– Сестра. Кеннеди. Я ей фактически вместо родителей. – Смеюсь, но самой не по себе – признавать такое больно. Я не хочу быть родителем. Мне семнадцать. Я еще подросток.

– Джексону всего лишь семь, – говорит Кай. – У нас большая разница в возрасте, и я чувствую, что должен защищать его. Но ты права, из-за этих хэллоуинских штучек над нами весь квартал потешается. С другой стороны, Джексон, когда выходит из школьного автобуса, всегда улыбается.

Мы проходим через калитку в задний двор, и Кай бросает велосипед на траву. Никакого освещения здесь нет, а в гараже, куда ныряет мой партнер, еще темнее, чем снаружи. Помещение забито какими-то железками и прочим хламом. Спустя минуту он появляется со вторым велосипедом и катит его по траве ко мне.

– Это папин, так что ты можешь взять мой, а я возьму его. Но слушай. Погнешь колесо. Обдерешь краску. Испачкаешь помадой руль. Считай, ты уже покойница. – Он широко улыбается, и выражение его лица смягчает жесткость слов. Задняя дверь распахивается, и двор заливает свет.

– Кай, это ты? – В дверном проеме возникает фигура женщины. Стройная, высокая, волосы стянуты назад и собраны в пучок, она кутается в халат и всматривается в холодную темноту. – Что ты там делаешь?

Я опускаю голову, стараюсь держаться незаметно. Вообще-то меня здесь быть не должно. Я – чужая, какая-то девчонка, встретившая Кая буквально только лишь сегодня, и не хочу, чтобы его мама подумала о чем-то таком, чего на самом деле нет.

– Беру велосипеды, – кричит через двор Кай, и я замечаю, что он старается прикрыть меня собой. – Уеду, но ненадолго. Вы меня не ждите.

– Не позже полуночи, – твердо предупреждает мать и вздыхает – я вижу слетевшее с ее губ белое облачко пара. – И пожалуйста, надень шлем.

Кай наклоняет голову и треплет себя по волосам.

– Не хочу портить прическу.

– Спокойной ночи, – не обращая внимания на реплику сына, говорит мать и переводит взгляд на меня. Я уже ожидаю грозного взгляда – кто эта девчонка, что шастает по заднему двору с моим сыном? – но она лишь дружелюбно улыбается. – Почему бы вам не зайти сначала в дом? Я хочу познакомиться с твоей подружкой. – Она исчезает в доме, не дав Каю возможности возразить и оставив дверь открытой.

– Ей действительно наплевать, как я буду выглядеть, – усмехается Кай. – Надень шлем!

Я смеюсь вместе с ним и думаю, как бы, наверно, обрадовалась, если бы папа сказал мне надеть шлем.

Кай кладет отцовский велосипед на траву, рядом со своим, вздыхает и неохотно тащится к дому. Я на секунду задерживаюсь в нерешительности, но все же следую за ним. Знакомиться с его родителями мне не нужно – я могла бы прямо сейчас пожать плечами, сказать Каю, что выхожу, повернуться и уйти. Но что-то увлекает меня за ним, и я пересекаю двор и вхожу через заднюю дверь в дом.

Его мать открывает холодильник, достает две банки содовой и с преувеличенной любезностью вручает нам. Мне такое знакомство в новинку, и я чувствую себя не в своей тарелке.

– Ну же, Кай? – обращается она к сыну и, выпрямившись, складывает руки на груди. Улыбается, посматривает на меня и терпеливо ждет, когда же ее сын объяснит, кто я такая. – Представь нас.

– Это Ванесса, – бормочет Кай, ногой закрывая заднюю дверь. Ситуация до невозможности неловкая, потому что мы с Каем не знаем друг о друге ничего, кроме имен друг друга. Он, наверно, не знает даже моей фамилии. – Ванесса, это моя мама. Понятно же, да?

Женщина смотрит на меня и улыбается еще шире.

– Да, я – мама. Синди. Ты, наверно, ходишь в Уэстервилль-Норт?

Я киваю и рассеянно верчу в руках банку с содовой. Смотреть в глаза матери Кая не получается, и взгляд скользит по комнате. Кухня теплая, уютная и чистая, но заставлена всякими симпатичными вещичками.

– Да. «Вперед, Воины», – довольно жалко шучу я. Кай играет за соперничающую команду «Боевые Соколы», или, точнее, играл до своего перевода по неведомым причинам в нашу школу.

– Как здорово, что Кай уже нашел друга, – задумчиво произносит Синди, за что удостаивается от сына убийственного взгляда.

Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Кай даже покраснел от смущения, и это так мило.

Мама постоянно ставила меня в неловкое положение, но только тем, что заботилась обо мне, а я из-за этого стеснялась. Помню, однажды упала на тротуаре и сильно поцарапала колено, так мама выскочила на улицу с целой аптечкой и таким паническим выражением на лице, как будто я сломала ногу. Свидетелями происшествия были мои подруги, и я чувствовала себя ребенком и ненавидела маму за ее заботу. Я не понимала тогда, что все дело в том, что она любит меня и чувствует мою боль, как свою, и даже еще острее.

Сейчас я отдала бы все на свете за то, чтобы мама понянчилась со мной на глазах у подруг.

– Да, у нас проект, задание, которое нужно выполнить к завтрашнему дню, так что мы пойдем, ладно? – говорит Кай. И даже не врет. Проект у нас действительно есть, и мы над ним работаем.

– Я и не знал, что у нас гости, – раздается глубокий мужской голос. Скрип деревянных половиц, и в кухню на инвалидном кресле въезжает мужчина. Отец Кая, как я предполагаю. У него такие же курчавые волосы и выразительные черты, широкие плечи и скульптурно вылепленный подбородок с тенью щетины. Ясные карие глаза. Он складывает руки на коленях и смотрит на меня снизу вверх. – Привет.

– Вот и я тоже. Познакомься, это Ванесса, подруга Кая, – говорит Синди и кладет руку мужу на плечо. Они вместе смотрят на меня. А мне вдруг становится душно.

– Здравствуйте, – выжимаю я из себя. Подавать руку или нет? Решаю, что нет, и робко машу. А потом изрекаю то единственное, что приходит в голову: – Мне нравятся ваши уличные украшения. – Господи, какой позор! Хоть сквозь землю провались!

– Мне они тоже нравятся. Когда Хэллоуин на дворе, – с невозмутимым видом говорит отец Кая и закатывает глаза, когда Синди хлопает его по плечу.

– Мы уходим, – вмешивается Кай, возвращая разговор к исходному пункту и напоминая, что у нас есть дела. Думаю, он не хочет, чтобы родители узнали меня лучше, потому что на самом деле мы и не друзья вовсе. Вот разберемся с Харрисоном и, может быть, никогда уж и не заговорим снова, а его родители будут удивляться, почему я больше не прихожу. – Нам только надо забрать кое-какие учебники из моей комнаты.

Кай смотрит на меня, давая понять, что я должна пойти с ним, и я с вежливой улыбкой протискиваюсь к лестнице мимо его родителей. Они оба, похоже, внимательные и заботливые, а главное, оба живы. Вот что Каю нужно ценить.

– Автомобильная авария, – негромко говорит Кай, поднимаясь впереди меня по лестнице.

– Что?

– Это я об отце, – поясняет он. – Несколько лет назад в него на автостраде въехал грузовик. Паралич нижних конечностей. Сообщаю, чтобы тебе не пришлось спрашивать. А еще это значит, что отсутствие велосипеда он, скорее всего, не заметит, потому что в ближайшее время вряд ли куда-то соберется.

– Сурово. – То, что говорит Кай, меня, в общем-то, не касается, тем более что и спрашивать я в любом случае не собиралась.

– Да. Но медицинские счета надо оплачивать, а работать отец может только фрилансером, так что с финансами у нас туго. – Мы поднимаемся на лестничную площадку, и Кай останавливается и поворачивается ко мне. Его готовность поделиться со мной, незнакомкой, чувствительной семейной информацией смущает меня и даже немного пугает.

– Ты не обязан говорить мне все это.

– Приходится. Чтобы ты не удивлялась, почему моя комната выглядит так, как выглядит. – Он улыбается, делает еще несколько шагов и толкает первую дверь слева. Сбитая с толку, я растерянно смотрю на него. И что дальше?

Когда кто-то предупреждает тебя, что удивляться не надо, ты ожидаешь увидеть бедно обставленную комнату, в которой нет ничего, кроме самого необходимого. Я же вижу разбросанные по полу вещи и ребенка на кровати.

– Эй, приятель! Прекрати-ка это, – качает головой Кай. – Тебе здесь трогать ничего нельзя.

Мальчонка – наверно, тот самый младший брат, Джексон, – сидит, скрестив ноги, на кровати, и перед ним целая кучка пластмассовых фигурок. Увидев нас, он замирает, потом сдвигает игрушки и сползает с кровати. В следующую секунду мальчонка проносится мимо нас – я успеваю заметить только копну растрепанных кудряшек, – пересекает коридор и исчезает в другой комнате.

Кай сокрушенно вздыхает, закрывает дверь и осторожно проходит по комнате.

– Это был Джексон, так что теперь ты со всей командой знакома. – Он собирает валяющиеся на кровати фигурки и расставляет их на полке. Среди прочих я замечаю Капитана Америку. Интересно, не с ним ли связано кодовое имя, которое взял себе Кай?

– Они все твои? – спрашиваю я, наблюдая за ним. Похоже, в расположении героев есть некий порядок, и Кай старается в точности его воспроизвести, чтобы каждая фигурка заняла определенное для нее место.

– Не смейся. – Он оглядывается через плечо и бросает на меня укоризненный взгляд. – Они у меня с детства, и выбросить рука не поднимается. Конечно, я давно уже с ними не играю.

– А это тоже сувениры из детства? – Я пробегаю взглядом по полу, столу и подоконнику. Стопки старых компакт-дисков, видеоигры, колледжские учебники.

– Не совсем. – Кай идет по комнате, потирая висок и отшвыривая коробки с дисками. – Что-то покупаю на дворовых распродажах, что-то нахожу в благотворительных магазинах или в Интернете. Помогаю родителям на денежном фронте. Ты не думай, я не скопидом.

Вот как. Но хлама здесь предостаточно. Если все продать, несколько сотен долларов можно, пожалуй, заработать. Кай, конечно, молодец, что пытается помочь родителям. Они – настоящая семья, в которой все заботятся друг о друге. Мне так не хватает этого чувства.

– Кстати, о твоих родителях… – Я нервничаю и сую руки в карманы своей кожаной куртки. – Думаешь, мне стоит быть сейчас в твоей комнате? Не хочу, чтобы они подумали…

– Что мы пришли за ножом и собираемся резать кое-кому шины? – Кай пристально смотрит на меня, и губы его кривятся в усмешке. Я отвечаю ему таким же пристальным взглядом, и он наконец отворачивается и идет к шкафу. Роется в вещах, перебирает одежду, потом достает что-то, возвращается и протягивает мне небольшой строительный нож.

– Ну что, готова поквитаться с Харрисоном Бойдом?

Значит, мы все-таки сделаем это. Мы и в самом деле объявляем Харрисону войну. Мы смотрим друг другу в глаза, и я сглатываю подступивший к горлу комок.

– Всегда готова.

Глава 6

Это так здорово. Я мчусь посередине дороги, взметая листья на тихих улицах Уэстервилля, и ветер гуляет в волосах. Холодок пощипывает нос и уши, а я лечу на велике, словно мальчишка на Рождество, срезая углы и давя на педали. Наверно, если бы копы заметили нас, двух подростков в худи и кожаных куртках, несущихся как сумасшедшие по ночным улицам, у них наверняка возникли бы к нам вопросы. Сказать по правде, я только рада, что смогла оставить внедорожник возле дома Кая.

– Надеюсь, твои родители не сообщат в полицию о подозрительном брошенном предмете и его не отбуксируют на штрафную стоянку, – сказала я, когда мы отъезжали от дома.

– Гарантий дать не могу, – ответил Кай и, пролетев на скорости мимо, подмигнул мне через плечо.

Но теперь во главе гонки я. Я показываю путь к дому Харрисона, но чем ближе мы к его кварталу, тем быстрее кружится голова. Меня знобит, но не от холода, а от нервов. Мне хочется считать себя крутой девчонкой, которой на все наплевать и которая делает что хочет и никого не слушает. Которая живет по собственным правилам. Но с каждой секундой меня все сильнее одолевают сомнения. Правильно ли будет порезать покрышки? Помимо всего прочего, это еще и преступление. Не заходим ли мы слишком далеко? Харрисон обожает свой пикап. Но семья у него богатая, и новые покрышки долго ждать не придется – получит в течение двадцати четырех часов. Простое неудобство, не более того. А Харрисон заслужил кое-что похуже обычного неудобства. Он опозорил меня перед всем миром. Он во всем виноват, так что пусть не винит меня за то, что шагнула за грань.

– Не отстаешь? – кричу я, не оборачиваясь.

– Держусь. Вид приятный, вот и стараюсь, – весело отзывается он.

Я тут же опускаюсь на седло и, оглянувшись, награждаю его сердитым взглядом. В последний момент едва успеваю разминуться с фонарным столбом.

– Будь добр, придержи такие комментарии при себе. Хотя бы до завтра. – Видео еще слишком свежо в памяти. В какой-то другой день комментарий Кая вызвал бы иную реакцию, и я наверняка бы поинтересовалась, насколько ему нравится то, что он видит. Но сейчас мне не до шуток, тем более таких, которые касаются меня лично.

– Извини, Несси. – Кай догоняет меня и едет рядом с притворно виноватым выражением, как у мальчишки, добравшегося до банки с печеньем и застигнутого с поличным на месте преступления. Провинился и хочет заслужить прощение, но я остаюсь сидеть.