Нелли почти с испугом посмотрела на нее, хотя Лейла произнесла это святотатство в своей собственной подвальной квартире, по крайней мере в десяти милях от дома Кливдонов.

— Миссис Хилдрет называет ее «мисс Бенедикт», и леди Кливдон тоже. Я полагаю, что даже сэр Фредерик ее так зовет. Кухарка говорит, что это потому, что у нее есть диплом сиделки и потому, что она пришла к нам от Медларов, которые привезли ее из Швейцарии, куда ездили четыре года назад. — Серые глаза Нелли были полны ужаса. — Кухарка сказала, что она бегло говорит по-французски.

— Ха! — презрительно воскликнула Лейла. — Хотела бы я послушать, как она будет разговаривать с джентльменами, которые приходят к нам в театр. Они переходят с одного языка на другой в мгновение ока.

— О! — пришла в восхищение Нелли. — А как же ты с ними разговариваешь?

— Я с ними не разговариваю, — решительно ответила Лейла. — Я не хочу иметь дел с такими мужчинами и держу рот закрытым.

— О, я чуть не забыла. Пришло еще одно письмо. — Нелли порылась в сумочке, которую она в прошлом году выглядела в телеге старьевщика, и достала скомканный конверт. — Оно пришло из места с таким смешным названием. Только подумай, твой Френк столько увидит в чужих странах, — мечтательно произнесла она. — А ведь он такой же, как ты и я. Ты бы не хотела поехать с ним?

Лейла встала и подошла к каминной полке, где уже закипел старый железный чайник. Из-под его прыгающей крышки с шипением выбивался пар. Лейла обернула его ручку тряпкой и налила кипяток в глиняный кувшин. Нелли смутила ее своим вопросом. Год назад Лейла, не задумываясь, ответила бы «да», но сейчас она промолчала.

— А шустрый Десмонд тоже зовет ее мисс Бенедикт? — спросила Лейла, возвращаясь к столу. — Держу пари, он не осмелится ущипнуть ее за задницу, как меня. Я была вся в синяках от его шаловливых пальчиков.

Нелли нервно огляделась, словно в квартире мог прятаться шпион, который все потом расскажет ее хозяевам.

— Ты не должна так называть мистера Хилдрета, — прошептала она.

Лейла улыбнулась и села.

— Теперь я могу называть его, как хочу, и это еще ерунда в сравнении с прочим. Десмонд известный ловелас.

— А что это такое?

— Ловелас? Это тот, кто делает вещи, которые настоящий джентльмен делать не должен. И слишком часто. — Она положила свою ладонь на натруженную руку Нелли. — Когда Джим женится на тебе и заберет тебя из этого места?

Бледное лицо Нелли с постоянно красным носом стало еще несчастнее.

— При такой зарплате — никогда. Мистер Маркс обещал перевести его в контролеры и платить на девять пенсов больше, но когда Джим спрашивает его о сроках, он увиливает. А таскать весь день бочки очень тяжело, к тому же Джим никак не оправится от пневмонии, которую перенес зимой. Шиллинг уходит на оплату квартиры его матери. — Она горестно взглянула на Лейлу. — С тех пор как его мать овдовела, Джим вынужден это делать. А теперь еще приходится платить доктору, потому что одна бочка упала и раздавила ему палец. Он сейчас даже не может ходить. Лейла вздохнула.

— Мистер Маркс должен платить за доктора, если несчастный случай произошел на его территории.

Нелли опустила голову.

— Он сказал, что Джим был неосторожен и неправильно поставил бочку.

— Этого и следовало ожидать, — кисло ответила Лейла, — но твой Джим должен быть понастойчивее. Такие, как мистер Маркс, всегда выходят сухими из воды. — Увидев, что Нелли выжидательно смотрит на тарелку с печеньем, она пододвинула ее к ней. — Давай, бери еще.

— Ты теперь так хорошо живешь, — сказала Нелли, протягивая руку за имбирным печеньем. — У тебя печенье на тарелке, как у миссис Хилдрет. То, что они тебя выгнали, обернулось для тебя большой удачей. Я имею в виду, что ты попала в театр Линдлей и смогла снять такую квартиру. Бьюсь об заклад, это лучше, чем быть прислугой у миссис Хилдрет.

Сама Лейла воздержалась от печенья. Ей приходилось следить за фигурой.

— Да, но они не знали, что я попаду в Линдлей, когда давали мне расчет, и я полгода жила на пустом холодном чердаке на одном чае и булках, не забывай об этом. Этот подвал первое теплое место, куда я попала с тех пор, как они выкинули меня на улицу. — Ее голос стал тверже. — Я хочу обставить его, как когда-то мечтала.

Маленькая служанка взяла еще одно печенье и спросила с набитым ртом:

— Это означает, что у тебя есть настоящий кавалер?

— Нет, — резко ответила Лейла. — Ты это отлично знаешь.

Она встала и нервно прошлась по крошечной комнате, еще более темной в этот ноябрьский вечер: противоположная стена находилась всего в трех футах от ее единственного окна.

— Когда я сюда приехала, здесь было очень мало мебели, но я уже кое-что купила.

Ее пальцы легко коснулись черного лакированного подноса, медных часов, высокого комода с белесыми кружевными салфетками, расшитыми по краю бисером, вышитой подушки, абажура с кистями и китайского блюда с восковыми фруктами.

— Я хочу превратить это место в настоящий дом. Я хочу, чтобы зимой здесь было тепло, я буду есть не из разбитых тарелок, а из настоящих, с рисунками, и если на улице будет такой темный, мрачный день, то у меня будут гореть лампы.

Увлеченная своими мечтами, она кружила вокруг девушки.

— В Линдлей я зарабатываю больше, чем когда была прислугой, но мне приходится и больше тратить: на одежду, на кеб. Мистер Гилберт не позволяет нам приезжать в театр на трамвае. Мы всегда должны быть красиво одеты, если нас вдруг узнают. Я все время продвигаюсь вперед в нашей цепочке. Сейчас я седьмая. Когда я стану первой, моя зарплата повысится.

Лейла подошла к столу и облокотилась на него, чтобы ее следующая фраза прозвучала эффектнее.

— Я собираюсь купить ковер, красный турецкий ковер, который закроет весь пол.

— Не может быть! — выдохнула Нелли. — Что подумает Френк, когда вернется домой?

Реальность вторглась в хрупкую ткань мечтаний Лейлы, и образ ее будущей шикарно обставленной квартиры мгновенно пропал. Она опустилась на стул. Комната вдруг стала холодной и мрачной.

— Шоу, по-видимому, снимут со сцены раньше, чем я дойду до начала цепочки, — сказала Лейла пессимистично. — Мисс Тейт устроила мистеру Гилберту скандал из-за своего финального номера, и я не удивлюсь, если нашу «Прогулку» выкинут из программы.

Нелли машинально взяла еще одно печенье.

— Кухарка говорит, что в газете написано, что вы под этими перьями совершенно голые. Это правда?

— Конечно нет, глупышка. У нас есть цензор. Мистеру Гилберту пришлось показать ему все костюмы, прежде чем мы появились в них на сцене.

— Как бы я хотела быть такой же красивой, как ты, — вздохнула Нелли.

— Не стоит, — ответила Лейла, покачав головой. — Красота приносит девушке одни неприятности. Мужчины хотят получить только одно. Все мужчины, включая твоего Джека. Помни об этом, глупышка Нелли, и не позволяй ему водить тебя ночью в темные переулки.

От этого предупреждения у Нелли заалели щеки; она поднялась и поблагодарила Лейлу за чай и печенье.

— Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть и днем, и вообще в любое время, — сказала Лейла, провожая ее до дверей.

Нелли смущенно посмотрела на нее и сказала:

— Я думала, что теперь, когда ты поступила в Линдлей, ты больше не захочешь, чтобы я тебе надоедала. Ты стала так красиво говорить, и у тебя платья, как у миссис Кливдон. Просто не верится, что мы когда-то вместе хихикали на чердаке.

— Но я осталась такой же, — заверила ее Лейла, зная что это ложь. — Спасибо, что принесла мне письмо… и за то, что хранишь мой секрет.

Нелли в дверях резко обернулась.

— Когда-нибудь он вернется домой и обнаружит, что писал не по тому адресу. Почему бы тебе не сказать ему правду, Лили? Обманывать своего мужа — это больший грех, чем пойти с моим Джимом в темный переулок.

После ухода Нелли Лейла не сразу вскрыла письмо. Оно лежало на столе и напоминало о чем-то уже почти нереальном. Пока оно оставалось непрочитанным, Френк был не более чем миф. Через минуту она вскрыла письмо и прочитала: «Дорогая Лили…» В письме не было ничего нового. Опустившись в кресло-качалку, купленную в ломбарде, и наслаждаясь теплом, идущим от плиты, Лейла погрузилась в свои мысли.

Сэр Фредерик Кливдон взял Лили Лоув в штат домашней прислуги. Благодаря своей привлекательной внешности, высокому росту (она хорошо смотрелась в черно-сером платье прислуги) и образованности, девушка быстро получила место личной горничной единственной дочери сэра Фредерика, которая в этот момент вышла замуж за обаятельного повесу Десмонда Хилдрета. Обожаемой родителями Пенелопе Кливдон было позволено выбрать мужа по своему усмотрению, ибо она закатывала жуткие сцены, если ей в чем-нибудь отказывали. Сэр Фредерик настаивал, чтобы новобрачные жили под его крышей, и он мог быть уверен, что его любимая дочь имеет все, к чему привыкла, и чтобы можно было приглядывать за нежеланным зятем. Десмонд Хилдрет принял это наказание без радости. Он хотел собственный дом в городе, место в правлении угольной компании сэра Фредерика и неограниченную свободу прирожденного донжуана. В противном случае брак с самого начала становился очень шатким.

Несмотря на это, ребенок был зачат почти сразу. Со стороны Десмонда это был мудрый ход, потому что давал ему больше свободы, а его жене — объект утешения во время его отсутствия. Но по мере того как срок рождения ребенка приближался, будущие бабушка с дедушкой начали проявлять странное волнение. Ввиду того что Лили Лоув не обучалась уходу за ребенком, они решили, что нужно найти другую няню, и самую лучшую. Лучшая прислуга стоила дороже, и это вместе с расходами на тунеядца-зятя вынудило их сократить траты по другим статьям. После шести лет преданной службы Лили уволили. Кливдоны не знали, что их служанка два месяца назад вышла замуж.

Френк Дункан встретился на жизненном пути Лили в один из ее свободных дней. Он сразу покорил ее сердце своим крепким сложением, буйством черных кудрявых волос и озорными карими глазами. Солдат кавалерийского полка, он держался самоуверенно и рассказывал небылицы о своей храбрости. Молодая, одинокая и впечатлительная Лили сочла, что встретила самого главного человека в своей жизни. Осознав это, Френк жадно и со льстящей решимостью стал преследовать ее до тех пор, пока как-то летом, через четыре месяца после знакомства, он не взял ее за город на пикник. От солнца и сэндвичей Лейла была как во сне. В расстегнутом кителе, открывавшем мускулистую шею и волосы на груди, Френк выглядел неотразимо мужественным. Позже она поняла, что он, должно быть, поставил себе задачу в этот день покорить крепость, однако в ее падении была виновата ее собственная вспышка страсти. Вокруг нее ароматно благоухало сено, в вышине томительно-сладостно пели жаворонки, а искушение было так сильно, так огромно, что Лили потеряла голову. Лишь когда страсть была растрачена, возникло чувство стыда, и она расплакалась.

Все следующие недели Лили разрывалась между врожденным страхом и страстью; она была не в силах отказать требованиям Френка и из боязни, что он уйдет к другой девушке. Но однажды дождливым днем, в парке, он сказал ей, что их полк отправляют на четыре года в Индию. Это известие совпало с ужасным открытием Лили, что она, возможно, находится в том же положении, что и ее хозяйка. В отчаянии она во всем призналась Френку и поклялась, что убьет себя, если ее страхи подтвердятся. К ее изумлению и радости, Френк предложил пожениться в ближайший выходной.

Это было не так просто, как она думала. После гражданской церемонии Френк сказал своей молодой жене, что она не сможет поехать с ним в Индию, потому что он не получил согласия на женитьбу у старшего офицера. «Просто не было времени», — заявил он. С очаровательной улыбкой Френк убедил ее, что ей лучше оставаться до его возвращения у Кливдонов. По крайней мере у нее будет крыша над головой, приличная еда и немного собственных денег. Это означало, что он не будет высылать ей деньги из своего жалования. Ему нужно сберечь как можно больше денег за время четырехлетнего отсутствия, чтобы по возвращении домой они смогли зажить как порядочная семейная пара. А пока она должна хранить в секрете свое замужество. В высшем обществе предпочитают нанимать в прислугу либо вдов, либо незамужних женщин.

Чтобы успокоить ее страхи, Френк дал ей адрес своей матери в Шотландии и тридцать шиллингов — все свои сбережения. «Если ты беременна, — сказал Френк, — ты можешь поехать к моей матери вместе с ребенком: там будет и дом, и помощь». Изумленная Лили взяла деньги и клочок бумаги, пообещав, что останется на своем нынешнем месте до тех пор, пока ее положение не станет очевидным. Тогда она поедет в Шотландию.

Френк заставил ее поклясться, что она будет правдива с ним, и уехал, оставив ее, испуганную и смущенную, прислуживать молодой женщине, которую баловал весь дом. Беременность оказалась ложной тревогой, связанной, по-видимому, с малым сексуальным опытом Лили, и она вздохнула с облегчением. Но ни она, ни ее беззаботный муж не предвидели, что Кливдоны могут ее уволить.