Мэри Бэлоу - Танцуя с Кларой

— Вы парализованы? — спросил он. Он внимательно изучал ее лицо и обратил внимание на изящную линию ее высоких скул. Возможно, Клара была бы даже красива, если бы не была такой худой и бледной.

Она покачала головой.

— Просто очень слаба. Папа не позволял мне напрягаться или долго оставаться на свежем воздухе. Он боялся возвращения болезни. Но мне кажется, что, возможно, именно климат Индии мне не подходил.

«Боже!» — подумал он и вслух спросил:

— Сейчас ничего не болит?

— Нет, — улыбнулась она. — Только если я долго сижу или лежу в одном положении. Ваша жена не больна, Фредди. Просто ее организм работает не так, как у других людей.

Вот он и получил ответ на свой вопрос. Фредерик взял ее руку в ладони и приложил к своей щеке.

— Я так рад, любовь моя, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Если бы вы страдали, я бы страдал вместе с вами. Сегодня вы прекрасно выглядите. Я еще не имел возможности сказать вам об этом, не так ли?

— И вы великолепно выглядите, Фредди, — ответила она.

Их уединение нарушило появление экономки, сообщившей, что обед готов. Следом за нею вошел крепкий лакей.

— Робин всегда относит меня в столовую, — пояснила Клара.

Фредерик поднялся на ноги.

— Спасибо, Робин. На сегодня все. Этим вечером я сам позабочусь о миссис Салливан. — Как только прислуга вышла, он обернулся к ней с улыбкой. — В конце концов, не у многих мужей появляется шанс оказаться так близко к своим женам за пределами их личных покоев.

Он поднял ее на руки, а она обняла его за шею. Она совсем ничего не весила. Боже, да она была хрупкой словно изделие из тончайшего фарфора. Неудивительно, что любивший ее мужчина постоянно боялся за ее здоровье и саму жизнь. Фредди отнес ее в столовую и мягко опустил на стул. Он заметил, что она указала на стул, стоящий рядом с тем, что стоял во главе стола. А затем она предложила ему занять это самое место, где он сидел во время свадебного завтрака, в то время как сама она сидела на противоположном конце.

— Вы всегда здесь сидели? — поинтересовался он.

— Это было место отца до его смерти, — ответила она. — Теперь оно ваше.

Пока они ели, он старался очаровать ее. Он рассказывал о Лондоне, совершенно ей незнакомом, вспоминал забавные истории из своей жизни, те, что подходили для нежных женских ушек. Оба много смеялись.

Он задавался вопросом, не влюблена ли она в него. В день, когда он сделал ей предложение, она заявила, что испытывает к нему какие-то чувства, но не более того. Казалось, это случилось сто лет назад. Он надеялся, что она его не любит. Он ни в коем случае не хотел причинить ей боль. Он хотел выказать ей всю доброту, на которую был способен. В конце концов, она уже оказала ему огромную услугу. Когда пройдет все это странное напряжение свадебного дня, он в полной мере насладится сознанием того, что скоро избавится от долгов, ощутит, как упадет с плеч тяжелый груз. И этим чувством он был обязан именно ей.

Он собирался быть добрым по отношению к ней, поскольку хотел этого и являлся теперь ее должником. Потому что это, возможно, немного успокоило бы его совесть. А совесть его в последнее время изрядно пострадала из-за истории с Джули и этого обмана Клары.

Ему нужно было проявить доброту. Мать и отец ожидали от него именно этого. Ему также необходимо было доказать этой маленькой ледышке-компаньонке с недовольно поджатыми губами, что он не был чудовищем. И еще Арчи. Тот, конечно, ничего не произнес вслух, но его взгляд, полный насмешки и сочувствия одновременно, показал Фредерику, что он все понимает. Сочувствие? Нет, он не нуждался ни в чьем сочувствии! Сочувствие к нему было бы оскорбительным для Клары.

Он никому не позволит оскорблять Клару. Она была его женой. Он всем докажет, что знает, как позаботиться о жене, даже если она некрасива и обездвижена.

— Мне позвать Робина, чтобы он отнес меня в гостиную? — спросила она, когда они закончили трапезу. — Обычно я оставляла папу, чтобы он мог в одиночестве насладиться портвейном.

— Не в этот раз, — ответил он, накрыв ладонью ее руку и переплетая ее пальцы со своими. — Сегодня же день нашей свадьбы.

Он перенес ее в гостиную, сел рядом на диван, не выпуская ее руки, и продолжил по ее просьбе рассказывать различные истории, пока паузы между репликами не стали длиннее. Он почувствовал возрастающее волнение: и ее, и свое собственное. Был еще довольно рано, но им не было никакого смысла мучиться ближайший час или два. С этим он хотел закончить поскорее. Он всегда думал, что с нетерпением будет ожидать свою брачную ночь, тем более, с женщиной, с которой у него не было отношений прежде. Но только не эту брачную ночь.

— Хотите, я отнесу вас в вашу комнату, любовь моя? — тихо спросил он мягко, когда она не отреагировала на одну из наиболее забавных его историй.

Она резко повернула голову и взглянула на него.

— Когда мы поднимемся туда, я вызову вашу горничную и предоставлю вас ее хлопотам, — сказал он. — Обычно это ведь так происходит?

— Да.

— Клара. — Он поднес ее руку к губам. — Я должен знать, дорогая… Хотите ли вы, чтобы наш брак был настоящим или только номинальным? Все будет так, как вы пожелаете. Я не хочу вас расстраивать.

На этот раз на ее щеках появилась краска. Целый букет роз.

— Я ваша жена, Фредди, — только и ответила она.

Он поймал ее взгляд и кивнул. Вот как, значит, она хотела этого и вышла за него не просто ради статуса замужней дамы. Он лишь надеялся… О, Боже, он надеялся, что она не была в него влюблена. В этом случае он стал бы ощущать себя еще худшим подлецом, чем уже считал себя, если такое было возможно.

— Клара, любовь моя, этой ночью вы станете моей женой в полном смысле этого слова, — сказал он, еще пристальнее посмотрев на нее, а затем поднялся с дивана и снова взял ее на руки. Он с трудом мог представить себе, как занимается любовью с этим худым и, по-видимому, хрупким телом. — Наконец настал этот момент. В последние дни мне начало казаться, что время нарочно ползло как улитка, чтобы меня помучить.

Она склонила голову на руку, которой обнимала его за шею, и рассмеялась.

После ухода горничной, Клара лежала на кровати, смотрела на потолок, пытаясь дышать ровно и медленно, и размышляла, как скоро Фредди вернется. Полчаса, сказал он, усадив ее на стул в гардеробной и вызвав горничную. Полчаса… Они уже должны были практически истечь.

Она подумала, что ей надо было бы подобрать волосы. Их было слишком много, и они свободно закрывали ее плечи и спину. Отец никогда не позволял ей их подрезать. Быть может, ему казалось, что источник ее и без того невеликих сил, как у библейского Самсона, был заключен в волосах. Она улыбнулась при этой мысли. Ей бы следовало заплести косы, но они придавали ей слишком юный и невинный вид.

Девственный. При этой мысли ее щеки стали горячими. Странно будет видеть мужчину в этой комнате. В этой кровати. Она постоянно жила здесь с тех самых пор, как отец после их возвращения из Индии стал привозить ее в Бат.

Это был замечательный день. Она не ожидала, что сам день будет таким чудесным, а не только факт ее замужества. Но все было прекрасно. Все отнеслись к ней с теплотой и сердечностью. Казалось, все искренне были счастливы за нее. Лорд Беллами поприветствовал ее вступление в семью, сказав, что они с гордостью породнились с ней. Она поверила ему. А Лесли, милый Лесли сказал, что она ему нравится, и назвал ее своей сестрой. И Фредди был очарователен — даже после церемонии, когда гости уже разъехались и можно было бы ожидать, что он сбросит маску и положит конец этому спектаклю.

Она наслаждалась обедом, несмотря на испытанное чувство, близкое к панике, когда его родители отказались от приглашения на обед и уехали. Фредди был любезным, интересным собеседником и всячески старался ее развлечь. Ей нравился его радостный смех.

Она задавалась вопросом, как долго он будет оставаться таким? Может быть, до утра? Пока брак не будет скреплен в постели? У нее внутри все перевернулось.

Он давал ей возможность избежать этого. Возможно, он полагал, что ее недуг воспрепятствует нормальному браку. Возможно, ему нравилось так думать. Возможно, он не имел ни малейшего желания сделать их брак настоящим. Она не сможет этого вынести. Ведь она именно из-за этого вышла за него замуж. Пожалуй, в этом ей было слишком стыдно признаться даже самой себе. Ни одна леди в таком бы, точно, не призналась. Но Клара вступила в брак не только ради того, чтобы называть себя замужней женщиной. Она вышла за Фредди, потому что желала его. Желала его как мужчину. Сильного и зрелого мужчину.

Она дорого заплатила за Фредди. Двадцать тысяч фунтов, а в будущем, быть может, и того больше. Вероятно, он истратит большую часть ее состояния, если она не найдет в себе сил ему отказывать. И она знала, за что платила. Именно за это. За то, что вскоре должно было с ней произойти. Точно так же мужчина мог бы дорого заплатить за необычайно красивую куртизанку. Она не надеялась, что он продолжит ухаживать за ней и поддерживать иллюзию нежных отношений. Она действительно не ждала от него дружбы или того, что он станет посвящать ей много времени. А только этого, время от времени.

Да, это было постыдное признание. Но это было правдой, а она достаточно долго оставалась в одиночестве, чтобы знать: только честность по отношению к себе самой позволяет спокойно жить дальше. Она купила красоту Фредди, его силу и мужественность.

Раздался стук в дверь. Она распахнулась прежде, чем Клара смогла собраться с силами и предложить ему войти.

Ему все казалось в новинку. Но ведь это и было для него новым опытом. Он чувствовал себя так, словно был девственником, не знавшим, как приблизиться к ней, что говорить и что делать. Он совершенно не знал, чего она желала, кроме физического осуществления их брака. Он никогда не был с женщиной при обстоятельствах, хотя бы сопоставимых с этими.

Подходя к кровати, он улыбнулся.

— Я чуть не забыл дорогу в собственную комнату, когда вышел из вашей, — сказал он. — Все двери выглядели одинаково.

— О! — Она рассмеялась.

Она выглядела моложе, когда смеялась. И когда ее волосы были распущены. Это были густые, блестящие, выглядевшие здоровыми волосы. Он сел на край кровати и накрутил прядь ее волос на пальцы.

— Мне следовало их заплести, — сказала она.

— Нет, — возразил он. — Они прекрасны и так. Они были, пожалуй, даже слишком хороши. Распущенными они выглядели лучше, чем будучи собранными у нее на голове. Она настороженно смотрела на него с вопросом во взгляде, и он понял, что никакой опыт не мог помочь ему пережить этот момент. Вступление в брачные отношения с женщиной, которую он находил совершенно непривлекательной, было для него абсолютно непривычным. Тем не менее, он был обязан ей добротой и верностью. Чего она желала? Хотел бы он знать.

Он наклонил голову и поцеловал ее. Она была теплой и, по-видимому, расслабилась. Ее сомкнутые губы слегка дрогнули под его сжатыми губами и затем ответили на поцелуй. Ага, она начинала отвечать на его невысказанные вопросы. Он отвел назад волосы с одной стороны ее лица и пробежал костяшкой пальца другой руки вдоль линии ее подбородка, над губами, вдоль ее носа.

— Любовь моя, — сказал он, снова накрывая ее губы своими, — вы незамедлительно должны сказать мне, если я причиню вам боль или неудобство.

Однако она снова прижалась своими губами к его, и ее руки сначала оказались на его плечах, а затем обвились вокруг шеи. Он почувствовал, как пальцы одной из ее рук запутались в его волосах. Значит, она желала его. Она не собиралась просто терпеть из чувства долга или для того, чтобы сделать их брак более настоящим. Она сама хотела этого. В ее сдержанных и неопытных объятиях чувствовалось нетерпение.

Значит, так тому и быть. Он даст ей то, чего она хочет. Он был перед ней в долгу.

Он поднялся на ноги и, сняв парчовый халат, увидел, как ее глаза заскользили по его телу, покрытому только ночной рубашкой. Боже, в ее глазах был жар. Вожделение. С долей облегчения он почувствовал зачатки возбуждения. Было что-то слегка эротическое в том, что его желали, в то время как сам он желания не испытывал. Он откинул простыни, задул единственную свечу, стоявшую на прикроватном столике, и лег рядом с ней.

— Любовь моя, — прошептал он ей, скользнув одной рукой под нее и склоняясь над ней, чтобы опять найти ее губы. Он приоткрыл свои губы, размышляя, как она станет реагировать. Но она почти незамедлительно последовала его примеру, и ее рот приоткрылся под дразнящими прикосновениями его губ. Она была теплой и влажной. И была хороша на вкус. И хорошо пахла. Ее волосы и ее кожа источали чистый запах мыла. Он ощущал, как ее руки исследовали мускулы его спины и плеч.