Наталия Яровая - Тень Казановы

А потом удача мне улыбнулась! Он позвонил сам.

— Маш, привет! У меня тут дружок хороший, я ему обязан многим, журнал хочет выпускать. И деньги есть. Но не знает, с чего начать и как. У тебя же опыт издательский какой-никакой есть и в типографиях кто-то работает, подскажи ему.

— Да без проблем! Подъезжайте! Жду в конторе.

Подъехали. Ничего себе так дружок оказался. Прикид штук на десять баксов, зажим для галстука с бриллиантом заметным, парфюм со вкусом. Максимом Витальевичем представился, сдержанно к руке моей приложился.

Сразу перешли к делу. Безуглов взялся мне суть излагать, и тут меня понесло. Отольются кошке мышкины слезки! Я просто размазала Безуглова! Морально, конечно. Я уничтожила его вместе с его взглядами. Я блистала! Я улыбалась Максиму и, вытирая мимоходом о Безуглова ноги, дала полный и исчерпывающий обзор издательско-полиграфического рынка города. К концу тирады я нашла Безуглова красным как рак, а Максима в некоторой растерянности. Кажется, я погорячилась. Они очень быстро ретировались, причем Сергей даже не попрощался. И Максим как-то странно взглянул на меня — я перестала чувствовать себя победительницей.

Я перезвонила Сереге после обеда:

— Безуглов…

— Марья Алексеевна, прости, занят сильно! Потом созвонимся, о’кей? — Он впервые меня так назвал, и я поняла, что все кончено.

Но я пыталась бороться. Через три дня я послала ему кота в мешке. Появились у нас тогда такие игрушки: холщовый мешок, из него торчит хвост. Чуть-чуть прихлопнешь — из мешка смех. Купила и отправила с посыльным. Посыльный вернулся, доложился, что доставил, а в ответ — тишина. Что же я за дура такая?! Ему не герой дня нужен, а баба, простая баба!

Искала предлоги, чтобы позвонить. Отвечал охотно, но без изысков, ничего лишнего. И хоть звать взялся по-прежнему Машкой, но дистанцию никак не сокращал. Сама виновата. Что доказать хотела? Кому?

На День святого Валентина корейское консульство пригласило меня в канадский ресторан. Как любимого партнера. Самый дорогой ресторан города давал бал. Делать все равно нечего было — поехала.

Там красивенько так все, шариками увешано, сердечками. А за маленьким столиком на двоих Безуглов сидит. С Викой своей. Вот сюрприз!

Поздоровались, никто не смутился. У нас — бал. У них — ужин при свечах.

Мне умереть хотелось. Ну, Безуглов!

Одно ясно стало — нет у меня надежды. Никакой!

Он не звонил. Слухи доходили, что дела у него плохи. Не то поставщикам задолжал, не то заказчикам. Мне-то понятно — разводят его партнеры. По стандартной схеме. Дурак американский! Все в порядочность верит!

Один раз проявился. Приехал ко мне домой на машинке простенькой какой-то, сам весь потерянный, без лоску.

— А джип где?

— Да, Машка, без штанов я уже. Долги раздаю. Откуда берутся?! Как грибы плодятся! Права ты была про мафиков. А помнишь, ты вместе предлагала? Ну, давай вместе, не то погибну. А пока — еще не все потеряно.

Настал мой звездный час! Я как раз к этому времени еще пару операций на физиономии сделала, омолодилась.

— Ну, давай вместе. Только помнишь, как я предлагала?

— Как?

— Одной семьей.

— Зачем тебе это, Маша? О делах же говорим!

— Ну, как хочешь.

Посмотрел на меня вдумчиво, сигаретку выкурил.

— Ну, нет так нет.

Ах, вот мы как! Еще и перебираем! Я сама себя не узнавала. Не права была, наверное. Иначе надо было. Мы же с первого класса друзья. Но обида тогда уже глубокая сидела.

— Ты у Вики своей попроси, может, выручит!

— Вика уже выручила, — сказал, — все отдала, у нее немного было.

Встал и ушел. Дура я!

— Две штуки свои забери, — вслед прокричала, — которые сто лет назад давал.

— На колготки себе оставь, — ответил. Даже не обернулся. Через плечо.

По слухам, дела его ухудшались с каждым днем. Вгоняли по полной схеме. Мафики дело свое знают — тем и живут. А он все молчал. Гордый! Потом вечером — звонок в дверь. В глазок посмотрела — Сережа! Открыла. Грустный, затурканный. Мой Безуглов? Не мой. Да и не был никогда моим.

Вошел. Водочкой попахивает.

— Машка, ты чего с губами сделала? Гель, что ли, вкачала?

Зря он это сказал. Не ответила, но обиделась. Вкачала, конечно.

Кофе выпил.

— Я скучаю по тебе иногда, — признался. — Иногда! Плохо мне, Машка! Раздели меня. Да ладно бы раздели! Еще и чушь всякую про меня собирают и по городу разносят! Люди шарахаться стали. Противно!

Я сильно не соболезновала, обиду в сердце таила. Недолго посидел.

Пока-пока. Уехал.

После раза два случайно пересеклись. Сделали хорошие мины при плохой игре. Как делишки? Ничего.

У меня, может, и ничего были, а у него — совсем никуда. Но — бился. До последнего.

А потом как-то пропал. Справки навела — и правда без штанов остался. Квартиру только ухитрился на бывшую жену, Алку, переписать. Не без проблем, конечно, но ко мне не обращался. Послала все-таки с курьером его баксы. Не завернул. Сгодились, видно.

Тридцать первого декабря завтрак прошел без него. А вскорости он исчез из города. Совсем. Никто не знал куда. В Америку свою уехал, наверное. А может, еще куда.

Жалко.

Плохо мне без тебя, Безуглов. Без глаз твоих. С ободком. Вернись! Завоевывать тебя буду. Потихоньку.

Телефонный звонок раздался вечером, часов в девять. Мы с Гришкой уже отужинали, я читала, он возился с компьютером.

— Мам, я сам трубку возьму!

— Конечно, возьми. Тебе подружки названивают!

Гришка как раз находился в том подростковом периоде, когда мальчишки еще не женихаются, зато от девчонок отбоя уже нет. Поэтому вечерами телефон звонил в основном по Гришкину душу.

— Не-е, тебя!

Кому приспичило?

— Алла Сергеевна? — мужской голос. Молодой, картавил приятно. Но незнакомый.

— Я слушаю.

— Как бы с вами увидеться, Алла Сергеевна?

Как интересно!

— Странное предложение от незнакомого мужчины.

— Ну, заодно и познакомимся. — Его голос перестал казаться мне приятным.

Еще интереснее!

— Боюсь, что вы меня с кем-то перепутали, юноша, — и положила трубку. Нахаленок какой-то. Телефон тут же снова зазвонил.

— Алла Сергеевна, не надо отключаться. Это в ваших интересах, чтобы мы с вами встретились и обсудили наши проблемы.

Совсем интересно! У нас уже есть общие проблемы!

Пауза. Я растерялась, если честно.

— Алё, Алла Сергеевна! Вы где?

— Здесь, я вас внимательно слушаю.

— А-а. Ну так как по части рандеву? Вопрос касается вашего бывшего мужа, Сергея Безуглова.

Я и сама начала догадываться. Партнеры недоделанные!

— Давайте завтра, к полудню. В «Кофе-тайм». Надеюсь вас дождаться, Алла Сергеевна.

— Хорошо, — и положила трубку.

Чего хотят? Сергей уехал, и, кажется, только я знаю куда. Уехал после того, как год по-честному сопротивлялся браткам, пытаясь сохранить бизнес, который в свое время поднял с нуля, если не с минуса. Уехал раздавленный и нищий.

— Это машина, Аленка, — сказал он. Только он меня так называл. — Я сделал все, что мог, я постарался сохранить лицо перед подрядчиками, но дальше — выше моих сил. Да и средств нет. Им очень хотелось заполучить мою фирму — пусть подавятся. Жалко только, что дело они все равно запоганят, здесь работать надо и головой думать, а не бабки подбивать. Слухи про меня нехорошие сейчас распускают, ты не верь.

— Дурак ты, Серега! Я тебя не первый день знаю, чтобы слухам верить. А ты и правда укройся лучше на время, а то чем дальше, тем хуже. А потом поглядим еще, кто кого!

— Они — нас, Аленка. Они! Ничем не гнушаются, а мы так не умеем. Грязно сильно.

Обсудили все, он деньги достал. Две штуки. Баксами. Поделил.

— Это все, что у меня есть, и то Машка всучила. Долг какой-то старый вспомнила. Хотел вернуть, но тогда совсем — ноль. По-братски. Тебе на Гришку штука. И мне. Продержусь сколько смогу.

Я отпиралась, но он оставил. Сын для него — святое. Хороший папа, а вот муж — не очень. Сильно любимый всеми. И сам любвеобильный. Из него любовник идеальный. И друг. Сто лет назад развелись, а друзьями остались.

И с мужем моим новым он дружит. На охоту ездят, Гришку берут. Удивительный мужик, неконфликтный.

— Сергей, я тебя в аэропорт отвезу.

— Не в аэропорт, Алла, а на вокзал. Поеду до Хабаровска поездом, а там уже улечу. На всякий…

Осторожный стал. У меня сердце сжалось: козлы поганые! Своих мозгов не хватает, только отбирать научились, так еще и жизнь ломают! Ладно, Безуглов что-нибудь еще придумает, он — из хорошей породы, жилистый. Пусть в себя придет, а там, глядишь, не только они — нас, но и мы — их сможем.

Через день вечером посадила его на поезд, договорились, как связь держать будем, поцеловались.

— Гришке скажи, что в Америку по делам уехал. И всем так говори. А я вернусь. Вскорости.

— Вернешься, конечно. Мы все тебя дождемся.

Поезд тронулся, я заплакала. Он мне из окна кулак показал. Ну, ребенок! А люблю его до сих пор. Мы рано поженились. Однокурсники. По девятнадцать нам было. Мне на восемнадцатилетие родители квартиру подарили, я и отселилась радостно. Самостоятельная была. Тут и началось: любовь-морковь, скомканные простыни, по утрам подушки разбросанные по всем углам собирали… Ругались шумно, мирились страстно. Потом повзрослели, наконец. И все. Завяли помидоры, как говорят. Сандалии треснули. И нам не по пути. Накувыркались в простынях. Развелись в конце концов. И все равно, все, что было, было — прекрасно. Молодость!

Дома Гришке сказала, что папаня срочно смылся по делам в Америку. Специально небрежно сказала, чтоб не циклился, он уже взросленький, многое понимает и слышит кое-что. Еще добавила, что проститься не успел, но обещал завалить подарками. По возвращении. Интересно, где он их возьмет? — подумала. Ладно, Гришка не ребенок уже, сам во всем разберется. Тем более что породой в Безугловых пошел, мозгами шустрый.

Итак, что это завтра у меня за встреча такая наметилась? Ясно, что с братками. Будут пытать, где Серега. В Америке, ясное дело. Свидания не боялась, но противно было заранее. Жалко, что Толя, мой нынешний муж, в отъезде, а то бы взяла с собой. Он у меня хоть с виду и простенький, но если зацепить, то мало не покажется. Хотя, может, и хорошо, что нет его, а то наломает еще дров, руку кому повредит или голову, не дай бог. У них там, в голове, и так место хрупкое. Мысль эта меня развеселила, и я отправилась спать. Уснула крепко, как ни странно.

Утром выпихнула Гришку в школу, поехала на работу. К двенадцати подгребла к «Кофе-тайм». Пока сумку по салону автомобильному искала, дверца пассажирская открылась. В машину парнишка залез. Смазливенький, улыбается. А следом еще один. На заднее сиденье. Уже без улыбок.

— Здравствуйте, Алла Сергеевна! Это я вам вчера звонил. Рад видеть!

Интересное начало!

— Не могу сказать, что взаимно, — не удержалась я, но тревожно как-то стало.

Он не обиделся:

— Дмитрий меня зовут. Мы с мужем вашим, бывшим, партнерами были. Не говорил он вам?

— Нет. Много чести, наверное. А так партнеров я его всех знала.

Зря хамлю, наверное, весовая категория явно не моя.

— У-у, какая вы! Давайте лучше дружить.

— Да охоты особой нет. Мы, может, в кафе пройдем? — Тревога не проходила.

Он как-то заменжевался, по сторонам оглянулся. Да и второй, который сзади сел, зашевелился.

— Занято там все, — сказал Дима и в глаза мне посмотрел. Фу, противный какой взгляд! Прозрачный. — Давайте уж здесь пообщаемся.

— Ну, здесь так здесь. — У меня корни эстонские, поэтому выдержки не занимать. — Суть проблемы?

Он, кажется, растерялся, истерики ожидал, но в руки себя взял.

— Суть такова. Безуглов исчез. Куда?

— Сказал, что в Штаты. Я при чем?

Дима поморщился:

— Это не есть хорошо. Задолжал он нам.

— Вы ему занимали?

Снова сморщился:

— Да нет, дела у нас общие были. Прибылей сулил. И не дал.

— Это и есть долг? Так вы же у него забрали все. Крутитесь, зарабатывайте сами прибыля ваши. Или вам на тарелке подавать надо?

— Ого! А говорите, не знаете нас.

— Так и есть. Не знаю. И знать не хочу.

— Нехорошо, Алла Сергеевна. Мы по-доброму хотим.

Оно и видно!

— Так вы хотеть сколько вам надо, столько и можете. От меня чего надо? — Я храбрилась, конечно. Но уже понятно, что ничем хорошим диалог наш не закончится. Надо было хоть предупредить кого-нибудь, куда еду!