Джасинда Уайлдер - Там, где сердце

— Ну, нас тут вроде как зажало, — отвечает голос. — Далеко не отойдем.

Лок ударяет в дверь плечом, и она хрустит, но не поддается. Он снова ударяет — раз, два, три — и дверь, наконец, встает на место. Механизм щелкает, и она открывается. Около полудюжины женщин спрятались в кладовке, вокруг них швабры, метлы и прочий уборочный инвентарь. Слезы катятся по их лицам, они поддерживают друг друга.

— Есть раненые? — спрашиваю я, когда они выбираются.

Все они качают головами.

— Нет, — говорит одна из женщин. — Все целы. Напуганы, но целы.

Они оглядываются по сторонам и застывают, ошеломленные увиденным.

— Боже, поглядите на это, — говорит одна из медсестер, качая головой, и ее голос срывается. — Все просто… уничтожено.

— И так по всему городу, — говорит Лок. — Вам повезло, что здание устояло. Многие разрушены.

— Боже… воронка появилась просто из ниоткуда, — говорит все та же женщина.

Другая, в деловом костюме под медицинским халатом — судя по всему, врач или фельдшер — выпрямляется и прочищает горло.

— Нам пора выбираться и начинать оказывать помощь.

— Я для этого и пришла, — говорю я. — Я медсестра полевого госпиталя. Мне нужны медикаменты: бинты, шприцы, иглы, шины и все в этом роде. Нужно где-то обустроиться.

— Тогда будем держаться вместе, — говорит она. — Давайте соберем все, что есть. Мелани, неси все бинты, шины и перевязочные пакеты, которые найдешь. Люси, на тебе обезболивающие. Кажется, морфина у нас нет, поэтому неси, что найдешь. Элли, шовный материал. Давайте-ка выбираться отсюда, леди. Кажется, у нас море дел.

Женщины стряхивают оцепенение и берутся за работу.

— Мне кажется, этого не хватит, — говорю я. — Я работала с «Врачами без границ». Видела кучу природных катастроф. Но эта… кажется, просто ужасной.

— Согласна, — говорит она и протягивает мне руку. — Я — Грета, фельдшер.

Я пожимаю ей руку.

— Найл.

— Я Лок, — он машет рукой снаружи. — Я подгоню грузовик к двери. Мы сможем все погрузить, и потом я помогу вам найти хорошее место.

Не требуется много времени, чтобы вычистить все запасы медпункта. Не густо, явно недостаточно, но хоть что-то для начала. Надеюсь, нам помогут власти или кто-то еще. Лок грузит ящики и коробки в кузов, а потом помогает забраться туда медсестрам. Юта высовывает голову из окна — Лок открыл его, как только ураган кончился. Сейчас, когда буря утихла, быстро накатывает духота.

Мы все в сборе, и Лок ведет грузовик вдоль по улице. Главная дорога превратилась в заваленное чем попало пространство, проехать мы не смогли. Одно из зданий полностью снесено, другое же, совсем рядом с ним, осталось в целости и сохранности. Бензоколонка и аптека на месте, но гаражи, супермаркет и винный магазин повреждены. Частные владения и фермы вдалеке, кажется, пострадали больше всего. Лошади исчезли. Деревья вывернуты с корнем. Машины разбиты, покорежены, смяты. В небо поднимается дым. Запах природного газа наполняет воздух.

Я показываю пальцем в сторону церкви.

— Туда. К церкви, — я смотрю на Лока. — Мне понадобятся палатки. На худой конец, тенты. Самые обычные, просто опоры и ткань сверху. Все, что сможешь достать.

— Сколько и какие по размеру? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Возможно… три? Смотровая, операционная, палатка для тех, кому уже оказали помощь. Четвертая для припасов — вода, продукты. Давай все сделаем, как положено. Людям просто нужно место, где собраться. В таких ситуациях им просто нужно знать, что кто-то этим занимается. Некое подобие штаба.

Он кивает.

— Понял.

Лок съезжает с тротуара и останавливается посреди двора. Медсестры тут же начинают выгружать вещи из грузовика, и я присоединяюсь к ним, рассортировывая медикаменты и материалы. Лок запрыгивает обратно в грузовик, выезжает и направляется в сторону магазина запчастей. Я сосредотачиваюсь на деле. Скоро начнут прибывать люди.

К горлу подкатывает тошнота. Я не готова к этому. Не хочу это делать. Я буду постоянно искать взглядом Олли, а его здесь нет.

Мне нужно это сделать.

Олли умер.

Я должна это сделать, я знаю свою работу.

Я смогу.

Лок здесь. Лок поможет.

Я подавляю рыдание, потому что слезами тут не поможешь.

Лок все еще в магазине запчастей, когда появляется первый человек. Это пожилая женщина с ужасной ссадиной на лбу и обломком доски в плече. Грета усаживает ее на траву. Я распускаю свой конский хвост и быстро заплетаю волосы в косу. Потом хватаю пару перчаток. Натянув их, беру из коробки столько, сколько могу, и рассовываю их по карманам.

Опускаюсь перед женщиной на колени, обрабатываю рану на лбу и накладываю повязку. Потом изучаю рану на плече. Деревяшка длинная — наверное, сантиметров тридцать. Один из краев надломлен и торчит с противоположной стороны, как острие ножа. Обломок прошел прямо насквозь.

Грета старается успокоить женщину, пока я достаю из раны деревяшку. У нас нет морфина, так что процесс долгий и мучительный. Женщина кричит и выдирает траву, пока я извлекаю обломок из раны. Но это только начало. Мне еще нужно прозондировать рану на предмет обломков.

Я чувствую упавшую на лицо тень, закрывающую палящее солнце, но не отвожу взгляда от раны.

Знаю, это Лок устанавливает тент. Рядом валяются связанные веревками колья. Лок работает быстро и ловко.

Я не могу дышать от напряжения. От желания оглянуться вокруг в поисках Олли. Он должен быть там, заботиться о пациентах.

Но его нет.

Есть только я.

Я чувствую Лока позади себя. Когда заканчиваю и поднимаюсь на ноги, он протягивает мне бутылку с водой.

— Вам наверняка понадобятся столы, — говорит он. — Я разговаривал с пастором этой церкви, они принесут.

— Как там? Плохо?

Он хмурится.

— Очень плохо. Очень. Ребята обещали прийти помочь с тентами. А я поеду искать людей.

— Будь осторожен, — вырывается у меня.

Я все еще злюсь на него, но за этой злостью скрывается потребность в нем, влечение, нежность. И я не могу это отрицать.

Он вытирает пот с лица и кивает мне.

— Все будет нормально. Я привезу людей и буду здесь. Дай знать, если тебе что-то понадобится.

Вскоре подъезжает квадроцикл, таща привязанный сзади лист гофрированной жести. На нем лежит несколько человек, все они ранены. Времени для разговоров не осталось. Побледневший и потрясенный увиденным, Лок помогает водителю переместить раненых на столы, которые к этому времени как раз заканчивает устанавливать пастор. Еще две женщины несут из церкви длинный стол. Они ставят его на ножки и закрепляют. Одного из раненых сразу же помещают туда.

Медсестры тут же приходят в движение, оценивая, накладывая повязки на легкие раны.

Я вижу Лока, метнувшегося к своему грузовику — он открывает дверь, наклоняется и обнимает себя за плечи. Похоже, его тошнит.

Мужчина, над которым я склонилась, выглядит плохо. Не думаю, что он выживет. На него упала стена. Грудная клетка проломлена, живот превратился в окровавленное месиво. Он едва дышит, и дыхание затрудненное и свистящее. Выглядит ужасно. Не удивительно, что Лока затошнило при виде этого.

У него в крови рубашка. И руки.

Он смотрит на меня, и я пытаюсь изобразить подбадривающий взгляд — он справится, все будет нормально.

Лок кивает и выпрямляется. Он с видимым усилием заставляет себя прийти в чувство. Запрыгивает в грузовик и уезжает в направлении частного сектора.

Я теряю ощущение времени.

Кто-то приносит несколько коробок — вода, бинты, пластыри, лекарства, иглы, гемостатики, даже морфин. Я вижу Лока то там, то тут — он постоянно в движении. И с каждый разом выглядит все хуже. На рубашке темные, уже засохшие пятна крови. На шортах тоже. На нем рабочие желтые кожаные перчатки, на шее — бело-зеленая бандана. Наверное, он закрывает ей рот и нос при необходимости.

Люди все прибывают, их привозят на грузовике, на внедорожниках, они идут пешком. Все идут сюда. Подъезжают пожарные. Наконец, прибывает «скорая». Даже полиция.

Фельдшеры ищут меня. Почему-то я оказываюсь тут главная, и все ждут моих приказов, что делать дальше. Это слишком, слишком. Но я не могу все бросить. Не могу отказаться от этого.

Я все еще вижу Олли. Высокий мужчина, брюнет с сединой на висках… со спины он выглядит, как Олли. Но вот он поворачивается. И это не мой Олли. И мое сердце снова рвется на части.

Олли… Боже, Оливер. Как я смогу сделать это без тебя? Я не знаю. Но должна.

Хватит мыслей. Хватит чувств.

Я пытаюсь справиться с собой. Отгоняю прочь эти мысли. Застываю. Превращаюсь в машину.

Рана за раной. Пациент за пациентом.

Осмотр, помощь, транспортировка. Осмотр, помощь, транспортировка. Снова, снова и снова.

Снова.

Часы идут, и я не знаю, сколько уже сейчас времени.

Кто-то устанавливает переносные фонари, жжет цитронеллу, прогоняя москитов.

Я устала. Руки болят от зашивания, перевязывания, гипсования.

Я сбилась со счета, скольких потеряла.

Потеряла счет тем, кого спасла.

Они все прибывают.

Я слышу разговор двух пациентов о том, что торнадо сначала накрыл другой город в нескольких километрах отсюда, и только потом пришел сюда. Наверняка там разрушения еще сильнее, так что его жителей, скорее всего, тоже привезут сюда.

Не знаю, что творится вне палаток. Я вижу Лока еще несколько раз. Его лицо над банданой черное от грязи и копоти. Наши взгляды встречаются, и мы долго смотрим друг на друга.

Я чувствую, как во мне, где-то в самой глубине, закипают слезы. Но я прогоняю их. На это нет времени.

Лок замечает это. Он касается пальцем своего подбородка, поднимая голову вверх. Жест для меня: держись, выше нос.

Я пытаюсь. Черт возьми, пытаюсь.

Не знаю, почему я еще не вырубился.

Устал просто запредельно. Но теперь я начинаю понимать ценность работы, которую профессионалы, вроде Найл — те, что работают в местах стихийных бедствий и катастроф — делают каждый день.

Нет слов, чтобы это описать. И нет слов, чтобы описать, как я вымотался. Я устанавливал тенты, перевозил раненых и умирающих, наскоро латал канализацию и вырубал электричество, и делал еще миллион дел. Теперь я знаю этот город как свои пять пальцев.

Но сейчас я выдохся.

Это более чем очевидно.

Нужно осмотреть еще множество жилых и нежилых зданий, но теперь здесь целая куча профессионалов, спасателей. Пожарные со шлангами. Электрическая компания уже чинит электросети. Эвакуатор расчищает дорогу от машин. Старый фермер Эрл приехал на бульдозере, он помогает освобождать проезды от тяжелых обломков. Много добровольцев на пикапах с буксировочными тросами. Мы группами движемся от здания к зданию, от дома к дому, отыскивая везде, где только можно, мертвых и живых.

И тех, и других предостаточно. Я никогда раньше не видел столько мертвецов, и я не знаю, как справляться с этим — разве что воспринимать отрешенно. Это, конечно, проще сказать, чем сделать, но все же. Когда видишь людей, раздавленных стенами и пронзенных ветками деревьев, то все равно в какой-то момент теряешь способность абстрагироваться. И ведь было достаточно признаков надвигающегося урагана, многие успели спрятаться. Но всегда есть упрямцы, храбрецы, невезучие. Те, кто не смог или не стал прятаться.

Сейчас мы почти в конце улицы, остался последний дом. Мы проверили одну сторону, вторую, и вот теперь, свернув за угол, начинаем заново.

Мы пытаемся расчистить завал. Я стараюсь сдвинуть в сторону часть стены. Со мной рядом Билл, он тоже старается изо всех сил. Мы работаем бок о бок несколько часов. Билл — большой парень, на несколько лет меня младше. На нем выцветшая бейсболка с логотипом компании John Deere (Прим.: крупнейшая конструкторская сельскохозяйственная фирма в мире), грязные синие джинсы, футболка «Будвайзер». Лохматый светловолосый бородач. Сильный, как бык, и такой же молчаливый.

Юта с нами. Она носится кругом, вынюхивает. Иногда она начинает копать возле обломков, и всегда оказывается, что под ними кто-то есть. Умница. Никто ее не тренировал для такого дела, но все равно умница. Стена с треском падает, разваливаясь на части, и мы отбрасываем обломки в стороны. Дом залит водой — где-то прорвало водопровод, но мы пока еще не поняли, где именно. Расчищаем путь к спальне — точнее, туда, где двадцать четыре часа назад она находилась. Обрывки постеров, клочья постельного белья, разорванный матрас торчит из полуразрушенной наружной стены. Опрокинутый комод и выпавшая из него одежда. Разбитый телевизор.