Пока вскипала вода, японец снял пиджак, закатал рукава рубашки, расстелил на столе белоснежную салфетку, другой, такой же белоснежной, тщательно протер чайник и чашки. Артем подал кипящую воду и почтительно замер, наблюдая за священнодействием заваривания чая. Руки Ямато, узкие в запястье, с длинными музыкальными пальцами совершали точные, выверенные скупые движения — насыпали, наливали, сливали, снова наливали, взбивали, переливали из чашки в чашку. Зрелище было и, правда, завораживающим.

— На здоровье, — Ямато подал ему чашку, Артем с полупоклоном принял ее двумя руками.

— Босс, приехал клиент, с моделью.

Жанна заглянула в кухню, тревожно взглянула на японца и тут же опустила глаза. Артем усмехнулся. Логика девушки была проста. Если ее босс так трепещет перед Ямато — этот человек действительно опасен.

— Проводи их в студию. Пусть готовятся. Ванька свет выставил? Скажи, чтобы был на месте, придется корректировать по ходу. Кирилл пусть начинает готовить модель. Бронзирующую пудру по всему телу, мне нужен эффект загара, только пусть негритоску из нее не ваяет.

— Золотую, — негромко произнес Ямато.

Артем понимающе кивнул.

— Золотую светоотражающую.

Японец без спешки допил чай, самолично вымыл чайник, чашки, венчик, вытер салфеткой, аккуратно все сложил в пакет и вручил его Артему вместе с ключами.

— Отнеси ко мне в машину, друг мой. Сам, пожалуйста. И забери из багажника сумку.

Жанна, вскипятившая воду в электрическом чайнике, навсегда упала в глазах Ямато. Ей нельзя было доверить даже такое несложное поручение.

— Конечно, господин Ямато, — с полупоклоном ответил Артем. — Жанна, проводи господина в студию.

Когда он вошел с большой сумкой в студию, уже ярко освещенную, японец, чуть склонив голову, слушал Тишмана и иногда молча кивал. Тишман судя по всему рассыпался в любезностях и комплиментах.

— …большая честь.

Уловил Артем обрывок фразы. Лицо Ямато оставалось совершенно бесстрастным.

— Господин Тишман, доброе утро. Вижу, вы уже познакомились. Не сомневаюсь, что вы останетесь довольны результатами работы, мастер Ямато — непревзойденный мастер шибари. Я еще он талантливый поэт. Пишет хокку. Причем на телах своих… моделей.

На лице Тишмана отразилась смесь восхищения и зависти.

— Как изысканно! Счастлив, что увижу процесс работы такого мастера.

Японце поцокал языком.

— Только я и модель. И господин фотограф. Мне нужен полный контакт и полная свобода действий.

Тишман заметно занервничал.

— Но как же… я мечтал увидеть мастер-класс…

— Приходите ко мне в салон.

В тонких пальцах японца как у фокусника вдруг оказалась визитка.

— Если интересуетесь настоящим искусством шибари, приходите. А сегодня — серьезная работа. Тонкий процесс.

— Господин Тишман, мы же договорились.

Артем взял его за плечо, выпроваживая из студии.

— С вашей собственностью ничего не случится. Я дал слово. А результат вы увидите сегодня же. Жанна позвонит вам, когда мы закончим. Рассчитывайте на весь день, господин Ямато не выносит спешки.

Тишман попробовал возразить, несколько раз оглянулся, но потом сдался.

Артем с облегчением закрыл за ним дверь студии и крикнул в приемную:

— Жанна! Ни кого не впускай!

— Шеф, у нас проблемы.

Из-за ширмы высунулась огненно-рыжая голова Кирилла. Зачем парень красил волосы в такой красно-кирпичный цвет, Артем не понимал. Но это был единственный недостаток визажиста, проверенного и талантливого.

— Что еще? — недовольно спросил Артем.

— Гляньте сами. Боюсь, скрыть не получится. А если наложу слишком толстый слой — будет штукатурка, а не грим.

Артем зашел за ширму и едва не выругался. Лоли, совершенно обнаженная, вытянулась в струнку. Подбородок строго параллельно полу, руки по швам, ноги на ширине плеч. Солдат на плацу, ни дать, ни взять. Только в глазах — страх и отчаяние. Ужасно захотелось ее укрыть ее теплым одеялом, согреть, увести отсюда. А особенно, когда Кирилл повернул ее спиной к нему.

Яркий бестеневой свет гримировальных софитов высветил то, чего не было видно при обычном свете в студии вчера.

Вся спина и ягодицы девушки были испещрены шрамами. Рубцы от порки, разной ширины и формы, зажившие порезы и ожоги.

— Спереди тоже самое.

Кирилл развернул девушку.

Артем еле слышно выматерился сквозь стиснутые зубы. На груди, кроме того еще виднелись синяки от грубых зажимов, на сосках — шрамы от проколов и ожогов. На девушке просто не было живого места. «Сколько же ты вынесла…. А ведь ты не маза. Ни разу не маза», — подумал Артем, и ему нестерпимо захотелось придушить Тишмана. Голыми руками.

— Делай что можешь. Поиграем светом. Золотой пудры побольше дай — будет отражать.

— Артем, проблемы?

За ширму заглянул Ямато.

— Смотрите сами, сенсей.

Японец подошел ближе к Лоли, оглядел со всех сторон, поворачивая как куклу, провел ладонью по спине, животу, сильно сжал грудь, от чего девушка выдохнула сквозь стиснутые зубы. Отпустил и внимательно стал разглядывать следы от своих пальцев.

— Тургор отличный, кожа плотная. Мышцы развиты идеально. И рост подходящий. Не люблю низкорослых. А шрамы…

Ямато поморщился.

— Пятнадцать лет я живу в России. Но не могу понять страсти русских к причинению боли. Они даже из благородного искусства шибари сделали наказание. Постоянно спрашивают меня на мастер-классах — почему у связанной девушки такое лицо, будто она в экстазе, ей разве не должно быть больно и страшно?

Он беспомощно развел руками.

— Не понимаю, Артем. Может, ты мне объяснишь? Откуда такая тяга к грубости и садизму?

— Не знаю, сенсей. Я тоже не понимаю.

— Ладно, оставим философию.

Ямато еще раз обошел кругом Лоли, взял ее руки за запястья, поднял, завел за голову и соединил ее ладони за лопатками.

— Гибкие суставы. Прекрасно. Про шрамы не беспокойся. Я задумал довольно плотную вязку, ничего не будет видно. Блоки для подвеса где? И еще мне понадобится черная сетка. И, пожалуй, живые цветы.

— Я предусмотрел это, сенсей. Пойдемте, выберете сами.

Узкие губы Ямато изобразили нечто, отдаленно похожее на улыбку.

— С тобой всегда было легко, друг мой.

Японец неспешно удалился, Артем хотел было последовать за ним, но вдруг услышал тихий звук, напоминающий сдавленное рыдание и возмущенный вопль Кирилла:

— Основа! Тушь! Ну вот… все коту под хвост!

Артем посмотрел на Лоли. Девушка закусила губу, из последних сил пытаясь не разрыдаться. Но несколько слезинок проложили мокрые дорожки по щекам, что и вызвало панику визажиста.

— Что такое?

Бережно приподнял лицо девушки под подбородок, не давая ей отвести взгляд.

— Лоли? Тебе плохо? Что за истерика?

Девушка в панике беспомощно смотрела ему прямо в глаза.

— Не можешь говорить, — догадался Артем.

Она опустила ресницы в знак согласия.

— Так.

Он усадил ее в кресло перед зеркалом, не обращая внимания на страдальческий вопль Кирилла, и укрыл ее плечи одеялом, что всегда было под рукой — он часто снимал обнаженную натуру, а в студии без софитов было холодно, даже летом.

— Никто не сделает тебе больно. Ни я, ни мастер Ямато. Это не сессия. Просто позирование для фото. Ты не рабыня, не нижняя. Фотомодель. И очень красивая. Слышала? Мастер остался доволен. А Кирилл сделает тебя еще красивее, если только ты не будешь ему мешать.

Артем погладил ее плечи сквозь одеяло, нежно, пытаясь согреть и расслабить.

— Я дам тебе время успокоиться. Тебе холодно? Может горячий чай?

— Цветы прекрасны. Сетка тоже что надо.

За ширму снова заглянул Ямато. Быстро подошел к Лоли, отодвинул Артема. Скинул с плеч девушки одеяло, и его тонкие пальцы заскользили по шее, спине, ключицам, поглаживая, нажимая, растирая.

— Встань, — приказал он тихо.

Девушка повиновалась, медленно, словно сомнабула.

Японец продолжил ощупывать, оглаживать, надавливать, и Артем с удивлением увидел, как глаза Лоли закрылись, дыхание стало спокойным, маска страдания на лице разгладилась. Еще минута, и девушка упала на руки Ямато как подкошенная.

— Куда ее положить? Пусть поспит. Мы же никуда не спешим? Мне нужно мягкое, податливое тело. Спастика сломает мне весь замысел!

Японец, не смотря на свой небольшой рост, легко понес девушку к диванчику у стены студии, Артем взял еще одно одеяло, свернул его в валик, подложил Лоли под голову, другим укутал ее почти с головой.

— Ее хозяин настоящий изверг, — неодобрительно покачал головой Ямато. — Артем, может я ошибаюсь, но у вас в стране вроде запрещено жестокое обращение даже с животными. Я бы не сказал, что она истинная рабыня боли. Скорее забитый и запуганный ребенок. Она хотя бы совершеннолетняя? Мне не хотелось бы попасть в неприятную историю с детским порно.

— Совершеннолетняя, — успокоил японца Артем. — Лоли девятнадцать. Но Тишман и правда крайне неприятный тип.

— Хотя бы на несколько дней мы сможем подарить девочке покой и удовольствие, — улыбнулся Ямато.

Артем смущенно произнес:

— Простите, сенсей, но я пообещал ее господину — никаких сексуальных воздействий.

— Не волнуйтесь, друг мой. Это будет просто побочным эффектом моей работы.

Ямато загадочно улыбнулся и посмотрел на часы.

— Так, пора будить нашу модель.

Ямато откинул одеяло, и его пальцы снова запорхали над телом девушки, надавливая, поглаживая, разминая. Вскоре она глубоко вздохнула, и открыла глаза, совершенно черные из-за расширившихся зрачков.

Ямато легко сжимал ее горло, будто считал пульс на шейной артерии.

— Слушай мой голос, — приказал он тихо и спокойно. — Нет страха, нет боли. Полная покорность и доверие. Встань и иди за ширму.

Лоли медленно поднялась с дивана и также медленно направилась к Кириллу. Тот застыл в благоговейном почтении и не сводил глаз с японца, словно тот был ожившим Буддой.

— А мы пока подготовим декорации. Где там моя сумка?

Ямато азартно потер руки.

Артем принес сумку, и пока японец доставал оттуда мотки веревки, отошел к стене и нажал кнопку на лебедке. С потолка студии спустилась веревка с крюком для крепления.

— Под блоком поставь невысокий постамент. Его мы потом задекорируем цветами.

— Шеф, мы почти готовы, — крикнул из-за ширмы Кирилл. — Что делать с волосами?

— Просто расчесать и оставить распущенными, — ответил за Артема Ямато.

Кирилл мягко вытолкнул из-за ширмы Лоли. Она немного пришла в себя, будто только проснулась, часто моргала и взволнованно дышала. Покрытая золотой пудрой кожа мягко переливалась в свете софитов, накладные ресницы трепетали, будто крылья, нежно-розовым мерцали губы. Фея…

Артем подошел к ней, девушка тут же смущенно потупилась. Он приподнял ее подбородок, заставив посмотреть в глаза.

— Ты прекрасна. Ничего не бойся. Мы с мастером Ямато — художники, ты наша модель. Мы вместе будем творить красоту.

— Встань сюда.

Ямато указал ей на постамент. Его голос действовал на девушку как волшебная флейта. Секунда — и девушка замерла золотой статуей. Японец с большим мотком веревки в руках обошел вокруг постамента: то ли любовался, то ли приглядывался, то ли размышлял с чего начать.

— На колени. Вытяни руки вверх. И за голову. Сложи ладони вместе. Разведи колени. Еще. Еще немного. Хорошо. Прогнись назад. Сильнее. Ты можешь еще. Расслабь мышцы живота. Да… молодец. Потерпи, сейчас в подвесе будет комфортнее.

Ямато командовал тихо и мягко. Артем залюбовался его точными, скупыми движениями. Ничего лишнего, никакой суеты. Полное сосредоточение. А Лоли в его руках и вовсе была как восковая кукла. Веревка туго ложилась идеально ровными витками, затейливые узлы затягивались на самых сокровенных местах, но не впивались в нежную плоть. Лицо девушки оставалось совершенно безмятежным, глаза закрылись, будто ее не связывали, чтобы подвесить в совершенно немыслимой позе, а делали расслабляющий массаж.

— Артем, блок, — скомандовал Ямато и прицепил верхнюю петлю вязки к крюку. — Поднимай осторожно, не дергай. И не высоко, на полметра от постамента.

Загудела лебедка, веревки натянулись, и тело девушки воспарило в воздухе.

— Стоп, — все так же тихо произнес Ямато.

Артем машинально отпустил кнопку, не отрывая глаз от невероятного зрелища. Кирилл восхищенно присвистнул, Ванька чуть не свалился со стремянки, где по обыкновению все это время сидел как птица в гнезде.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес Ямато. И выдал фразу по-японски, судя по ритму, это было хокку. Помолчал немного, будто прислушиваясь к звучанию своего голоса в тишине студии, а потом перевел: