Джасинда Уайлдер - Там, где сердце

— И когда ты сказал, что уехал, потому что хотел стать достойным моей любви…

— Это не единственная причина. Может быть, Оклахома положила этому начало. Но теперь мне нравится. Это как миссия. Как цель.

— А теперь… тебе кажется, что ты достоин моей любви? — в моем голосе... я даже не знаю. Отчаяние и надежда одновременно.

— Да, — он смотрит на меня, и взгляд этих сине-зеленых глаз обжигает и ласкает одновременно. — И теперь я не отпущу тебя.

— Лучше не отпускай.

— Ты ведь понимаешь, что пройдет еще несколько недель, прежде чем мы сможем остаться наедине?

Я вздыхаю.

— Это приходило мне в голову, да. Но я ждала так долго, так что смогу подождать еще. Кроме того, люди нуждаются в нашей помощи.

— А если я не могу подождать?

— Тогда мы что-нибудь придумаем. Ты же смышленый парень — уверена, ты что-нибудь придумаешь.

И потом он вырубается — иначе не сказать. Я даю ему немного поспать и прижимаюсь ухом к его груди. Чувствую, как бьется его сердце. Пока лежу у Лока на груди и слушаю его сердцебиение, я позволяю себе пару минут поскучать по Олли.

Тук-тук... тук-тук... тук-тук.

Это сердце Оливера. Бьется. Живое. Как напоминание. Мне и сейчас больно, и я знаю, что так будет всегда. Но потом Лок сжимает мою талию. Я чувствую его дыхание, его сердцебиение — сильное и ритмичное — и разрешаю этой боли остаться.

Иногда, я думаю, нужно немного боли, как напоминание о том, что в жизни есть место и хорошему.

Я так долго избегала жизни, потому что не могла справиться с болью. Но когда вы сталкиваетесь с невозможным, когда вы разрешаете себе чувствовать боль, когда даете ей пройти через вас и не позволяете страху и боли захватить вас в плен, вы понимаете, что жизнь стоит того, чтобы жить. Вы открываете в себе силу. И заново открываете красоту.

Любовь — всегда риск. Иногда вы теряете, как случилось со мной. Но я ни на что не променяю ни единой секунды рядом с Оливером, даже если это означает, что я снова его потеряю. У меня было что-то удивительное, и да, я потеряла это. Больно. Больно до сих пор. И будет больно всегда. Но боль — не единственное, что существует в мире. Есть и другое. Красота.

Я не засыпаю сразу, хотя Лок давно уже похрапывает рядом. Я обнимаю его и позволяю ему себя обнимать. Чувствую его сердцебиение, считаю удары и благодарю Бога за каждый из них.

***

В течение следующего месяца мы с Локом редко видим друг друга. Он занят восстановительными работами, а я — нескончаемым потоком раненых и больных. Мы встречаемся при каждом удобном случае: поесть, немного поговорить.

И, если честно, как бы трудно ни было, как бы мы оба ни хотели уединения, это время, проведенное просто за разговором… оно кажется правильным. Мы узнаем друг друга. Мы находим утешение в том, чтобы просто быть рядом друг с другом. Иногда ночью мы целуем друг друга, но всегда останавливаемся. Потому что оба знаем — каждому из нас достаточно всего лишь прикосновения. Это как размахивать зажженной спичкой в комнате, полной пороха. Одной искры будет достаточно, чтобы устроить взрыв.

Поэтому мы осторожны. Тихие, неторопливые, короткие поцелуи за ужином под непальскими звездами и яркой серебряной луной. Взявшись за руки, мы гуляем между горами щебня и обломков.

Романтика.

Странные отношения. Свидания среди руин разрушенного землетрясением города на самом краю Земли.

***

Моя команда ВБГ улетает на борьбу со вспышкой малярии в Южном Судане, но сначала нам дают недельный отпуск. Лок должен в конце концов вернуться Калифорнию, так что для нас будущее пока туманно.

То он куда-то уезжает, то куда-то уезжаю я. Когда мы увидим друг друга? Есть ли у нас будущее, если мы не можем быть вместе?

Я собираю вещи, размышляя об этом.

И ощущаю его присутствие — как обычно — еще до того, как вижу.

Он позади меня. Молча наблюдает. Мы ни разу не говорили о том, что дальше будет с «нами». Я не хочу поднимать эту тему, и он тоже. Легче отложить разговор на последний момент. Но я уезжаю из Басантпура через пару часов, а он вылетает завтра, поэтому у нас мало времени.

— Найл, — говорит он, его голос дрожит.

Я не оборачиваюсь, продолжаю складывать вещи.

— Да?

— У тебя ведь будет отпуск, да?

Я киваю.

— Да. Неделя.

— А... что, если мы проведем эту неделю вместе? Только ты и я. Где-нибудь на Мадагаскаре. Не слишком далеко, да и место хорошее.

— А что потом?

— Попутно мы что-нибудь придумаем. Найл, черта с два я теперь тебя отпущу. Я уходил, чтобы найти себя. А теперь нашел и тебя, и себя. И больше не уйду. А с мелочами мы с тобой справимся.

Он поднимает руки. Одну ладонь кладет мне на затылок, другой касается моей щеки. Наклоняет голову, и губами касается моих губ. Скользит, дразня поцелуем. Я вцепляюсь в его рубашку, притягивая Лока ближе. Обнимаю за плечи, сцепляю пальцы за его шеей. Подпрыгиваю и обвиваю его талию ногами.

Скольжу языком в его рот, пробуя на вкус.

И забываю обо всем.

Но нас прерывает стук в дверь. Я спрыгиваю с Лока, поправляю рубашку и волосы. Это Доминик.

— Привет... привет.

Она ухмыляется.

— Похоже, вы и месье Лахлан решили свои разногласия.

Взгляд ее блестящих глаз пронзительный.

— Могу я поговорить с Найл? — спрашивает она у Лока.

Он кивает.

— Мне все равно нужно кое-что обсудить с Федерико, — Лок подмигивает мне. — Займешь мне место в автобусе?

Он уходит, и Доминик усаживается на мою кровать, скрестив ноги и поигрывая замком «молнии» на сумке.

— Он отличный парень.

Я киваю.

— Да, так и есть.

Она смотрит на меня.

— Тебе хорошо с ним? После того, что случилось, я волнуюсь за тебя, ты ведь знаешь. До сих пор переживаю.

Я улыбаюсь.

— Мне хорошо с ним. Хорошо. Мне давно не было так хорошо, но теперь все изменилось и… по большей части, благодаря ему.

Доминик встает и проходит мимо меня.

— Ну, тогда хорошо. Просто не позволяй личной жизни вмешиваться в работу.

— Разве я когда-то?..

— Я должна была сказать это, ты же знаешь, — она постукивает пальцем по циферблату часов. — Если едешь с нами, помни, что грузовик до аэропорта отправляется через два часа.

У нас не получилось недели на Мадагаскаре. Честно говоря, за последующие три месяца у нас не было ни дня отдыха. Я так и не вернулся в офис в Лос-Анджелесе, потому что очень многое надо было сделать здесь, на месте. Команда «Тридцать первого шага» работает в тесном сотрудничестве с ВБГ — по профессиональным и по личным причинам — и все идет гладко.

Поэтому, как только Доминик обещает мне, что у Найл будет отпуск, я беру билет на первый же самолет. Первый — в буквальном смысле — коммерческий рейс из города.

Оказывается, Йоханнесбург в Южной Африке — чертовски красивый город. По рекомендации моего офис-менеджера в Кали нахожу для нас отель. Требование у меня только одно — красивый вид и кое-что особенное.

Мы поднимаемся в наш номер. Я даю портье на чай и закрываю дверь.

Найл оглядывает номер, который, надо признать, чертовски хорош.

— Черт, Лок. Это место... удивительное. Просто… супер.

Я пожимаю плечами.

— Да, это точно не мотель.

Секундный юмор, но напряженность момента его гасит.

Наконец-то мы вдвоем. Прошло два года с тех пор, как я уехал от нее из Ардмора.

Я стал совсем другим человеком.

А она... все такая же.

Настолько красивая, что я не могу дышать.

Даже не знаю, с чего начать. Мы одни. Наедине. Я мечтал об этом несколько месяцев. Долгих, одиноких месяцев. Даже лет, если быть точным. У меня за все это время никого не было, потому что, кроме нее, для меня никого не существует. Никого в целом мире. Я думал об этом, но не мог понять до конца. Просто надеялся, что как-нибудь все же найду ее, и не хотел, чтобы между нами кто-то стоял, когда этот день, наконец, настанет.

Теперь я рад этим годам воздержания.

Потому что сейчас мое желание... это дикое, голодное существо, живущее во мне своей собственной жизнью.

Я стою и смотрю на нее — это долгие напряженные секунды.

Густые вьющиеся каштановые волосы, собранные на затылке. Карие глаза с крапинками и прожилками зеленого. Они большие, яркие и смотрят на меня. Короткие шорты цвета хаки обтягивают ее совершенную задницу. Темно-зеленая майка делает глаза еще более выразительными. Она была в шлепанцах, но сбросила их. На плече висит сумка, но Найл швыряет ее на наши стоящие на полу чемоданы.

— Странно, что я нервничаю? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Я тоже.

— Мы же делали это раньше.

— Так, как сейчас — нет.

Я делаю шаг к ней. Другой. Она по-прежнему неподвижна, не отводит взгляд от меня, а я все ближе и ближе с каждым шагом. Ее дыхание углубляется, грудь вздымается. Наконец, Найл в моих руках. Я обнимаю ее за талию. Скольжу ладонью вниз к бедру. Касаюсь кожи спины. Притягиваю ближе. Прижимаю. Тело к телу.

Я хочу, чтобы все было идеально. Хотя в глубине души хочу сорвать с Найл одежду, поставить на четвереньки и вонзиться в нее. Взять ее жестко и дико.

Я прямо вижу это — Найл, голая, стоит на коленях, каштановые волосы распущены, спина выгнута, и я толкаюсь в нее.

Кажется, эти мысли отразились на моем лице, потому что Найл делает резкий вдох.

— Что бы это ни было, Лок, не думай об этом. Просто сделай.

Я осторожно стягиваю резинку с ее волос, и они каскадом падают ей на лицо.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Она расстегивает пуговицу моей рубашки.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, но я знаю этот взгляд, поэтому могу догадаться.

— А если я думаю о чем-то безумном?

Найл расстегивает еще одну пуговицу.

— То не стесняйся заткнуть мне рот, если потребуется.

Черт. Я каменею, пытаясь держать себя в руках. Позволяя ей расстегнуть остальные пуговицы и стянуть рубашку с моих плеч. Я просто дышу, стараясь не наброситься на нее, как какой-то гребаный пещерный человек.

— Я два года тосковал по тебе, Найл. Ты не представляешь, как я схожу с ума сейчас, — я тянусь к «молнии» ее шорт.

Она встречает мой взгляд.

— Так ты за это время ни разу не…

— У меня никого не было. А иногда не было времени даже, чтобы передернуть…

Она прищуривается.

— Черт, Лок.

— Ты удивлена?

Она пожимает плечами.

— Ты казался не таким…

— Я казался другим, да. Ты заставила меня задуматься о том, чтобы измениться. Так что я изменился, — я проскальзываю ладонями под ее футболку, нахожу и расстегиваю застежку бюстгальтера. — Я всегда знал, что мы встретимся снова. Наверное, это судьба или что-то в этом роде. И это что-то — ты.

— Что-то? — она едва дышит, расстегивая пуговицу на моих шортах, и смотрит на меня взглядом, сверкающим желанием.

— Ты предназначена для меня, — я стягиваю с нее футболку, лифчик и отбрасываю их в сторону. Беру в ладони ее большие, прекрасные, голые груди. — Я твой, Найл.

Ее дыхание замирает в горле, когда я наклоняюсь к ее груди

— Лок…

Я опускаю голову и накрываю ртом ее сосок.

— О, слава Богу, слава Богу, — шепчет она, выгибая спину, когда я втягиваю сосок в рот. — И я твоя, Лок.

Пока я терзаю ее языком, Найл не теряет времени даром. Она раздевает меня. Сдергивает шорты и нижнее белье. Скользит ладонью вокруг моей эрекции, вверх и вниз по всей длине, поглаживая быстро, жадно, торопливо.

Я резко отстраняюсь.

— Боже, Найл. Я уже так давно не… Я просто не выдержу, если ты продолжишь.

Она снова хватается за меня.

— Меня не волнует, как давно ты не занимался сексом. Мне нужно прикоснуться к тебе. Мне нужно почувствовать тебя. Если ты кончишь слишком быстро, я просто заставлю тебя довести меня до оргазма ртом.

— Я сделаю это в любом случае, — говорю я, задыхаясь, когда она обхватывает мой член обеими руками.

— Тогда заткнись и позволь мне прикоснуться к тебе.

Мы до сих пор стоим посреди гостиной нашего номера. Шторы распахнуты, солнце ярко светит. Кожа Найл кажется золотой. Ее волосы блестят. Я столько всего хочу. Хочу ее прикосновений. Хочу ее губы. Хочу прислонить ее к стене и трахать до бесчувствия. Хочу ловить своими поцелуями ее вздохи и стоны.