– Да! Идем.

Мне и самой это нужно. Пусть Харрисон не думает, что я испугалась и боюсь теперь выйти из дома и появиться на людях.

Пора завершить круг и вернуться к тому, с чего все началось. Неделю назад, в доме Мэдисон, мы с Харрисоном сошлись в последний раз, и за тем вечером последовали семь дней ада. То видео изменило все, но теперь этому нужно положить конец – больше никаких разборок с Харрисоном. Я не позволю ему запугать меня. Он сделал больно мне, и я попортила ему кровь. Дальше ничего уже нет, и я знаю, что если не покажусь сегодня на вечеринке, Харрисон будет думать, что победил. На самом деле никто ничего не приобрел. Мы оба что-то потеряли. Прежде всего собственное достоинство.

Чайна спрыгивает с кровати и, кружась, летит к шкафу. Перебирает наряды, вытаскивает несколько пар джинсов и охапку коротких блузок.

– Я совершенно не готова. Хочешь, сходим в молл? Мне нужно что-то, что можно надеть вот с этим. – Она поднимает рваные черные джинсы. И я, конечно, соглашаюсь.


Мы паркуемся на автостоянке торгового центра «Поларис молл», на окраине Уэстервилля. Приехали на машине Чайны – она не хочет, чтобы ее видели раскатывающей в Зеленом Рыжике. От стоянки к главному входу в торговый центр идем вместе.

Снег, выпавший несколько дней назад, полностью растаял и не оставил даже следа. Только в сточных канавах еще прячутся куски льда. Небо затянуто густыми серыми облаками, из-за чего все вокруг унылое и мрачное. Прогноз погоды обещает снегопад уже в ближайшее время.

– А Кай на вечеринку собирается? – спрашивает Чайна, когда мы входим на первый этаж. Вопрос совершенно безобидный, без всякого скрытого смысла. Я еще не сообщила, что мы с Каем разошлись прошлым вечером. Во-первых, мне как-то неудобно, а во-вторых, не хочу загружать подругу своими проблемами.

– Даже не представляю, – говорю я, глядя прямо перед собой. Чайна, разумеется, сразу же улавливает в моем голосе нотку наигранной небрежности и бросает взгляд, который я как бы не замечаю. По правде говоря, я надеюсь, что Кай на вечеринку не придет. Друг у него в нашей школе только один – я. С натяжкой – два, если посчитать Мэдди. Заявиться на вечеринку было бы с его стороны большой дерзостью, особенно с учетом того, что и Харрисон, и Ноа, по всей вероятности, такое событие не пропустят.

Чайна отвлекается от стойки с продающимися со скидкой топами.

– Что-то случилось? – участливо спрашивает она, переводя взгляд на следующий ряд, но не выпуская и меня из вида. Ну конечно, всю неделю я только и делала, что восторгалась новеньким – какой он красавчик да выдумщик, – а теперь вдруг и говорить о нем не желаю.

– Смотри, какая прелесть! – Я тычу пальцем в блузку в ее руках.

– Ванс, – обрывает меня Чайна и, вернув на место блузку, поворачивается ко мне. – Мне-то ты можешь сказать.

Я прислоняюсь к зеркалу и пожимаю плечами.

– Все как обычно, когда парень воображает, что ты готова ради него на все. Так и здесь.

На лице Чайны то же выражение, что было и на моем прошлым вечером, когда Кай сказал то, что сказал. Сначала шок, потом недоверие. У нее даже рот приоткрывается.

– Не может быть.

Я стараюсь не замечать тупую боль в груди и притворяюсь равнодушной. Нельзя мне думать о том, что случилось вчера, а иначе только расстроюсь снова. Отворачиваюсь, делаю вид, что рассматриваю что-то, хотя на самом деле не вижу ничего.

– Может. Так что с Каем дело закрыто.

Само то, что оно закрыто, не успев толком открыться, угнетает сильнее всего. Я так и не узнаю, что могло бы быть, если бы Кай действительно изменил мое отношение ко многому.

Чайна объяснений не требует, возвращается к стойкам с одеждой, спрашивает мое мнение о той или иной вещице и в конце концов, уже в четвертом отделе, находит то, что подойдет к ее джинсам. Теперь можно передохнуть и выпить смузи.

Мы стоим у стойки, наблюдаем за блендерами, и в какой-то момент Чайна вдруг напрягается, хватает меня за руку и крепко сжимает пальцы.

– Не оборачивайся. – Она смотрит на что-то у меня за спиной, глаза у нее расширяются, и мне не остается ничего другого, как поступить вопреки ее требованию.

Я вытягиваю шею, оглядываюсь и поначалу не нахожу ничего такого, что мне запрещается видеть. Позади нас фуд-корт, шум, гам и стук подносов. Я пробегаю взглядом по столам и останавливаюсь, споткнувшись о Кая. Замираю и не могу шевельнуться. Руки и ноги как будто заледенели.

Кай не один. С ним девушка, которую я узнаю с первого взгляда. Это та самая девушка, которая подходила ко мне во вторник в кафе. Та, с симпатичным макияжем и блондинистыми волосами. Та, которая спрашивала, не свидание ли у нас с Каем.

Сьерра Дженнингс.

Это она.

– Я же сказала тебе не оборачиваться! – злится Чайна.

– Сьерра, – едва слышно произношу я. В горле пересыхает, но я не могу оторвать взгляд от Кая и Сьерры. – Его бывшая.

– Та, в которую он был влюблен? – уточняет Чайна.

Я киваю. Теперь мы обе смотрим на них. Кай и Сьерра сидят за небольшим столиком на краю фуд-корта, но ничего не едят. Склонившись друг к другу, они о чем-то разговаривают, не обращая ни на кого внимания. Лица обоих серьезны, но они не ругаются и не смеются. Понять, в каком они настроении, невозможно, но говорит в основном Сьерра. Кай слушает, зажав руки между коленями, а она играет кончиками прямых блондинистых волос. На голове у него снова бейсболка «Кливленд Браунс», но сегодня она повернута козырьком вперед, и лицо остается в тени.

– Что они делают вместе? – шепотом, наклонившись к моему уху, спрашивает Чайна.

– Не знаю, – медленно говорю я. Мне и самой хотелось бы знать ответ на этот вопрос. По словам Кая, между ним и Сьеррой все кончено. Она обманула его, разбила ему сердце. Кай сказал, что не любит ее больше, но, возможно, солгал, пощадил мои чувства после нашего первого поцелуя? Не потому ли он и вчера вечером не захотел идти дальше? Не потому, что для него это что-то значило, а потому, что он еще рассчитывает вернуть Сьерру? И тогда получается, что я просто навязывалась ему, тогда как он еще любит свою бывшую?

Девушка, работающая в баре, ставит на стойку наши смузи. Я беру свой и решительно выхожу из фуд-корта, даже не оглянувшись на Кая и Сьерру. Чайна следует за мной.

Ванесса Мерфи, охотница за парнем, которому она не нужна.

Ванесса Мерфи, проникшаяся чувствами к парню, у которого чувства к другой.

Ванесса Мерфи, набитая дура.

Глава 21

За окном сигналит Исайя.

На часах почти девять вечера, валит снег, и холодный ветер кусает кожу, едва только я открываю наружную дверь. В такую погоду разумно было бы надеть джинсы-бэгги и свитер с высоким горлом, но я считаю должным продолжать носить то, что хочу. Вот почему на мне моя любимая мини-юбка и в пару к ней бюстье. Я так хочу, и никакие одноклассники – даже если им это очень не нравится – меня не остановят. Правда, на ногах у меня старые кеды – надо же в чем-то пройти по снегу.

– Так ты собираешься на вечеринку, – раздается бесстрастный голос у меня за спиной.

Оглядываюсь – возле лестницы стоит папа. После вчерашнего вечера я вижу его в первый раз, потому что весь день мы старательно избегали друг друга. Вернувшись из торгового центра, я закрылась в своей комнате и выскользнула лишь однажды – принять душ и перекусить на скорую руку. Информацию о ситуации в доме мне передавала Кеннеди, но даже у нее обнаружились планы на воскресенье, и в решающий момент предупредить меня оказалось некому.

Я молча пожимаю плечами, и в напряженной тишине мы молча смотрим друг на друга через холл. В таком наряде, кроме как на вечеринку, пойти больше некуда.

– Да. И, возможно, останусь на ночь у Чайны, так что домой вернусь только завтра. – Сама не знаю, зачем я сообщаю ему это все.

Отец засовывает руки в карманы джинсов и упирается взглядом в пол. Губы шевелятся, как будто он подыскивает правильные слова, как будто заржавевшие шестеренки у него в голове медленно сдвигаются с места после долгой неподвижности.

– Тебе нужно надеть куртку. На улице пять градусов ниже нуля.

– Ты говоришь, что я должна надеть куртку?

– Наверно, да. – Он поднимает голову, чешет висок и снова умолкает на несколько долгих секунд, прежде чем выдать следующее: – Я сейчас принесу. Тебе какую?

Потрясенная, я отвечаю не сразу. Смотрю на отца и недоуменно моргаю. Он говорит мне надеть куртку, потому что на улице холодно? С чего бы это? Ну что ж, это уже что-то, а что-то лучше, чем ничего.

– Ну… черную, – выдавливаю я наконец и даже не поднимаю голову. – Она должна быть на моем этаже.

Он кивает, поворачивается и уходит наверх.

Я смотрю через лужайку на машину Исайи – мотор работает вхолостую, свет фар рассекает белую улицу. Чайна опускает стекло и машет мне рукой, призывая поторопиться, а я в ответ поднимаю два пальца, показывая, что буду через две минуты.

Вообще-то куртка мне не больно и нужна, но этот момент слишком редок, чтобы его игнорировать. Едва ли не впервые отец говорит мне, что нужно делать. Только поэтому я жду у двери его возвращения, и вот он спускается – с моей любимой кожаной курткой в руке. Подходит, останавливается в шаге от меня и протягивает куртку. Его пальцы касаются моих.

– Вот, держи. – Никто из нас не улыбается. Все в новинку. Все непривычно. – Иди, Ванесса. Веселись.

Беру куртку, выхожу на крыльцо, а отец закрывает за мной дверь. Куртку я не надеваю, просто несу в руке. Пересекаю в кедах лужайку и ныряю на заднее сиденье. Печка работает вовсю, музыка гремит, и мне в нос бьет сладковатый аромат парфюма.

– Ты почему задержалась? – спрашивает Чайна, глядя на меня из-за подголовника кресла. Волосы у нее уложены с начесом на макушке, в ушах огромные круглые сережки. Не забыта и купленная сегодня блузка.

– Папа хотел, чтобы я надела куртку, – отвечаю я и сама не понимаю, действительно ли произошло то, что произошло. Мне так долго хотелось, чтобы отец хоть как-то показал, что я небезразлична ему, что он заботится обо мне, но я не представляла, как оно будет, если действительно случится. Это так необычно.

Удивлена даже Чайна.

– Неужели?

– Как будто ты ее наденешь, – подначивает меня Исайя. Ловлю его взгляд в зеркале заднего вида, и он, как обычно, дурашливо ухмыляется. Поездка с Исайей и Чайной то же самое, что прогулка с родственниками, а это значит, что у них есть право дразнить меня.

– А вот смотрите. – Я надеваю куртку и плотно обтягиваю ее на себе.

Исайя везет нас к дому Мэдди. В салоне вовсю грохочет музыка, на ее фоне голоса звучат бессмысленным щебетом, и в этой знакомой атмосфере я мгновенно расслабляюсь и забываю обо всех проблемах. У Исайи сегодня своя вечеринка, где, наверно, все будет по-взрослому круто, но поскольку он не пьет, то заедет потом за нами. Вскоре я уже ловлю себя на том, что не думаю ни о Харрисоне, ни о Кае – мне просто не до них. По пути мы останавливаемся у магазина – Исайя покупает нам дешевой выпивки – и уже через несколько минут подкатываем к дому Мэдди в отличном настроении и с бутылками крепкого сидра в руках.

– Помните, ни в коем случае ни к кому в машину не садитесь, даже если вас уверяют, что они трезвые. Я подберу вас, когда буду возвращаться, – инструктирует нас Исайя и дополняет наставление строгим взглядом. Вылезая из машины, мы посылаем ему по поцелуйчику, которые он, не зная правил, даже не ловит.

Мы с Чайной бредем к дому. К вечеру поднялся ветерок, отчего кажется, будто сегодня холоднее, чем в последние дни. Снег похрустывает под ногами. Исайя уезжает, и теперь музыка доносится уже из дома. На крыльце двое парней с сигаретами наблюдают за нами, многозначительно переглядываются, когда мы подходим ближе, и обмениваются ухмылками. Наверняка узнали меня. Похоже, видео запомнится надолго. Я делаю глубокий вдох, прочищаю легкие и медленно, но решительно направляюсь к двери. Чайна идет рядом. Почувствовав мое напряжение и страх, она берет меня под руку и с таким выражением смотрит парням в глаза, что те отворачиваются, и мы проходим мимо. Скорее всего, они сегодня не последние, думаю я.

В дом мы входим вместе. Здесь музыка, звон бутылок, хлопки пивных банок. Градус вечеринки заметно выше, чем неделю назад, и народу определенно больше, так что Мэдди, наверно, права. После всех бурных событий прошлого уик-энда – стычки с «центровыми» и скандала с видео – число желающих не пропустить возможное продолжение драмы изрядно увеличилось. Старшеклассники Уэстервилль-Норт почти в полном составе, но к ним прибавились и некоторые избранные из младших. Все они смеялись над моей бедой. Все презрительно поглядывали на меня в школьных коридорах. Все издевались надо мной в онлайне.

Даже сейчас я ловлю брошенные исподтишка взгляды одноклассников. Они делают вид, что не замечают меня, но я знаю, что замечают. Они наверняка задавались вопросом, приду я или нет, наберусь смелости или нет, и теперь понимают – да, пришла, да, решилась. Потому что Ванесса Мерфи не допустит, чтобы ее ошибки – или выходки Харрисона – испортили ей жизнь. Она пойдет вперед с поднятой головой.