– Ванесса! – Папа поднимается из кресла и вопросительно смотрит на меня.

– Мы с Харрисоном все уладили, – сообщаю я, и Харрисон согласно кивает.

– Отлично! А теперь он может пойти к себе в комнату и выключить приставку, – бесстрастным тоном заявляет мистер Бойд и бросает на сына строгий взгляд, значение которого я не вполне понимаю. Харрисон, должно быть, понимает лучше, потому что поворачивается и, бормоча что-то под нос, идет наверх.

Папа подходит ко мне.

– Рад, что это вы с этим разобрались.

Мистер и миссис Бойд извиняются за сына, желают приятного воскресенья и провожаю до дверей, которые тут же и захлопываются за нами. Мы с папой садимся в Зеленый Рыжик, он заводит мотор и как-то странно смотрит на меня.

– Теперь видишь? Когда вы ведете себя как взрослые люди, проблемы решаются гораздо быстрее.

Я закатываю глаза и массирую пальцами виски. Бремя, давившее меня всю неделю, ушло; я чувствую себя легко и беспечно, как будто в меня вставили новые пружины, и все вокруг выглядит свежее и ярче.

– Можно мне встретиться сегодня с Каем? – неожиданно для себя самой спрашиваю я. – Ты ведь уже понял, что мы не просто выполняем вместе классное задание.

Папа поворачивается ко мне.

– Конечно, нет, – возмущенно говорит он и, тронувшись с места, добавляет: – Ты наказана. Посидишь дома.

В груди у меня будто взрывается фейерверк, потому что меня никогда еще так не наказывали. Папе не было до меня дела, но я так долго ждала этого момента. Ждала, что он не позволит мне свалиться в те ямы, которые я сама для себя вырыла. Ждала, что он огорчится и расстроится из-за моего поведения и накажет меня наконец, как и должен сделать каждый нормальный родитель.

Я чувствую, как светлеет лицо и губы растягиваются в довольную улыбку, и, наклонившись, тычусь лицом в его толстое пальто и обнимаю так крепко, что он едва не разбивает вдребезги наше ржавое чудовище.

Глава 25

Поначалу это даже забавно.

Я долго принимала ванну с пахнущей малиной пеной и радужной бомбочкой, потом завернулась в пушистый халат и сунула ноги в мягкие тапочки. Уложила волосы, попрактиковавшись в новой технике завивки, и даже покрасила ногти темно-красным лаком – как-никак праздники надвигаются. Я дважды посмотрела «Историю Синдереллы» – один раз вместе с Кеннеди и еще один без нее. Я даже прибралась в комнате, сложила одежду и вынесла весь мусор. Трудовая терапия, чудесное тихое воскресенье, но чем ближе к вечеру, тем сильнее одолевает скука.

Я наказана на месяц. На месяц.

Не знаю, смогу ли продержаться в таком вот режиме до Рождества.

Звонит телефон. Я поворачиваюсь на кровати и беру его с прикроватного столика. Сейчас переписываюсь только с Чайной Тейт и Каем Вашингтоном. Эти двое – те люди, которые мне нужны.

Сообщение от Кая.

Как думаешь, твой отец разрешит нам гулять, пока ты наказана, или нам придется ждать до следующего года?

Взбиваю подушки и устраиваюсь поудобнее. На часах начало десятого, а я уже в пижаме и даже не смотрю телевизор. Папа с Кеннеди отправились обедать, и я даже не злюсь за то, что они оставили меня одну, потому что да, я заслужила наказание. Последний час листаю странички социальных сетей, просматриваю чужие посты – интересно, о чем говорят люди. Двое или трое отзываются о Ноа Диасе как о полном придурке, в нескольких комментариях говорят, что Харрисона нокаутировали одним ударом. Обо мне ни единого слова, ни даже намека. Прекрасно понимаю, каково им сейчас, но для меня школьная драма в прошлом. Пишу ответ Каю, и на губах появляется улыбка.

Я: Мы можем гулять в школе. Если ты наконец согласишься разговаривать со мной открыто, не прячась.

Кай Вашингтон: Секретная миссия окончена, помнишь? Теперь мы можем быть друзьями. Я даже могу сидеть с тобой за одним столом на ланче.

Я: Просто друзьями?

Кай Вашингтон: Не нравится слово «френд», добавь к нему «бой».

Я: Мы так и не определились.

Кай Вашингтон: А мне нравится, что мы не определились. Твоя спальня на фасадной стороне?

Я: Да???

Кай Вашингтон: Отлично. Принимай.

Жуткий грохот заставляет меня вскочить. Сердце на мгновение замирает. Я смотрю в окно, а в стекло бьются мелкие камешки. Потом вдруг наступает тишина. Я выбираюсь из постели, прижимаюсь к стеклу лицом, заслоняю ладонью глаза и вглядываюсь в темноту.

На нашей передней лужайке стоит Кай. Рядом лежит на снегу велосипед. Кай машет рукой, и я поднимаю раму и высовываю голову.

– Бросаешь камни в окно? Не очень оригинально.

Слышу внизу его смех, он разносится эхом в ночи и залетает в мою комнату.

– Как и подъем по цветочной решетке, – откликается Кай и вроде бы даже подмигивает, а уже в следующий момент я вижу, как он ставит ногу на цветочную решетку на углу нашего дома. Там полно колючек, но они не мешают Каю подниматься, и он делает это быстро и ловко. Забирается на крышу веранды, выпрямляется, осторожно балансируя на ветру, и идет к окну. Опускается на колени, так что его голова оказывается в нескольких дюймах от моей, и улыбается.

– Привет, Несси.

– Вы – сумасшедший, Капитан Вашингтон! – Я смеюсь, хватаю его за руку и тащу в комнату. Он протискивается в окно, приземляется, встает и отряхивается. – Тебе нельзя здесь быть!

– Тем не менее я здесь! – На нем джинсы и теплая куртка, а на руках перчатки – впервые за все время оделся по погоде. – Не хотел нарушать нашу традицию видеться каждый день. – Он снимает перчатки, засовывает их в карман куртки и смотрит на серебристые часы на запястье. – Эти сутки закончатся через три часа, так что пришлось поспешить. Ехал на велике по тротуарам, один раз даже упал и, возможно, растянул – а возможно, нет – лодыжку.

У меня теплеет на сердце, как было прошлым вечером, когда мы обнялись за кухонным столом. То же ощущение комфорта и безопасности. Как бы я хотела испытывать их всегда. Я обнимаю Кая, опускаю голову ему на грудь, прижимаюсь щекой к холодной куртке.

– Я тоже скучала по тебе. Как же так случилось, а? Мы познакомились всего лишь неделю назад, а мне уже не хватает тебя, когда ты не рядом.

– А ты знаешь, что это значит?

Я чуточку отстраняюсь и смотрю на него снизу вверх.

– Нет. И что это значит?

Уголки его губ тянутся вверх. Он тоже смотрит на меня, потом касается большим пальцем подбородка и тихонько шепчет:

– Это значит, что ты, возможно, тоже влюбляешься в меня.

– Может быть, ты и прав. – Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в холодные губы. Он такой легкий, невинный и чистый, этот поцелуй. Мы стоим совершенно неподвижно, и только мои губы касаются его губ. Тишина звенит в ушах, и сердце глухо колотится в груди. Я закрываю глаза и кладу руку поверх руки Кая, той, что держит мой подбородок, и он целует меня в ответ. Мы отстраняемся на секунду и открываем глаза, чтобы посмотреть друг на друга. Его глаза сияют теплом, какого я не видела раньше.

– Кай… – Я сжимаю его руку, и он поднимает мой подбородок. Мы стоим так близко один от другого, и никто не хочет сделать шаг назад. – Я не уверена, что готова к… отношениям.

– А никто и не говорит об отношениях. Мы – напарники. Партнеры. Сообщники, – говорит он с улыбкой и смотрит мне в глаза, в самую их глубину. Я пытаюсь встать на его точку зрения и обнаруживаю, что эти самые отношения уже не выглядят какими-то пугающими. Кай и я – идеальная команда. Какими и были все это время. Его пальцы скользят по изгибу моего лица и вплетаются в волосы. Он целует меня, и я чувствую, как его губы ломаются в озорной усмешке.

– Капитан и Несси против всего мира.

Глава 26

Шесть месяцев спустя

– Ванесса Мерфи, – объявляет директор Стоун, и я поднимаюсь с места.

Ноги замлели от долгого сидения, и теперь, поднявшись, я чувствую себя немного неуверенно. Иду за Брюсом Манро по центральному проходу. Справа и слева море лиц моих одноклассников, хотя большинство их в мою сторону уже не смотрят. Они устали – кто-то чистит ногти, кто-то опустил голову на руки. Я их не виню – мы сидим здесь уже больше часа.

Я поднимаюсь на сцену, взволнованно шагаю по ступенькам и прохожу мимо продолжающего зачитывать имена директора Стоуна, чей гортанный голос эхом разносится по выставочному центру. Окидываю взглядом тысячи свободных мест и представляю, как это будет выглядеть завтра, когда здесь все заполнят. Сейчас нам не нужно пожимать руку директору Стоуну, потому что это только лишь репетиция. Настоящая выпускная церемония пройдет завтра.

Я схожу со сцены на противоположной стороне – за мной следует Бриттани Нельсон – и направляюсь к своему месту мимо сидящего во втором ряду Ноа Диаса. Меня он, впрочем, не замечает, потому что пытается воспользоваться телефоном и сделать это так, чтобы его не засекли учителя-волонтеры, следящие за ходом репетиции. Уже одно его присутствие можно считать чудом, потому что, как всем прекрасно известно, до выпуска его дотащили за уши. Некоторое время назад Ноа отстранили от занятий за курение «травки» на территории школы. Он потерял престижную футбольную стипендию, посещает сейчас местный колледж и лишь по счастливому совпадению обстоятельств получил разрешение прийти завтра на выпускную церемонию. Ему не позавидуешь.

Я тянусь за Брюсом Манро к своему ряду и, обессиленная, падаю на стул. Пока что – если только от нас не потребуют повторить все еще раз – большего от меня не требуется. Слушаю имена вызываемых. Самое плохое во всем этом – алфавитный порядок списка. Это означает, что Кай Вашингтон значится в числе последних. Вытягиваю шею, пытаюсь отыскать его в толпе, но в нашем классе четыре сотни учащихся, и если я его не вижу, то потому, что он, скорее всего, в самых задних рядах.

Директор вызывает Мэдисон Роуми, и я закатываю глаза, заметив, как она выскакивает из своего ряда по другую сторону прохода. Волосы и макияж у Мэдди в наилучшем виде, и, глядя на нее, можно подумать, что сегодняшняя репетиция – это и есть настоящая выпускная церемония. Голова высоко поднята, улыбка идеально скромная, словно Мэдди и выражение лица тренировала дома перед зеркалом. Я слышу, как стучат ее каблучки, когда она идет к сцене, и улыбаюсь, когда она пожимает руку директору Стоуну, хотя сегодня это не обязательно. Просто Мэдди считает, что все нужно делать правильно. Ее активность, ее оптимизм заразительны, и хотя мы не станем лучшими подругами, я, наверно, буду скучать по ней. Она отправляется в Стэнфорд, потому что… а куда же еще! На ланче в кафетерии Мэдди присаживалась иногда к нашему столику, но никогда не задерживалась, потому что всегда спешила, ведь у нее так много друзей и нужно никого не обойти вниманием. Она несколько недель подтягивала Кая по английской литературе, а однажды даже впустила нас с ним в учительскую, о чем мисс Хиллман так и не узнала.

Возвращаясь на свое место, Мэдди ловит мой взгляд – ее улыбка становится на секунду более душевной – и исчезает из виду.

Какие странные случаются в жизни повороты.

Наш звездный квотербек, Ноа Диас, сидит, опустив стыдливо голову.

Мэдисон Роуми, учительская любимица, собирается в Стэнфорд.

Я выпрямляюсь, услышав фамилию Тейт, и приподнимаюсь, чтобы меня заметила моя лучшая подруга. Чайна морщится – будь ее воля, она осталась бы в школе навсегда, – и я посылаю ей поцелуйчик, который она ловит и прижимает к сердцу. Чайна поступает в Университет Карнеги-Меллон в Питтсбурге, где будет изучать компьютеры, и очень переживает из-за того, что придется уехать в другой штат. Я постоянно напоминаю, что другой штат – наш сосед, и от Питтсбурга до Колумбуса три часа езды.

Провожая взглядом Чайну, замечаю в толпе Харрисона. Он в одном из передних рядов, и его уже вызывали. Вздыхаю – получается так громко, что сидящие рядом Брюс и Бриттани поворачиваются и удивленно смотрят на меня. Ничего не могу с собой поделать – Харрисон прошел по проходу с самодовольной ухмылочкой, приподняв пижонски воротник, а на сцене даже изобразил лунную походку, попытавшись вызвать смех у одноклассников. После того как Ноа Диаса отстранили от занятий, Харрисон решил взять на себя роль классного клоуна, но мне он забавным не казался. Мы практически не разговариваем со Дня благодарения, если не считать одного раза, когда он попросил у меня ручку на уроке биологии. Сейчас Харрисон встречается со Сьеррой Дженнингс, и у них вроде бы все серьезно, так что желаю обоим всего хорошего. Я жалею, что попортила ему немало крови, и знаю, что и он переживает из-за того видео, но историю не подчистишь. Невозможно просто взять и замазать свои ошибки, а потом забыть про них. Остается только извлекать из них уроки и двигаться дальше. К счастью, мы именно так и сделали. В какой колледж поступает Харрисон, я не знаю, но знаю, что в Огайо он не останется.