Шейла Нортон - Тело и душа

От Пи-Джея не было никаких известий с той самой незабываемой ночи. Он сказал, что позвонит, будет писать эсэмэски, присылать электронные сообщения, словом, надоедать мне до тех пор, пока я не передумаю. Первое время я вскакивала при каждом звонке телефона. Неудивительно, что наши разговоры с Барри были непродолжительными — я пыталась как можно скорее положить трубку. Сердце замирало в груди каждый раз, когда компьютер сообщал мне, что получено новое письмо. Но как назло все сообщения были деловые: то по работе, то с парковки, то какая-то реклама. Я с нетерпением читала каждую эсэмэску, но от Пи-Джея не было ни словечка! В последнем послании меня известили, что я выиграла суперприз, и все, что мне нужно сделать, так это отправить слово «да». Но единственное, что обрадовало бы меня в этот момент, так это сообщение от Пи-Джея, но, по-моему, тут я проиграла, даже не поборовшись. А что я хотела? Сказала ему, что не желаю его больше видеть, значит, все справедливо! Он, наверное, решил, что нечего терять со мной время. Нашел кого- нибудь помоложе, постройнее, посимпатичнее…

Первую неделю, когда Пи-Джей еще не работал на новом месте, меня не покидала надежда, что он появится, зайдет ко мне. Он же занят переездом, вдруг ему что- то понадобится, какие-то вещи, оставленные в больнице. Он возникнет передо мной с улыбкой, как всегда, пошутит, мы посмеемся над тем, что у него мало времени, пойдем пообедаем, и все будет отлично. Я ловила себя на мысли, что очень часто сморю куда-то, представляю его там, занятого с пациентом. Он, как всегда, кашлянет или позовет меня, чтобы привлечь внимание.

— Позвони ему! — посоветовала Бекки. — Напиши эсэмэску! Пошли и-мейл! Чего ты ждешь?

— Его. Жду его. Я сказала, что не хочу его видеть. Не могу…

— «Не могу», «могу»… О чем ты вообще говоришь? — спросила она. — Любой дурак видит… — Она замолчала, покачивая головой.

— Что? Что видит любой дурак?

— Ничего. Если ты сама ничего не замечаешь, то…

Я? Что я не вижу? Не могла никак собрать мысли.

Мне так ничего и не удалось выяснить.

С тех пор как уехал Пи-Джей, прошло целых две недели. Наступила середина июня. Мы с Барри встретились пару раз, чтобы обсудить планы. Мне даже начало казаться, что он прав и что нам стоит начать все сначала. Ни у него, ни у меня никого не было. Конечно, у нас не все гладко, есть определенные трудности, но все решаемо…

— Мы женаты более двадцати пяти лет, Рози, — напомнил он, когда мы вместе обедали в воскресенье. — И мы не имеем права разрушить все, что у нас было…

Двадцать пять лет. Я долго не могла заснуть тем вечером, все думала. Мы могли бы отпраздновать серебряную свадьбу в октябре. Считается, долгая совместная жизнь — некое достижение супругов, то, чем действительно надо гордиться. Если мы снова будем вместе, тогда можно пригласить общих друзей, детей и выпить шампанского. Нам подарят серебряную рамочку для фотографий, серебряные украшения, часы, которые мне так нравятся. Поставим их на камин. Барри произнесет речь, поднимет тост: «За следующие двадцать пять лет счастливой семейной жизни!»

И вдруг я ощутила холод, пронзавший все мое тело. Мне не было холодно физически, хотя Биглс завернулся в мое одеяло и я лежала неукрытой. Если не вернусь к мужу, что будет с моей жизнью? Я не смогу отпраздновать двадцатипятилетие совместной жизни ни с бывшим, ни с последующим мужчиной, если таковой появится. Я сама по себе, одна днем и ночью… Мне стало жутко от пустоты и одиночества. Я села на кровати, включила свет, взяла трубку и уже хотела набрать номер Барри, попросить его приехать с вещами обратно ко мне жить, но…

И все-таки я не набрала его номер. Я нашла в справочнике телефон лондонской больницы и позвонила туда.

— Могу я поговорить с мистером Джайманом? Он на дежурстве? — спросила я быстро, боясь передумать.

— Сейчас проверю… Да, он здесь. Вы хотите, чтобы я соединила вас?

Я сгорала от нетерпения.

— Прости! — вымолвила я, сразу пожалев о том, что вообще позвонила. — Ты занят? В операционной? В палате?..

— Рози! — обрадовался он. — Нет, все в порядке, я немного задремал.

— Не знаю, почему тебе звоню, — призналась я дрожащим голосом и вдруг заплакала. — Но мне холодно, одиноко, а ты сказал мне тогда…

— Что ты можешь звонить в любое время дня и ночи, — вспомнил он. — А ты ответила, что найдешь кого-то другого…

— Но я не стала искать. Может, ты…

— Не будь глупой, Рози! Не плачь! Извини, что не позвонил. Приезжай! Я так соскучился по тебе. Ты приедешь?

Я шмыгнула носом и вздохнула в трубку.

— Лондон ведь не очень далеко, — добавил он, — провинциалка ты моя!

Я улыбнулась, посмотрев на свое заплаканное лицо в зеркало, вздохнула и кивнула отражению. Чего же я жду?

— Хорошо, — согласилась я. — Жди, скоро буду.

Пи-Джей встретил меня не вокзале. Я поехала к нему прямо после работы в пятницу вечером.

— Может, в паб? — предложил он. — Нам как раз по дороге, здесь много замечательных мест, где можно посидеть, поболтать…

— Нет. Не в паб. — Я внимательно посмотрела на него и ощутила боль в груди. Он похудел, немного осунулся. Вообще выглядел как мальчишка. Мне так хотелось броситься ему на шею, обнять, но я сдержалась. — Давай где-нибудь поедим?

— Поедим? — переспросил он, как будто первый раз это слово услышал. — И все?

— Да, — улыбнулась я. — Тебя надо откормить, ты слишком худой. Поужинаем, закажем три блюда с вином. Мне давно надо было тобой заняться, посмотри — одни кости!

Он весело подмигнул мне:

— Нуты же знаешь, как это бывает. Холостяки всегда худые. Питаемся тем, что готовим в микроволновке, пьем больше, чем едим, спим плохо…

— Надо же, как мы похожи, — произнесла я тихо, — одинокие женщины страдают от тех же проблем.

— Ты плохо спишь. — Он посмотрел на меня с беспокойством. — Это видно невооруженным глазом. Вот почему ты мне тогда позвонила, бессонница?

Я не ответила. Мы шли молча какое-то время.

— Как на работе? Все по-прежнему? — спросил он. — Какие новости?

— Все одно и то же. Хайди порвала с Эшли Коннором.

— Молодец! Наконец-то!

— Да, вот так. Говорят, она сильно переживала из- за инцидента на твоей вечеринке, но я не думаю, что это послужило причиной их разрыва. До меня дошли слухи, будто жена Эшли заподозрила что-то и пригрозила бросить его, если он не порвет с мисс Хэмптон. Поэтому она решила бросить его первой.

— Так ему и надо.

Мы остановились у итальянского ресторана.

— Может, поедим там? — предложила я. — Как ты относишься к спагетти?

— Обожаю.

Мы сели у окна и сделали заказ.

— Отличная идея поужинать здесь, — сказал мне Пи-Джей, дотрагиваясь до моей руки. — Но плачу я.

Я вздрогнула, как будто его прикосновение обожгло меня.

— Не стоит. Оплатим счет пополам. Почему ты не позвонил?

Мой вопрос привел его в замешательство. Я наблюдала за ним, как он смотрел по сторонам, потом принялся вертеть вилку, посмотрел на меня и наконец пожал плечами:

— Потому что ты ясно дала понять, что не передумаешь.

— Но ты же сказал, что все равно позвонишь. Дашь о себе знать. Напишешь эсэмэску, и-мейл, чтобы мы не потеряли друг друга из виду… Зачем тогда было все это обещать? Чтобы я изо дня в день изводила себя бесконечным ожиданием? А теперь я… — Я вытерла слезы рукой, глубоко вздохнула и перешла на шепот, чтобы не расплакаться: — Я думала, что потеряла тебя навсегда, своего друга и вообще…

—Да нет же. — Он подождал, пока официантка поставит на стол наш заказ, выпил вина. — Прости. Мне очень хотелось позвонить тебе. Конечно, я бы позвонил, написал, все, как и обещал… Я хотел надоедать тебе до тех пор, пока ты бы не согласилась быть со мной, но потом я понял, что веду себя как эгоист!

— Эгоист? Но почему?

— Помнишь, ты сказала, что не уверена в нашем совместном будущем, если вдруг я уеду не просто в Лондон, а за границу, а ведь у тебя дети, семья, внуки, дом…

— Да, но…

—Ты права. У меня было время все обдумать и взвесить, я понял: в твоих доводах есть здравый смысл. Я просто не имею права принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь делать. Я был под впечатлением той ночи, поэтому…

— Незабываемой ночи, — добавила я.

— Я долго обдумывал твои слова. Если мы продолжим встречаться время от времени, то получится, что мы видимся только ради секса, а это неправильно. Одному из нас будет плохо, мы начнем ссориться… и ты бросишь меня…

— Или ты меня.

— И мы расстанемся, перестанем быть друзьями, затаим обиду и… Я не хочу причинять тебе боль, Рози. — Он положил вилку и печально посмотрел на меня: — Ты мне веришь? Или считаешь меня негодяем, которому только и нужно, что поразвлечься с тобой в постели?

— Признаюсь, думала и так, — ответила я. К еде я не притронулась. Уставившись в тарелку, я раздумывала, хочу ли вообще есть. — Слишком много выпила, — сказала я вдруг, — у меня болит вот здесь, — показала я на грудь. — Единственное, что помогает, — красное вино. Пью его каждый вечер перед сном, но, как видишь, все бесполезно. Не знаю, что делать.

— Может, попробовать белое вино? — Он устало улыбнулся.

Я засмеялась. Смех продляет жизнь. Насколько давно мне не было так хорошо? Не помню.

— Мы можем остаться друзьями? — спросила я тихо. — Мне бы этого очень хотелось! Буду приезжать к тебе в гости. Ты был прав, Лондон не так уж далеко. Всего лишь надо сесть на поезд — и я здесь!

— А я буду звонить. Честное слово! Мы не потеряем друг друга из виду. Ты можешь звонить в любое время дня и ночи! Всегда рад тебе. Тем более я ведь могу разговаривать и во сне.

— Я это заметила! — сказала я с улыбкой.

— Съешь что-нибудь, ради меня!

— Меня не уговаривали поесть, наверное, лет с четырех.

— Значит, настал такой момент. Тебе нужно подкрепиться. О тебе надо кому-то заботиться.

Я взяла ложку и проглотила несколько кусочков без особого удовольствия.

— Знаешь, — призналась я, — Барри предложил мне начать все заново.

Пи-Джей посмотрел на меня с удивлением.

— Наверное, я должна быть довольна. Хотя бы в какой-то мере.

— Неужели? Ты как-то неуверенно это сказала. Ты можешь поступать как знаешь. Если ты не со мной, это не значит, что ты не должна встречаться с другими мужчинами. Если вы будете вместе… и это сделает тебя счастлив… — Он замолчал и отодвинул тарелку. — Живем только один раз, Рози. Быть одной невозможно, да и не нужно!

— Не знаю. Не уверена, что у нас получится. Он давит на меня разговорами о семье, детях, внуках…

— Возможно, он прав.

— Не думаю, что я все еще его люблю. Но семья очень важна для меня. Я раньше этого не ценила. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, смотрел со мной телевизор, чтобы спал рядом со мной, пусть и с храпом. Мне хочется отпраздновать свой юбилей, получить подарки… — Я замолчала, посмотрела на Пи-Джея и глубоко вздохнула. — По крайней мере я думаю, что этого хочу.

— Любому человеку нужна забота, любовь. Тебе нечего стыдиться. Это же очевидно…

— А тебе? — перебила его я. Официантка посмотрела на меня вопросительно, уносить ли ей тарелку или нет, ведь я не притронулась к ужину. Есть мне по-прежнему не хотелось, так что я кивнула ей. — Как же ты?

— Не волнуйся за меня. Со мной все будет хорошо! Я привык жить один, справляться со всеми трудностями самостоятельно. Кому я нужен? Храплю, соплю по ночам…

Я не ответила.

Мы шли до вокзала молча, попрощались. Поезд уже стоял на платформе.

— Это не навсегда, еще увидимся, обещаю! — сказал он уверенно. — Не плачь!

— Не буду, — прошептала я сквозь слезы. — Я не…

Он нежно целовал мои глаза… Потом мы обнялись.

Мне не хотелось уезжать, так бы и стояла с ним!

— Я рад, что мы были тогда вместе, ночью, — прошептал он мне.

Поезд протяжно гудел. Пи-Джей открыл мне дверь.

— Да, это была потрясающая ночь, — поправила его я, грустно улыбаясь.

Поезд набирал ход. Я махала ему, пока не потеряла из виду, потом села в вагон, вздохнула и закрыла глаза. Мобильник запел, давая знать, что пришло сообщение. От неожиданности я вздрогнула.

«Не просто потрясающая, а суперпотрясающая ночь», — прочитала я.

— Я тут подумал, — сообщил мне Барри через несколько недель. — Не поехать ли нам отдохнуть? — Он сидел на кухне, попивая кофе. Была суббота, мы обсуждали, как переделать спальню, если он все-таки вернется ко мне.

— Уехать? — переспросила я удивленно. Не сошел ли он с ума? — Куда? Когда? Зачем?