— Мы актрисы, мистер Вейси-Хантер, хористки в театре Линдлей. Единственную честь, которую мы можем себе позволить, это согласиться с вашей оценкой самого себя и откланяться.

— Лейла! — воскликнула Рози, но та уже повернулась к ним спиной.

Чтобы загладить вину, офицер, очевидно, был готов на все. Обращаясь к Рози, он сказал:

— Теперь я понимаю, насколько глубоко обидел вашу подругу. У меня есть только один способ реабилитироваться. Я должен встретиться с братом в ресторане у Таллинн. Позвольте мне вернуть мое доброе имя и продемонстрировать, что я могу быть воспитанным и культурным. Я прошу вас доставить мне удовольствие и составить туда компанию.

Таллинн был элитный, страшно дорогой и очень, очень респектабельный ресторан. Предложение составить ему компанию ни в коей мере не могло быть расценено как оскорбление. Оно было более чем лестным: Вейси-Хантер считал, что они достойная компания для такого места. Лейла была моментально обезоружена, к тому же Рози дала согласие прежде, чем она успела раскрыть рот. Через мгновение Лейла обнаружила, что продела свою в длинной перчатке руку сквозь его левую руку, в то время как Рози проделала то же самое с его правой рукой, и они направились в прославленный ресторан. И только когда он, улыбнувшись, сказал ей:

— Вы найдете компанию моего брата гораздо более в вашем вкусе, — Лейла наконец осознала, какое сокрушительное поражение ей нанесено.

Провожаемые взглядами, они вышли на улицу. Их кавалер был явно доволен вниманием, которое проявляли к ним окружающие на их пути. Рози выглядела сногсшибательно в янтарного цвета пальто, отороченном мехом ондатры, и Лейла не уступала ей в своем сером бархатном, с черной тесьмой и песцовым мехом вокруг шеи и на рукавах; из этого меха была сделана и ее модная шляпка. Рози вела все разговоры по дороге в ресторан. Был яркий, ясный день. Ее собственные мысли отказывались ей повиноваться, из чего Лейла заключила, что попала под влияние более решительной личности, чем она сама.

Ресторан Галлини был обставлен в стиле Регентства: полосатые парчовые портьеры, золоченая мебель на тонких ножках и громадные люстры. Сам Галлини был итальянцем, тем не менее приветствовал гостей с галльской почтительностью, хоть и слегка высокомерно. Высокомерие тут же улетучилось, когда ему было сказано, что они пришли к брату мистера Вейси-Хантера, который заказал столик. Будучи вдвое ниже ростом, чем сопровождавший девушек офицер, Галлини все же ухитрялся выглядеть представительно, ведя гостей через зал, раскланиваясь с обедающими и произнося «извините» здесь и «scusi» там, пока не привел их к столику у окна, за которым сидел человек, одетый в светло-коричневые клетчатые брюки и визитку.

— Ваши гости прибыли, — сказал Галлини, грациозно поклонившись.

Мужчина поднял глаза, и приветствие на его лице сменилось смущением: он увидел Лейлу и Рози. Предчувствие, что этот поступок — колоссальная ошибка, снова охватило Лейлу, но их кавалер схватил брата за руку, а другой похлопал по плечу.

— Чарльз, как здорово снова увидеть тебя! Ты выглядишь великолепно. Друг мой, позволь представить тебе мисс Хейвуд и ее подругу мисс Дункан, которые любезно согласились позавтракать с нами.

Он повернулся к Рози и улыбнулся.

— Мой младший брат Чарльз. Согласитесь, что он оправдал ваши надежды.

Сомнения Лейлы усилились, когда Чарльз Вейси-Хантер пожал ей руку, поклонился и с юношеской неловкостью произнес подобающие такому случаю формальности. Лейла почувствовала, что он отлично знает, что им не место в этом изысканном ресторане, и, вероятно, догадывается об обстоятельствах, при которых они были приглашены. Вивиан сказал, что пришел сюда прямо с парада и что ему нужно привести себя в порядок. Извинившись, он оставил брата одного разбираться с ситуацией, которая тому была явно не по душе.

Прислуга взяла у девушек пальто, а сами они сели у огня. Чарльз Вейси-Хантер остался стоять, уставившись на дверь, через которую исчез его брат-кавалерист. Шести футов росту, он был все же на несколько дюймов ниже, чем Вивиан, и, по-видимому, отличался более рассудительным характером. Прямые темные волосы, темные усы и карие глаза придавали ему вид преданной собаки. В его облике не было ничего враждебного, но он был явно не в восторге от их компании. Лейла почувствовала, что с ним нехорошо поступили, и решила все прояснить с самого начала.

— Мистер Вейси-Хантер, я боюсь, что мы помешали вашей встрече с братом. Все дело в том, что сегодня утром мы смотрели парад, когда на Оскара что-то нашло, и он нас ужасно напугал. Мы совсем не пострадали, но ваш брат решил, что должен загладить свою вину таким экстравагантным способом. Мистер Вейси-Хантер — человек, которому трудно отказать, — закончила она свои объяснения.

— Он капитан, вы знаете… в сорок девятом уланском полку. Личный полк принца Гарри, — серьезно пояснил он.

— А мы хористки, — решительно сказала Лейла.

— Личный театр Лестера Гилберта, — задорно улыбнулась Рози, страшно довольная собой.

Молодому человеку, похоже, стало еще более неловко, но он постарался изобразить энтузиазм.

— О, это прекрасно! К сожалению, я редко хожу в театр. Когда я в городе, у меня мало времени. Я не знаю, как Вивиан ухитряется куда-то выходить, ведь он практически не слезает с лошади.

— Лучший наездник в полку, — вставила Рози.

— О, действительно, — согласился Чарльз, явно довольный, что репутация его брата известна даже хористкам, о шоу которых он, по правде говоря, никогда не слышал. — А вот и он, — добавил Чарльз с нескрываемым облегчением.

Лейла обернулась и была шокирована. Без головного убора Вивиан все равно был больше шести футов росту. Она была поражена странным сочетанием кремового цвета его волос с золотисто-коричневым загаром лица. Любопытно, что и тем и другим он был обязан солнцу, которое побелило ему волосы и придало смуглость его умному лицу с бледными полосками от, вероятно, постоянной улыбки; его серо-зеленые глаза и сейчас смеялись. Менее красивый, чем его брат, Вивиан, тем не менее, был чертовски привлекателен в плотно подогнанном мундире, только подчеркивавшем его мужественную грациозность. Он подходил все ближе, и Лейла почувствовала, что он прекрасно осознает, какое произвел на нее впечатление. Хоть и слишком поздно, но она попыталась скрыть свои чувства и повернулась к окну, сделав вид, что разглядывает пейзаж за ним.

— Ты не предложил дамам ничего выпить, Чарльз? Как ты невнимателен, — пожурил он его и призывно взмахнул рукой.

Мгновенно появился официант и принес напитки. Вивиан был изысканный кавалер, и его брат, казалось, был откровенно рад передать ему бразды правления ситуацией, которую он не ожидал и вряд ли приветствовал. На протяжении всего завтрака Лейле пришлось развлекать меланхоличного Чарльза. А Рози в это время до такой степени взялась за обольщение Вивиана, что Лейла начала злиться на нее. Несомненно, Вивиан взял Рози, чтобы она составила компанию его скучному братцу, а он сам мог свободно флиртовать с ее подругой.

Утонченное удовольствие от завтрака в фешенебельном ресторане Галлини быстро прошло. Приходилось вести нудную беседу, которая крутилась вокруг Корнуолла, где последние двести лет жила семья Вейси-Хантеров. Она согласилась, что закрытие оловянных рудников было трагедией, хотя на самом деле была весьма удивлена, что олово добывают из земли.

От этой темы они перешли к рассуждениям о развитии золотых приисков в Южной Африке и к правлению Сесила Родса. По крайней мере Чарльз Вейси-Хантер рассуждал об этом. Лейла не имела представления, кто такой Сесил Родс и чем он занимается. Ее также не особо интересовало, чему так веселятся Рози и красавец Вивиан.

Время шло, и необходимость поддерживать разговор уже начала раздражать Лейлу, когда Чарльз, рассказав, по-видимому, все, что собирался, о человеке по фамилии Роде, вдруг спросил:

— Вы живете в Брайтоне?

— Нет, — ответила она. — Мы приехали сюда ненадолго к мисс Хейвуд, у которой здесь большой дом.

Чарльзу вдруг пришла в голову поразительная мысль, и он, наклонившись вперед, с надеждой спросил:

— А вы не из Беркширских Дунканов? Воспоминание о том, что недавно рассказывала

Рози, подсказало ей ответ прежде, чем она успела подумать:

— О да… по внебрачной линии этого семейства. Ее собеседник стал красным как рак и в явном

смущении принялся разглядывать салфетку. За столом воцарилась тишина. Лейла повернула голову и обнаружила, что Рози с изумлением смотрит на нее. Однако ее внимание больше привлек Вивиан. От его веселости не осталось и следа. Его глаза пристально смотрели на нее с выражением легкого шока. Инстинкт подсказал ей, что она наконец пробудила в нем интерес к себе, и Лейла моментально воспользовалась этим.

— Что-нибудь не так, капитан Вейси-Хантер? — решительно спросила Лейла и повернулась к Чарльзу. — Как по вашему, сэр? Вы должны лучше знать характер вашего брата.

Все еще явно смущенный, он, запинаясь, признался, что они не виделись уже два года, потому что Вивиан служил за пределами Англии и за это время сильно изменился.

Лейла мгновенно смягчилась.

— О Господи, вы хотите сказать, что этот завтрак — ваша первая встреча после его возвращения? Как это нехорошо, что ваш брат не сказал нам об этом. Мы бы ни за что не стали вам мешать. — Она встала, вынуждая мужчин сделать то же самое. — Это был великолепный завтрак, но нам пора вас покинуть и дать возможность насладиться своей собственной компанией. Наверное, вам много есть о чем поговорить после такой долгой разлуки… о рудниках и о Сириле Родсе, — не удержалась и добавила она. Ей было искренне жаль Чарльза, которого Вивиан заставил развлекать двух актрис, встретившихся ему по дороге сюда.

— Нет, что вы, — смущенно запротестовал Чарльз. — Надеюсь, я не произвел впечатление… Я хочу сказать, что это было восхитительно, уверяю вас.

Лейла тепло ему улыбнулась.

— Вы более чем очаровательны, мистер Вейси-Хантер. — Быстрый взгляд на загорелое лицо Вивиана, все еще пристально смотревшего на нее, принес ей удовлетворение, и она сказала:

— Идем, Рози.

Прежде чем ее подруга успела запротестовать, Лейла направилась к выходу, без малейшего намека на их знаменитую походку в «Прогулке»; ее землянично-розовое платье волочилось по голубому ковру ресторана Галлини.

Братья помогли им надеть пальто и проводили до кареты, которую Вивиан приказал вызвать швейцару. Прощание было коротким. Лейла знала, что Рози разозлилась на нее из-за того, что она так внезапно оборвала встречу, но это не шло ни в какое сравнение со злостью, которую испытывала сама Лейла по поводу всей этой встречи. Карета направилась по указанному адресу к пансиону тети Агаты, и Рози, откинувшись на кушетку, уставилась на Лейлу широко раскрытыми глазами.

— Ну, так и что все это значит? Я еще никогда не видела тебя такой фантастически стервозной. Если и дальше так пойдет, ты скоро сможешь состязаться с Аделиной Тейт.

Лейла все еще кипела от негодования.

— Рози, зачем ты втянула меня в эту историю? Ты не можешь представить, как я была близка к тому, чтобы воспользоваться булавкой… против тебя.

Рози надула губы.

— Иногда я думаю, что ты создана для того, чтобы стать старой девой, Лейла Дункан. Ты так поджимаешь губы и так неодобрительно смотришь на все вокруг.

— А ты, я полагаю, все еще сохнешь по Майлсу Лемптону, — отрезала Лейла, задетая за живое напоминанием о том, что кем она уж точно никогда не будет, так это старой девой.

Некоторое время они ехали молча. Лейла вдруг обнаружила, что дрожит от странного чувства, которое не может определить.

Потом Рози сказала, комично и очень похоже передразнивая Чарльза:

— Он капитан, вы знаете. Капитан всех уланов. Лейла никогда не могла долго дуться на свою веселую подругу, и улыбка появилась на ее лице.

— Рози, дорогая, когда-нибудь ты должна мне позволить рассказать тебе все о мистере Родсе.

— Что еще за Роде?

— Кто-то, кто, по-видимому, более знаменит, чем девушки из Линдлей, потому что собачка-Чарльз слышал о нем.

Рози прыснула со смеха.

— Собачка-Чарльз! О Лейла, ну и потеха. Лейла тоже захихикала.

— Он выглядит, как грустная собачка, правда?

— Причем породистая.

— Иначе болтун Галлини не расшаркивался бы с ним так, — согласилась Лейла и снова залилась смехом.

Они хохотали всю дорогу к пансиону мисс Хейвуд, но ни в этот день, ни в последующие ни одна из них не напомнила другой о Вивиане Вейси-Хантере.

Карета отъехала, и братья вернулись в залу. Они заказали коньяк, и, как только официант отошел, Чарльз принялся извиняться.

— Если бы я мог подумать, что она сделает такое признание, клянусь, я бы никогда…

Вивиан раздраженно оборвал его.

— Ради Бога, Чарльз, когда ты снимешь свою власяницу? Я уже давно свыкся с тем, что я незаконнорожденный. Почему ты никак к этому не привыкнешь?