Диана Сидни - Тени прошлого

Тейлор осторожно развернула листок. Письмо было написано круглым мелким, еще не устоявшимся почерком. Датировано оно было 2 сентября 1954 года. У Тейлор пробежали по спине мурашки.

«Дорогая Аманда!

Мне очень не хочется писать тебе это письмо, и я жалею, что все так получилось. Особенно мне жаль ребенка. Но я вынужден вернуться в колледж и поступить так, как того требуют мои родители, желая мне добра. Ты знаешь их — они все равно никогда не разрешат мне жениться на тебе. Папа хочет, чтобы после окончания колледжа я занялся газетами, и сейчас я не могу жениться, потому что учусь всего на втором курсе. Я взял две тысячи долларов, на которые должен был купить себе новую машину, и отдаю их тебе. Это все, чем я могу тебе помочь. Если ты попытаешься разыскать меня или рассказать все моим родителям, мне придется солгать и сказать, что я понятия не имею, о чем ты говоришь. Но ребенка мне все равно очень жаль. Я надеюсь, что, когда он родится, ты встретишь какого-нибудь хорошего парня. Я никому ничего не скажу. Желаю тебе удачи.

Твой Гаррисон».

У Тейлор задрожали руки. В письме были два ключевых слова, подтверждающие ее догадку: «газеты» и «Гаррисон». Письмо было написано за семь с половиной месяцев до ее рождения, так что сомнений не было: его писал Гаррисон Стоун.

Трудно было поверить этому. Аманда, ее мать, забеременела от Гаррисона Стоуна, а он ее оставил. О Господи! Ведь это значит, что она — дочь Гаррисона!

Мир перевернулся. Письмо выпало у нее из рук и медленно, словно сухой осенний лист, опустилось на пол.

— Я решила, что пора тебе наконец узнать правду, — сказала Билли, с хитрецой прищурив глаза. — Как я понимаю, кроме меня, до сих пор еще никто не знал правды. Даже Гаррисон Стоун. Теперь знаешь ее и ты.

Тейлор взглянула на Билли. Странно, но ей показалось, что та как будто что-то обдумывала и взвешивала.

— Ведь правда, было бы не очень хорошо, если бы кто-нибудь вдруг узнал, что вы с ним родственники?

Вопрос повис в воздухе. Тейлор показалось, будто Билли что-то замышляет. Она не просто сообщила ей эту информацию, но хотела каким-то образом использовать сложившуюся ситуацию.

Сколько лжи, сколько недомолвок! Тейлор растерялась от неожиданности. У нее опять хотят выбить почву из-под ног.

Она перевела взгляд на экран телевизора. Там крутили рекламу ваксы для натирки полов. Радостная женщина, сверкающие полы, не утрачивающие блеска даже от грязных следов шлепающих по ним мужа, маленьких сыновей и лохматой собаки. Женщина была счастлива. Грязные полы испортили бы ей весь день — а может быть, и всю жизнь. Тейлор покачала головой. Какой примитив! Так бездарно! А ведь это была ее реклама!

— Вот я и подумала, что поскольку ты не хочешь, чтобы Гаррисон узнал об этом, то, может быть, захочешь получше устроить жизнь своей единственной родственницы — то есть меня — где-нибудь в более приятном местечке. В Палм-Спрингс, например, или где-нибудь еще. Насколько я понимаю, ты можешь позволить себе сделать это…

Тейлор подняла голову и взглянула Билли прямо в глаза. Ей не хотелось верить своим ушам, но не оставалось никаких сомнений: тетушка шантажирует ее.

Тейлор нахмурила брови. Билли снова завладела письмом и, отхлебнув из банки, вежливо предложила:

— Не хочешь ли еще пива?

— Билли, — начала Тейлор, — если ты хочешь переехать отсюда, я буду только рада тебе помочь. Тебе стоит только попросить. Я бы помогла тебе гораздо раньше, если бы знала, где тебя найти.

— Я знаю, миленькая, — смутилась Билли. — Я попросила тебя не из-за этого письма, а потому что подумала, что ты наверняка сможешь мне помочь.

— Понимаю, — успокоила ее Тейлор. — Тебе надо было только попросить… Ведь я до сих пор не имела возможности как следует отблагодарить тебя за то, что ты обо мне заботилась, когда от нас уехала Аманда. Теперь же я смогу это сделать. Я буду очень рада тебе помочь. Но это только потому, что я тебя люблю…

Последовала продолжительная пауза.

— Ну что ж, я, пожалуй, выпью еще пива, — вымолвила наконец Билли. Она явно пребывала в замешательстве. — А ты не хочешь?

Тейлор отрицательно покачала головой. Билли встала, а Тейлор снова перевела взгляд на экран телевизора. Программу неожиданно прервали.

— Специальное сообщение четвертого канала, — раздался голос диктора. — Неизвестный, вооруженный пистолетом, только что стрелял в советника президента Гаррисона Стоуна в вестибюле отеля «Беверли-Хиллз»…

Далее следовали кадры хроники: полицейские, бригады «скорой помощи» и какой-то очевидец, которого сразу же взяли в кольцо репортеры.

—…Стрелявший пользовался пистолетом 38-го калибра. Личность бандита и мотивы нападения пока не установлены. Сведений о состоянии здоровья мистера Стоуна тоже пока не поступало. Он был доставлен на машине «скорой помощи» в больницу «Сидарс-Синай». Оставайтесь с нами, чтобы знать о дальнейшем развитии событий.

Тейлор вскочила с кушетки и, утратив дар речи, лишь указала пальцем на экран. Направлявшаяся на кухню Билли замерла на месте. Обе молча уставились в телевизор.

— Мне надо вернуться в Лос-Анджелес, — сказала через минуту Тейлор, с трудом двигая пересохшими губами. — Я не могу оставаться…

— Поезжай, миленькая, — ответила Билли. Она была ошеломлена не меньше, чем Тейлор. — Позвони мне, когда узнаешь, что там стряслось.

— Постараюсь, — прохрипела Тейлор.

Уже выходя из вагончика, она вдруг вспомнила, что обещала пригласить Билли куда-нибудь пообедать. Но теперь…

— Извини, что не удалось пообедать вместе, — сказала она. — Я вернусь…

— Я знаю, миленькая, — кивнула Билли. — А сейчас поезжай поскорей в Лос-Анджелес.

Картер внимательно наблюдал за Майклом, напряженно сидящем верхом на жеребенке. Он показал ему, как надо правильно садиться в седло и держаться в нем. Все утро они тренировались, делая круги по загону, на низкорослой лошадке по кличке Пикси, и Картер с самодовольством отметил, что у Майкла телосложение настоящего наездника.

— Ты умеешь ладить с лошадьми, — сказал он сыну.

Майкл улыбнулся, но по-прежнему сидел, так напряженно вцепившись в поводья, что казалось, костяшки его пальцев вот-вот прорвут кожу на руках. Картер держал лошадь за уздечку возле мундштука. Все время, пока Майкл сидел в седле, он что-то тихонько нашептывал ей на ухо.

— Довольно, сынок, — сказал он наконец. — Теперь слезай, дадим ему немного отдохнуть. Пусть еще часок постоит под седлом. А потом мы выведем его немного прогуляться. Объездим его потихоньку, не будем торопиться.

— А почему нельзя прогуляться сейчас? — спросил разочарованный Майкл.

— Можно, конечно, — ответил Картер, — но надо, чтобы он привык к тебе постепенно. Лошади — как женщины, сынок. Им хочется думать, что все делается по их желанию.

Майкл не сразу понял, о чем идет речь, но, увидев кривую ухмылку на лице Картера, улыбнулся в ответ.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Я так заставляю Тельму испечь мне печенье. Она думает, что ей самой хочется заняться печеньем.

— Ты сообразительный малый, весь в отца, — похвалил Картер.

Майкл медленно и осторожно слез с жеребенка.

— А теперь дай ему кусочек сахара, — сказал Картер. — Надо, чтобы он связывал хождение под седлом с каким-нибудь удовольствием.

Майкл запустил руку в карман, выудил оттуда кусочек сахара и протянул его на раскрытой ладони жеребенку. Почувствовав прикосновение мягкого бархатистого носа к руке, мальчик захихикал.

— Я его очень люблю, — сказал Майкл. — И не хочу с ним расставаться. Можно мне взять его с собой в Нью-Йорк?

— Нет, сыночек, — ответил Картер. — Боюсь, он не сможет привыкнуть к городу. Да и где там его держать? В ванной комнате?

— На 89-й улице есть конюшни, — с надеждой в голосе заметил Майкл. — Можно было бы его там держать.

— Нет, пусть лучше останется здесь, вместе со всеми своими лошадиными приятелями, — твердо заявил Картер. — А мы будет при каждом удобном случае приезжать к нему в гости. Ты можешь проводить здесь все свои каникулы.

— Этого мало, — расстроился Майкл. Он крепко обнял жеребенка за шею. Тот фыркнул и закивал головой. — Если он не может уехать отсюда, то и я не хочу уезжать.

— Боюсь, что твоей маме это не понравится, — с грустью в голосе произнес Картер.

— Ну, тогда мы ей скажем, чтобы она тоже не уезжала, — дерзко заявил Майкл. — Когда она привыкнет, ей здесь понравится. Я ее уговорю.

— Хорошая мысль, сынок, — широко улыбнулся Картер. — Давай-ка попытаемся вместе уговорить ее.

— Давай!

— А я, со своей стороны, тоже постараюсь ее убедить.

К тому времени, когда Тейлор добралась наконец до больницы «Сидарс-Синай», был уже десятый час вечера. В вестибюле толпились полицейские. Она попробовала навести справки в регистратуре, но никакой информации не получила. Группа репортеров и несколько телевизионных бригад слонялись по вестибюлю в ожидании официального заявления.

— Извините, — сказала Тейлор, остановившись перед одним из полицейских. — Я Тейлор Синклер, помощница Гаррисона Стоуна. У кого можно справиться о состоянии его здоровья?

Как-то странно было называть себя сейчас помощницей Гаррисона. Ведь он ее отец. Она только что обрела его и уже могла потерять. Офицер взглянул на нее недоверчиво и подозвал другого полицейского. Тот тоже посмотрел на Тейлор с подозрением и вытащил рацию. Раздался треск, потом ему кто-то ответил.

— Мейден, — сказал офицер, — это Льюис. Спустись сюда. Тут пришла одна леди, с которой ты, возможно, захочешь побеседовать.

Стоявшие поблизости полицейские как по команде повернули головы в их сторону. Тейлор почувствовала себя так, как будто только что попала в число подозреваемых. По правде говоря, выглядела она не лучшим образом. Уехав из Сакраменто, она ни на секунду не останавливалась вплоть до самого аэропорта. Оставив машину в бюро проката, она помчалась в кассу. До отправления самолета оставалось всего пять минут…

Во время полета Тейлор размышляла. У кого мог появиться хотя бы какой-нибудь мотив для убийства Гаррисона Стоуна? Насколько ей было известно, они не занимались ничем сомнительным или секретным. Хотя, возможно, Гаррисон просто не обо всем ей говорил. Не исключено также, что это мог сделать какой-нибудь псих; в общем-то это наиболее правдоподобно. В какой-нибудь сомнительной деятельности Гаррисона Стоуна едва ли можно было заподозрить.

Тейлор показалось, что она сидит тут уже несколько часов в ожидании Мейдена. Она вдруг почувствовала себя какой-то никчемной. Все вокруг были заняты своим делом, а ей приходилось сидеть и ждать в полном бездействии.

Она не знала, жив ли еще Гаррисон, не знала даже, прожил ли он хоть минуту, получив пулю. Однако, кроме полицейского, никому не было до нее дела, и информацию она получит только после того, как пройдет через множество чужих рук.

Наконец в конце коридора появился человек в темном костюме. На Тейлор он даже не взглянул, а сразу стал разговаривать с полицейским, у которого была рация.

— Вот эта? — спросил он затем, кивком головы указывая на Тейлор. Полицейский кивнул в ответ.

Тейлор поднялась с места и протянула ему руку.

— Я Тейлор Синклер, специальный помощник мистера Стоуна. Мы здесь были вместе на совещании с…

— Я знаю, — сказал Мейден. — Покажите ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Слово «пожалуйста» было добавлено нехотя и не сразу. Тейлор открыла сумочку и вынула бумажник, в котором лежали кредитные карточки и водительские права. Наклонившись, она взяла свой «дипломат», где лежала повестка дня совещания, отпечатанная на бумаге с именным штемпелем Стоуна, на случай, если Мейдену потребуются еще какие-то подтверждения. Ему они потребовались. Он принялся медленно перелистывать содержащиеся в «дипломате» документы, вызывая тем самым у Тейлор раздражение. Но, наверное, он знал, что делает, и должен был как следует все перепроверить, прежде чем дать ей какую-то информацию.

— Билл Мейден, секретная служба, — представился он наконец, убедившись как следует, что она не является еще одним вооруженным психом. — Что вам угодно?

— Каково состояние мистера Стоуна? — сразу же спросила Тейлор. Ей надоело, что с ней обращаются, словно с каким-то преступником. Она всего лишь хотела узнать, как чувствует себя Гаррисон. Так что Мейден мог бы вести себя с ней и повежливей.

— Он все еще в операционной, — сообщил Мейден. — У него пуля в груди, и мы ничего не узнаем, пока не выйдут хирурги. Одно могу сказать наверняка: когда его везли в операционную, он был еще жив.

— Слава Богу! — выдохнула Тейлор. — Есть надежда, что он выживет?