, шумом и обществом парней.

«Так, я замечаю, в этом… ах, ведь я так и не знаю, как его зовут, что-то начинает шевелиться». Весь вечер она не упускала из виду того парня с каштановыми волосами. Сейчас он танцевал со своей девушкой, хотя «танцевать» — это слишком сильно сказано, имея в виду то, что та делала. Талли не обратила внимания, как танцует он; к сильному полу она была куда снисходительнее.

Дженнифер в углу шепталась со своим блондином-футболистом. Рассмотрев его, Талли нехотя признала, что в мерцании стробоскопических лампочек и клубах дыма он смотрится неплохо. По правде сказать, почти… хорошо. Он был высок и широкоплеч. На Талли произвело впечатление (чисто визуальное, она не смогла бы ничего объяснить словами) то, как он держит голову — очень высоко, невероятно высоко, даже когда наклоняется к Дженнифер.

«Стоунз» пели «В ожидании друга», и шатен со своей девушкой, решив пропустить медленный танец, притулились на диванчике рядом с Талли. Уголком глаза она наблюдала за ними. Какое-то время спустя он встал, — должно быть, чтобы принести выпить. Его девушка сидела не двигаясь и даже не повернула головы, чтобы взглянуть на Талли. Она плотно сдвинула тонкие, как у косули, ноги.

Парень вернулся с напитками и сел, но не между Талли и своей девушкой, а на самый край дивана. «О, очень хорошо, — подумала Талли, — теперь я могу видеть его лицо».

Через несколько секунд он перестал смотреть на свою спутницу и, спокойно взглянув на Талли, вежливо улыбнулся ей.

«Он даже лучше, чем мне показалось вначале, — размышляла Талли, потягивая пиво, — но старше, чем большинство ребят, которых я знаю». Она с одобрением отметила, что он хорошо одет, аккуратен и у него южно-европейское круглое чисто выбритое лицо. Разговаривая, он встряхивал головой и улыбался, показывая великолепные белые зубы. Когда он смеялся, его глаза загорались. Талли заметила, что его «Левисы» отутюжены (Господи, кем же надо быть, чтобы гладить «Левисы»!) и даже розовая майка только что из-под утюга. Его не назовешь особенно высоким, — подумала Талли, — но с другой стороны, — она улыбнулась про себя, — не придется слишком высоко карабкаться, чтобы добраться до него. Однако было совершенно ясно, что маленькая мышка не собирается выпускать его из поля зрения. К тому же она бросала на Талли убийственные взгляды.

Талли подумала, что будь это ее парень, она бы тоже бросала на всех убийственные взгляды. Талли безумно хотелось расспросить о нем Дженнифер, но та все еще разговаривала со своим блондином, который, кажется, совсем опьянел. «Откуда у него в руках все время берется полная банка с пивом, — думала Талли, — ведь всем как выдали по банке в семь часов, так мы с ней и ходим». Сейчас он склонился над Дженнифер, обхватив ее рукой за шею. Ее лицо, обычно бесстрастное, в этот вечер было счастливым. Талли порадовалась за нее, чувствуя легкую зависть. Она перевела взгляд на лицо парня, и сердце кольнула тревога. Потому что на лице блондина не отражалось счастье — только пиво.

Талли поискала глазами Джулию и обнаружила ее в центре небольшой группки. Она что-то горячо говорила. Наверное, о том, стоило или нет американцам помогать французам во Вьетнаме.

Шли минуты. Талли не двигалась с места. Парень встал и предложил своей девушке принести еще что-нибудь. Она кивнула. Уже собравшись идти, он осторожно повернулся к Талли и спросил, не принести ли чего-нибудь и ей.

«Приятный голос», — подумала она.

— О, да, пожалуйста, «Бад», если вы его найдете.

— Если вы этого хотите, я найду, — сказал он.

«У него приятный, глубокий мужской голос, — подумала Талли, — но вдруг он окажется таким же банальным, как все остальные?»

Мышка все так же сидела, как каменная, плотно прижав руки к коленям. Она бросила на Талли еще один взгляд, словно выпустила отравленную стрелу. Талли самодовольно улыбнулась, откинулась на спинку дивана, развела и снова скрестила голые ноги, одну руку положила на подлокотник, другую закинула на спинку дивана. В этой позе она дождалась возвращения парня, тот вручил ей пиво и сел рядом.

— Спасибо, — поблагодарила Талли и улыбнулась. Он ответил вежливой улыбкой.

— Ах! — сказала его девушка. — Спасибо, Робин.

Робин! Так вот как его зовут! Звучит не очень-то по-итальянски. Мысли Талли прервал какой-то тип, хлопнув ее по колену, приглашая танцевать. Талли наградила его таким тумаком, что он свалился и уполз восвояси. Ничто на свете не могло заставить Талли подняться с дивана. Талли не могла сейчас пойти танцевать — здесь, в этом доме, полном сигаретного дыма, музыки и людей, она нашла то, что искала, и остальное перестало ее интересовать.

— Талли! — прокричала ей в самое ухо Дженнифер, присаживаясь рядышком. — Почему ты сидишь здесь совсем одна? Ребята жалуются, что ты не танцуешь!

— Я не одна! — закричала в ответ Талли смеясь.

— Тогда почему ты сидишь здесь сама по себе?

— Я не сижу здесь сама по себе!

Дженнифер посмотрела на Робина и его мышку.

— Ну Талли! Абсолютно исключено! Он занят!

— Ох-х-х, Дженнифер! Будь хорошей хозяйкой, познакомь нас.

— Талли, он занят.

— Ну, просто познакомь, а, Джен?

И она пристально посмотрела в открытое лицо Дженнифер. Дженнифер вздохнула.

— Робин, — сказала она, вставая с дивана и подходя к нему, — по-моему, ты не знаком еще с Талли. Робин, это Талли. Гейл, ты, должно быть, знаешь Талли по школе. Вы встречаетесь на каких-нибудь занятиях?

— Нет, — сухо отозвалась Гейл, — мы никогда не встречались, но я, конечно же, слышала о Талли. Талли Мейкер, правильно?

— Да. Забавно, но я-то о тебе никогда не слышала, — сказала Талли.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Робин.

— Отец Робина — один из старых друзей моего отца, — продолжала Дженнифер. — Кстати, мой отец начинал карьеру, работая у твоего отца, верно?

— Да, было такое, — сказал Робин.

Талли протянула маленькую ладонь Робину, и он взял ее в свою — твердую и широкую. Талли не предложила руки Гейл, а та молчала, откинувшись на спинку дивана.

— Дженнифер! Потанцуй со мной, Дженнифер! — раздался позади голос, и Дженнифер улыбнулась в широкое, красное, пьяное лицо, чувствуя, что проваливается в головокружительный омут. Потянув парня за руку, она сказала счастливым голосом: